— Ой! — Татьяна и с досадой, и жеманно махнула рукой.
— Давно?
— Он еще мальчишкой за мной бегал. Влюбился, в любви признавался. Мужа моего чуть не убил… И я его чуть не убила. Взяла палку да как дала!.. Думаете, обиделся?
— А где ваш муж?
— Так развелись… — Татьяна выразительно провела рукой по животу, Степан вопросительно приподнял бровь, и она пояснила: — Детей у нас не было, он другую нашел… А я Светку родила.
— Сколько ей?
— Пятый год уже… Если вы думаете, что от Кости… Не от него… Был у меня один, Костя его перед выбором поставил: или Сергей уходит, или ложится в гроб… А Сергей хорошо знал, кто такой Соломон.
— Сергей ушел, и с тех пор вы встречались с Костей?
— Да, уже три года.
— Вы жили с ним?
— Одно время жили, он приезжал, оставался на ночь. Потом стал приходить только днем… Нет, я не переживала, как раз наоборот, мне чем реже… — Татьяна осеклась и поспешила зажечь конфорку под чайником.
— Он вас не обижал? — спросил Степан.
Татьяна встрепенулась и резко посмотрела на него:
— А почему это вас интересует?
— Мне кажется, вы не очень его любили.
— Не любила, и что?
— И мужа он вашего хотел убить, и с отцом вашей дочери разлучил.
— К чему вы клоните? — подозрительно сощурилась женщина.
— Я же сразу сказал, что хочу знать все. Выводы я буду делать потом.
Степан уже взял на заметку некоего Сергея, но пока не торопился расспрашивать о нем.
— Выводы… А то вы не знаете, чем занимается Костя. Занимался.
— Знаю.
— А я даже не знаю, как его убили.
— Застрелили.
— Тогда почему я не слышала выстрелов?
— Пистолет был с глушителем.
— И у Кости был пистолет с глушителем, я видела. Потому что он бандит. И убили его такие же бандиты.
Степан внимательно смотрел на женщину. Оправдывалась она, что это — реакция на подозрения в ее адрес, или она действительно в чем-то виновна?
— Когда вы видели пистолет с глушителем?
— Давно, случайно обнаружила… Так пистолет всегда при нем был, а тогда он еще и глушитель с собой прихватил.
— Когда тогда? — настаивал Степан.
— Перед самым Новым годом.
— С кем он тогда воевал?
— Вы милиция, вам видней.
— Или убить кого-то собирался?
— Может, и собирался… Думаете, мне легко с ним было? Нет, он меня не обижал, подарки делал, с ремонтом помог. Я даже с работы уволилась, ему не нравилось, что я других мужчин стригу… Но мне страшно с ним было. По ночам вздрагивала, вдруг киллеры придут, чтобы нас убить!
— Может, он опасался кого-то? Может, говорил, что у него проблемы?
— Да у него всегда проблемы. Но мне он о них не говорил. И если бы ему угрожали, он бы мне не сказал. Он любил говорить, что работа у него опасна и крута, но чем конкретно он занимался, никогда не упоминал. У него все под контролем, говорил. И деньги текут рекой…
— С ремонтом, говорите, вам помог?
— Да, помог. Сам людей нашел, сам ремонт оплатил. А что?
— Да нет, все хорошо…
Степан выглянул в окно, из которого был виден и подъезд, и труп на площадке перед ним. Автомобили в ряд, крутых иномарок среди них не видно, но так того же Грамотея Соломон подрезал на обычной «девятке». Вряд ли он сильно разбогател с тех пор.
Автомобилей перед домом немало, но ни одному из них следствие внимания не уделило. А если Соломон подъезжал к Татьяне на машине, Ветошников уже нашел бы ключи от нее, техпаспорт с указанием номера. Грех не осмотреть автомобиль потерпевшего, но пока никакого движения.
— Костя на машине к вам приезжал?
— Во дворе матери машину оставлял. Он сначала к ней заходил, потом ко мне.
— А мать в соседнем доме живет? — в раздумье проговорил Степан.
За Соломоном определенно следили, устанавливали график и схему его передвижений. И про мать знали, и про любовницу. Если так, то у киллера было много вариантов: Соломона могли застрелить и у подъезда, и на тротуаре по пути к тридцать седьмому дому. Второй вариант даже предпочтительней, в этом случае даже наводчик не особо нужен. Можно просто стоять у проезда и ждать, когда мимо пройдет Соломон. Но, видимо, киллеры легких путей не искали.
— Да, мать в соседнем доме живет.
— А он всегда машину возле тридцать седьмого дома ставил?
— Да нет, когда как. Вчера здесь бросил, вчера он к матери не заходил.
— А вы поддерживаете отношения с отцом вашего ребенка?
— А что?
— Чем Сергей занимается, где работает?
— В пожарной части.
— Пожары тушит?
— Пожары.
— Смелый, наверное, мужчина!
Степан снова глянул в окно, откуда можно было увидеть стоявшую у третьего подъезда белую «семерку». Прямая видимость позволяла Татьяне подать знак, просто махнуть рукой киллерам, давая понять, что Соломон спускается вниз.
— Ну, не трус… Хотя и не герой. Медаль у него «За отвагу на пожаре», а перед Костей спасовал… Правда, мы тогда в ссоре были, когда Костя на меня насел.
— Но потом же помирились?
— В какой-то степени.
— И Сергей решил вас вернуть?
— Я так и думала, что вы Сергея обвините! — всплеснула руками Татьяна, с досадой и укором глядя на Степана.
— И тем не менее вы сказали о нем, — заметил он.
— Ну вы же сказали, что хотите знать все, а я, дура, проболталась.
— Вы так и не ответили на мой вопрос. Вы поддерживаете отношения с вашим Сергеем?
Татьяна протяжно вздохнула, мотнув опущенной головой.
— Как вы думаете, поддерживаем мы с ним отношения, если он отец моего ребенка?
— Он женат?
— Вы не знаете Сергея! Он не мог убить! Не мог!..
— Он женат? — повторил Степан.
— Был, в разводе.
— Он сейчас на службе?
— Не знаю!
— Зовут Сергей, а фамилия?
— Лобачев его фамилия.
Степан прямо из квартиры позвонил в дежурную часть, представился, задал вопрос и получил ответ. Оказалось, что Лобачев Сергей Борисович действительно проходил службу в составе подразделения и сейчас отдыхал после смены. Степан попросил назвать его адрес, но получил отказ. Все правильно, мало ли кто мог позвонить под видом начальника уголовного розыска.
Адрес пришлось узнавать у Татьяны.
— Да не мог Сергей убить! Не такой он человек!
— Вот я и хочу в этом убедиться. Поговорю с ним, узнаю, что он за человек.
— Не узнаете!.. С виду он мужчина внушительный!
— Адрес мы все равно узнаем.
— Ну, хорошо…
Как оказалось, Лобачев Сергей Борисович проживал с родителями в доме напротив. Многоэтажка находилась через двор, не более чем в ста метрах от тридцать девятого дома. Более того, окна квартиры, в которой проживали Лобачевы, выходили на дом Татьяны. Стоя у окна, Степан подумал о том, что Лобачев мог наблюдать за ним в бинокль. И еще он мог держать в поле зрения входную дверь через окно подъезда. Уверенности в том не было, поэтому версия нуждалась в проверке.
— Татьяна, давайте договоримся, вы не звоните Сергею, не предупреждаете его о нашем с вами разговоре.
— Я не имею право его предупреждать? Вы всерьез думаете, что он причастен к убийству? — Бобровникова качала головой, отказываясь в это верить.
— Всерьез могут подумать дружки Соломонова. Тогда ваша с Сергеем жизнь превратится в ад. Возможно, в самом прямом смысле этого слова. Вы меня понимаете?
— А вы… Вы не скажете?… Я-то понимаю, что Сергей ни при чем!
— Не скажу, обещаю. Если ваш Сергей невиновен, никто не узнает о моем к нему визите.
Степан действительно не стал никому говорить, куда направляется. Узнал, как движется работа, и отправился в соседний дом.
Дверь открыла высокая, худая как вобла женщина с царственной осанкой. Шиньон на волосах смотрелся как корона.
Степан представился, спросил, может ли он видеть Сергея Лобачева.
— Можете! — донесся до него из глубины квартиры голос.
В прихожую вышел такой же высокий, как и мать, мужчина, но не костлявый, хотя и не толстый. Высокий, статный, черты лица правильные, но вместе с тем и суровые. Крепкий нос, жесткий подбородок, сильная шея. А на груди у него висел солидного вида бинокль. Мужчина, похоже, и не думал скрывать свое отношение к происходящему. И на Степана смотрел так, как будто только его и ждал. Возможно, для того, чтобы сделать признание.
— А поговорить я с ним могу? — спросил Круча, вытирая ноги о тряпку перед порогом.
Он явно давал понять, что хочет зайти в дом. Но женщина мотнула головой, отказывая ему в таком удовольствии.
— Мама! — Сергей взял женщину под локоток и повел на кухню, жестом приглашая Степана войти в дом.
Квартира трехкомнатная, стандартная, большая часть окон выходила на общий с тридцать девятым домом двор. Лобачев пригласил Степана в свою комнату и указал на окно со сдвинутой занавеской.
— Я все видел, я все знаю!
— Видели, как убили? — с приятным удивлением спросил Круча.
— Видел, как убили.
— И красную «девятку» видели, из которой стреляли?
— Белую «семерку».
— Может, и номера рассмотрели?
— Нет.
— Мощность оптики не позволила?
Вид из окна отличный, седьмой этаж, высота, простор. Труп Соломона как на ладони, но все-таки требовалось увеличение, чтобы разглядеть его и опознать. И номера невооруженным глазом не прочитать, особенно если машина стоит боком, а именно с такого ракурса Лобачев мог наблюдать за происходящим.
— Не было оптики и номера не рассмотрел. А пока бинокль доставал, машина уехала.
— Но вы сразу поняли, что убили Соломонова. Вы же его знаете?
— Да нет, сразу не понял. Смотрю, человек падает, машина уезжает. Выстрелов я не слышал… Взял бинокль, посмотрел. Понял, что Соломон.
— Можно?
Степан взял бинокль, навел его на Соломона. Потерпевшего готовили к отправке, тело уже накрыли покрывалом, лица не видно. Но сама кратность увеличения позволила Лобачеву узнать в покойнике своего врага.
— А у окна что вы делали?
— Стоял.
— Ждали, когда река пронесет мимо вас тело вашего врага?