Со всем проворством, на какое был способен, Джордж перекатился с бока на ладони и колени, затем оттолкнулся и метнулся к рыболовному ящику. Мышцы слушались плохо, словно он пролежал связанным дни, а не часы. Откинул крышку и вывалил содержимое ящика на палубу. Высыпались инструменты, рыболовные снасти и несколько скатов, а еще черный револьвер, завернутый в промасленную тряпицу. Схватив его правой рукой, Джордж перекатился обратно в сидячее положение. Берни по-прежнему спокойно стоял у штурвала с биноклем в руке. На его губах играла легкая недоуменная улыбка. Джордж наблюдал, как взгляд Берни переходил с его лица на револьвер и обратно.
– Он не заряжен, – сказал Берни.
– Точно?
Джордж взвел курок. Тот щелкнул, подавшись легче, чем он ожидал. Рука дрожала от страха и усталости, но ему было наплевать.
– Давай стреляй! – предложил Берни. – Он правда не заряжен. Взял бы лучше спасательный жилет и…
Джордж нажал на спуск. Небольшая отдача ударила в руку, пистолет издал резкий хлопок, похожий на взрыв шутихи. Берни уронил бинокль на палубу и поднес правую руку к шее. Послышался жуткий булькающий звук, и на атласную рубашку хлынул поток темной крови.
Берни зажал рану крепче, но кровь потекла меж пальцев, заливая руку. Он пошарил другой рукой, вцепился в спинку кресла-вертушки рулевого и сел, как разбитый ревматизмом старик.
Взгляд Берни был прикован к Джорджу. В его глазах не было ни страха, ни злости – лишь замешательство, будто он не понимал, с чего вдруг его шея протекла и в чем тут связь с револьвером, который так и держал в руке Джордж. Берни сгорбился в кресле, все еще лицом к Джорджу, и уронил на бедро окровавленную руку. Весь перед рубашки пропитался кровью, а сухое лицо стало мертвенно-бледным. Замешательство ушло из глаз. Его сменила пустота. Он был мертв.
Джордж отвернулся и окинул взором океан. Он ожидал увидеть на горизонте лодку или что-то еще, отвлекшее Берни, но обнаружил лишь горизонт, простиравшийся во все стороны. Ярдах в двадцати на лазурной волне качалась чайка, но это был единственный признак жизни.
Он закрыл глаза и попытался на миг от всего отключиться, чтобы осмыслить случившееся. Жаркое солнце жгло кожу, палуба накренилась. На границе сознания взыграли дремотные образы, и Джордж, на секунду забывшийся в грезах, чуть не заснул.
Когда он открыл глаза, ничего не изменилось. Он был на палубе лодки с разбросанным содержимым рыболовного ящика и предназначенным для него самого бетонным блоком. В руке подрагивал револьвер. Берни обмяк в рулевом кресле, которое ритмично покачивалось на мелкой морской волне.
Глава 24
Джордж вернулся в Мазер-колледж. Казалось, путешествие в Суитгам заняло целую вечность, но в действительности он очутился в общежитии меньше чем через неделю после отъезда. Соседу Кевину и всем, кто спрашивал, он сказал, что ездил на несколько дней домой, в Массачусетс, побыть с родителями. Никто в подробности не вдавался.
Лгать было совестно, но он сказал себе, что защищал Лиану.
Джордж решил, что Чалфент был прав. Сохранялась вероятность того, что Лиана вернется в колледж, чтобы найти его. Путь во Флориду ей заказан. Другой семьи не было. Куда еще податься? Джордж решил, что, если Лиана придет к нему, он поможет, чего бы это ни стоило. Может быть, попытается убедить ее сдаться, но если не выйдет, сделает все, чтобы ее не поймали. И чтобы увериться в том, что является не последним человеком в ее жизни.
В первом семестре Джордж мало с кем общался – в основном из-за Лианы, но во втором замкнулся еще больше. Он не бывал на пирушках, отказался от тусовок с ребятами на пятачке в конце коридора. В столовой часто ел в одиночестве, укрывшись за студенческой газетой. Так же в одиночестве переходил из аудитории в аудиторию, горбясь под зимней курткой и с неизменной сигаретой в зубах. Свободное время проводил в одной и той же библиотечной кабинке на цокольном этаже. Там было тихо даже по библиотечным стандартам; единственный звук – пощелкивание и шипение допотопного радиатора. Он занимался как проклятый, стремясь исправить неприглядные оценки за первый семестр. Он сознавал, что соседей-первокурсников, особенно Кевина, задевала его внезапная отчужденность. Хорошим оправданием была смерть Одри: все воспринимали его поведение как скорбь.
Зима выдалась лютой – такой не было полсотни лет; температура неделями держалась на минимуме. Потянулись короткие дни, стужа и тьма которых превращали поездку во Флориду и прошлый семестр в мираж, сновидение о другом мире. И все-таки каждый раз, когда в общаге, где он делил комнату с Кевином, звонил телефон, у Джорджа екало сердце при мысли, что это Лиана. Но она так и не объявилась.
В феврале, на каникулах, Джордж поехал домой. Мать слова не сказала о Лиане, но отец спросил, каково ему после печальных новостей. Он ответил, что худо-бедно справляется, и отец предложил ему виски с содовой – первый раз Джорджу дома проставили выпивку. Джордж согласился, и дальше они с отцом сидели и пили молча.
