терялась, запуталась окончательно, и сейчас… Она развоплощается, Айрин. Она тает, как сахар в горячем кофе. И скоро совсем сойдет на нет.
— То есть… подожди… значит, душа может умереть? — Айрин с недоверием посмотрела на Таенна.
— Может, — покивал тот. — Запросто. Если, испугавшись или не поняв чего-то, забьется в угол и будет бездействовать. А теперь давай доедать, и пошли купаться. Только не здесь. Хотел тебя кое-куда отвести.
— Там не страшно? — с подозрением спросила Айрин.
— Нет, — Таенн рассмеялся. — