— А дальше что? — с интересом спросил Степан.
— А что дальше?… Ну, достал эти корочки, а это удостоверение любителя пива. И пива целую упаковку взял. Веселый такой малый. Полмагазина скупили…
— Скупили? Сколько их было?
— Двое…
— Молодые, взрослые?
— Молодые… А что?
— Вы когда-нибудь видели этих парней?
— Да нет.
— Полмагазина скупили?
— Не полмагазина, конечно, но взяли много.
— Что брали?
— Консервов много взяли, крупу, яйца, масло…
— Мясо? — спросил Степан, глядя на вырезку под стеклом.
— А что, это имеет значение?
— Мясо готовить надо, — сказал Комов. — Я лично это дело не люблю. Ну, если только под настроение…
— Значит, не было у них настроения! Только пиво пить!.. Ну и!.. — Продавщица вдруг зажеманилась, пальчиками поправляя волосы под шапочкой.
— На пиво приглашали?
— Ну, не то чтобы… То есть один приглашал, а другой… У другого совсем настроения не было!..
В магазин вошла женщина, продавщица едва глянула на нее, но протест милиционерам все же выразила.
— Некогда мне, у меня люди!
— Как выглядели эти двое? — спросил Степан.
— Я же говорю, некогда мне!
— Магазин не работает, — сказал Комов, обращаясь к посетительнице. — Обсчитывают здесь, закрываем эту лавочку!
— Как это закрываете? — вскинулась «пышка».
— Когда приходили эти двое?
— Когда приходили?… Ну, днем, где-то в полдень.
— Как выглядели?
— Да как-то не очень. Одежда такая… Никакая! — поморщилась продавщица. — Еще и несвежая, как будто спали в ней на грязной траве. Один лохматый такой, как будто сто лет не стригся… Я бы их чмошниками назвала, но не скажу, вроде и зачуханные, а держались так, как будто кум королю… Или кумы королю?
— Борзо держались? — спросил Комов.
— Да нет, не борзели. Даже как будто боялись чего-то… И мясо они не покупали. Яиц набрали, колбасы, быстро там что-то поджарить, по-холостяцки. И продуктов много брали, как будто на толпу.
— Одежда, лохматый… Может, какие-то приметы? — спросил Степан. — Родинка на носу, шрам на подбородке, татуировка на руке…
Он искал Клячу с его бандой, даже раздобыл фотографии ушедших с ним людей, но все снимки сейчас находились в папке у него в сейфе.
— Татуировок не видела, — качнула головой продавщица.
— Шрамы, родинки, родимые пятна?
У Шапошникова Ильи Максимовича по кличке Тюрбан имелся шрам на подбородке в форме «галочки», Степан знал это точно. У Репы родимое пятно на шее.
— Шрамы… А ожоги?… У одного ожог на ухе!
Степан кивнул. Обожженное ухо у Жужика, но там совсем чуть-чуть, заметно только на мочке правого уха.
— Все ухо?
— Да нет, немного! — «Пышка» тронула пальцем сережку на своем ухе.
— А много и не надо. Спасибо вам, гражданочка, за информацию! — поблагодарил Степан.
— Так уж и быть, не будем вас закрывать, — кивнул Комов, распахивая дверь.
Они вышли, глянули по сторонам, не притаился ли где Жужик с обожженным ухом, закурили.
— За Соломоном до последнего наблюдали, — в раздумье проговорил Степан. — Видели, как он из квартиры выходил, киллерам знак подали.
— Не думаю, что это Лобачев.
— Думаю, что квартиру сняли. В одном с ним подъезде.
— Почему в одном?
— А потому что Татьяну по пути к нему перехватили.
— Заварские?
— Кляча, Жужик. Здесь они, квартира у них тут, время выжидают. С таманскими у заварских большие проблемы.
— И с мозгами тоже, — усмехнулся Федот. — Не понимают, что стволы у них паленые.
— И что женщин похищать нельзя, тоже не понимают.
Из подъезда, в котором жила Бобровника, вышел участковый Михалев, увидел Степана, заспешил к нему.
— Товарищ капитан, ну, где вы? Вскрыли квартиру!.. Нет никого, чисто все!
— Еще одну квартиру нужно вскрыть.
— Какую?
— Пока не знаю. Но поскольку ты, Гена, участковый, с тебя ответ. На один очень важный вопрос. Кто в этом доме сдает квартиру?
Как-то слишком уж лихо развивались события с момента, как убили Соломона. Таракана застрелили, Микулу с его свитой положили, сам Степан чуть не погиб под бандитскими пулями, то одно, то другое. Некогда было искать наблюдательный пункт, с которого убийцы Соломона получили команду на старт. А ведь Степана сразу озадачил этот вопрос, и, похоже, у него появилась прекрасная возможность получить на него ответ. И очень хорошо, если он успеет вырвать Татьяну из рук бандитов до того, как они ее убьют. Если, конечно, она у них.
Эротическая стоматология закрывается, врач уходит в отпуск и едет на юг. Оксана ничего не заработала, но деньги есть у Бобка. И очень приличные деньги. Сафрон вынужден был расплатиться с ним звонкой монетой.
— Сколько просил, столько и получи, — недовольно сказал он, протягивая Бобку пухлый конверт.
— А чего так уныло? — нахмурился тот.
— А ты думал, танцы с бубнами будут? С каких, интересно, хренов?… Зачем ты Микулу завалил? — в какой уже раз спросил Сафрон.