– Ну, как тебе?
– Наверное, вошел во вкус.
Отец рассмеялся, обнажив зубы, пожелтевшие от давнего пристрастия к трубке.
– Я думал, тебе привычнее имбирное пиво.
– Нет, нормуль. Начинает нравиться.
Потянулись студенческие будни. Дни стали дольше, потеплело. Джорджу недоставало неприметности, которую придавала ему зимняя куртка с капюшоном. Идя через кампус, он ловил на себе взгляды, что задерживались чуть дольше, чем нужно. Он знал, о чем думали люди: вот Джордж Фосс; его подружка покончила с собой на рождественских каникулах, и он теперь почти ни с кем не разговаривает, замкнулся в себе. Джорджу не было до этого почти никакого дела. Он был одинок, но мысль о том, что в один прекрасный день Лиана объявится или позвонит, питала его надежду.
Когда звонок в итоге раздался, это был детектив Чалфент. В субботу утром. Трубку снял Кевин, потому что Джордж был в столовой.
– У тебя неприятности? – спросил Кевин, передав сообщение и номер, чтобы перезвонить.
– Это друг семьи. Называет себя Сыщиком. Типа шутка.
Джордж не стал звонить из комнаты в общежитии, воспользовался кабинкой в студенческом центре. Там никого не бывало, и Джордж знал, что останется в уединении. Зажег сигарету, глубоко затянулся и набрал номер.
Чалфент снял трубку после второго сигнала.
– Это Джордж Фосс, перезваниваю.
– Привет, Джордж. Как дела?
– Нормально.
– От нашей общей подруги известий нет?
– Нет, ничего. На связь она не выходила. Я думал, может быть, у вас есть новости.
– Боюсь, нет. Мы ничего не нашли. Она испарилась. – Джордж услышал шорох, будто Чалфент переложил трубку из руки в руку. – Джордж, хочу тебя предупредить. Не знаю, следишь ли ты за нашими местными новостями, но отец Лианы Дектер мертв. Я не сказал тебе тогда, потому что не хотел подливать масла в огонь, да мы и сами еще не вполне понимали, что к чему. Но теперь на арест Лианы выписан второй ордер. Джордж, речь идет об убийстве первой степени – убийстве ее отца.
– Что?
– Дело совершенно ясное. Здесь уже поднялась шумиха, да и по всей стране. Вот почему я тебе позвонил. Хотел, чтобы ты узнал непосредственно от меня.
– Зачем ей убивать родного отца?
Чалфент вздохнул.
– Мы медлили со вторым ордером, думая, что Курта Дектера убил букмекер, которому он задолжал.
– Дейл.
– Да. Дейл Райан. Забыл, что вы знакомы. Его задержали, и он признал, что Дектер был ему должен, но заявил, что не имеет отношения к его смерти. У него было прочное алиби, а у нас не оказалось улик, и его отпустили. Сейчас мы исходим из того, что Лиана перед побегом убила родного отца… это, конечно, только домыслы… чтобы спасти его от Дейла. Похоже, что девушка время от времени оказывала тому сексуальные услуги в зачет отцовских долгов.
Чалфент помедлил, но Джордж ничего не сказал. Хоть он уже и знал это, у него засосало под ложечкой, когда правда прозвучала из чужих уст.
– Мы считаем, что Лиана, решившись скрыться из города, поняла, что отец останется на милость своих кредиторов. Возможно, она совершила это, зная, что он обречен.
– Как он умер?
– Дома. Его полоснули по горлу ножом.
Подробностями Чалфент не поделился. Он еще раз напомнил Джорджу, что тот обязан уведомить власти, если Лиана выйдет на связь. Джордж обещал позвонить, если это случится.
Позднее в тот же год очередной порыв погнал Джорджа в библиотеку Мазер-колледжа, в отдел периодики, где он нашел пространную статью на эту тему, опубликованную в крупной флоридской газете. Она была весьма спекулятивна и опиралась в основном на интервью с офицером Робертом Вильсоном, который, судя по всему, уже не работал в полиции Суитгама.
Джордж перечитал статью столько раз, что почти выучил ее наизусть.
Труп Курта Дектера был найден в гостиной дома по Восьмой улице. «Самый уродливый среди уродских домов», – заявил Вильсон. Оба детектива, Чалфент и Вильсон, прибыли туда с ордером на арест Лианы Дектер. Еще не открыв дверь и не почувствовав специфического запаха, они поняли, что угодили на место преступления. Жители Чинкепина не имели привычки оставлять свои дома незапертыми в разгар утра.
Их глаза не сразу привыкли к темноте внутри. Труп сидел посреди гостиной на выцветшей бурой кушетке. Подбородок уткнулся в грудь. Мешковатые шорты, ноги раскинуты, руки почти расслабленно покоятся на бедрах. Сперва они подумали, что на Дектере черная майка, но по лямкам было очевидно, что она белая, просто спереди побурела от крови. Вокруг вились и жужжали черные мухи.
Прощупывать пульс было незачем. Рана зияла от уха до уха; кровь не только пропитала майку, но и собралась в лужицу на коленях. Струя из артерии перечеркнула стеклянный кофейный столик и забрызгала бежевый пушистый коврик с другой стороны.