— А на хрена он к заварским поехал?… И почему Казначей его не грохнул? Потому что договорился он с ним. Против нас. А мы с Костромой конкретно подковались и не боимся ничего, — с упором на окончание фразы сказал Бобок.
И на Сафрона он смотрел глазами победителя, которого не судят. И смотрел не без вызова. Не боялся он Сафрона и, если вдруг, замочит его без всякого зазрения совести. Именно это он и хотел сказать.
— А если бы вы спалились? Замели бы вас, и мне бы досталось.
— Кто спалился? Мы?! Да ни в жизнь! — расправил плечи Бобок. Но при этом он не сказал, что лучше умереть, чем сдать своего босса.
— А вы могли спалиться, — кивнул Сафрон.
Бобок возомнил себя суперпрофессионалом, хотя на самом деле сработал топорно. Ему бы на дно после Таракана лечь, а он слежку за таманскими устроил, Микуле на хвост сел, когда тот в Заварск отправился. Выследил его там, отправился провожать, увидел, как Микула остановился, чтобы справить нужду, и схватился за оружие… Да одно только то, что он возил с собой автоматы, рискуя попасть под облаву, говорило о его умственных способностях. И с этой умственной отсталостью нужно что-то делать.
Избавляться от Бобка нужно. И как можно скорей. Круча не дурак, он уже догадывается, кто стоит за убийством Микулы. А менты могут копнуть глубоко, найдут людей, которые видели Бобка в Заварске, прикинут одно к другому и сделают правильные выводы. А дальше дело техники…
Кончать Бобка нужно, и все уже для этого готово. А отпускные станут его похоронными, их заберет киллер — в счет оплаты за работу. Ну а Оксану нужно будет вернуть на ее рабочее место. И хорошенечко отшлепать. За беспорядочные половые связи. Зря она с Бобком связалась, ох и зря.
Дверь вышибли кувалдой. С первого раза. Один спецназовец ударил, другой ворвался в квартиру, следом пошла вся группа. Бандиты и опомниться не успели, как все лежали на полу.
На полу лежала и Татьяна — в спальне, в узком пространстве между кроватью и окном. Лежала на животе, связанная по рукам и ногам. Волосы всклокочены, сарафан порван, на кровати валялась распотрошенная дамская сумочка.
Женщина пыталась, но не могла перевернуться на спину или хотя бы на бок. Но пыталась, потому что была жива. Лицо красное, глаза опухшие от слез, растекшаяся тушь на щеках. Губы не разбиты, но искусаны в кровь. Нетрудно догадаться, что пережила несчастная.
Пока Степан развязывал женщину, Комов занялся Клячей. Нашел его, затолкал в спальню и показал на жертву его безумия.
— Ты даже не понял, что натворил! — ревел Комов.
Кляча хотел что-то сказать, но Федот влепил ему пощечину, да с такой силой, что из носа выскочила и растеклась по стене сопля.
— Да она сама хотела!
Следующая пощечина выбила уже кровавые сопли. Бандит отключился, но Комов быстро привел его в чувство.
— Я тебя сейчас убивать буду, тварь!
Кляча закрылся руками, с ужасом глядя на него.
— А кто нам расскажет, кто Соломона убил? — спросил Степан.
Он срезал веревки, освободил Татьяну, помог ей сесть на кровать. Она все никак не могла прийти в чувство, движения вялые, взгляд отсутствующий, даже на Клячу никакой реакции.
— Как это кто? Рыба убил и Шишак. Этого там даже не было! — Комов с силой ударил бандита ногой в живот.
Тот скрючился, заскулил от боли.
— Да? Ну тогда убивай! — кивнул Степан.
— Был я там… — простонал Кляча. — Был!..
— Если был, что делал?
— Рыба с Шишаком стреляли, я им отмашку давал.
— Зачем Соломона убили?
— Минула сказал, что спросить с него надо…
— А Микулу зачем замочили?
— Это не мы!
— А кто?
— Не знаю…
— В битовских зачем стреляли?
— Так, может, это они Микулу завалили!.. А кто еще?
— Тебе не все равно, кто Микулу завалил?
— Э-э… Все равно! — спохватился Кляча. — И не стреляли мы в битовских!..
— Уводи его! — велел Степан.
Татьяна вдруг медленно поднялась, заторможенно посмотрела на Клячу, повернулась к нему спиной. И вдруг резко пришла в движение, схватив прикроватную тумбочку. Степан ахнул, с какой легкостью она превратила этот предмет в метательный снаряд. Тумбочка летела быстро и невероятно точно, лишь в самый последний момент Кляча успел закрыться руками, но это только слегка ослабило удар. Тумбочка прилетела в голову. И дверца отлетела, и крышка, все остальное рухнуло бандиту на ноги, но он не почувствовал боли, потому что уже находился в отключке.
Бандит упал, но Татьяну это не остановило, она рвалась к нему с бешенством разъяренной кошки, чтобы выцарапать глаза. Степан с трудом удержал ее.
Комов склонился над телом, осмотрел рану на лбу, оставленную углом тумбочки, нащупал пульс.
— Жив, упырь!
— Тем хуже для него.
Будет следствие, но доживет ли Кляча до приговора? Степан знал Сафрона и понимал, что за двух своих убитых бойцов он спросит очень жестоко. А за Соломона спросит втройне. Но это уже не его проблемы. Если, конечно, с Клячей расправятся не на его «земле».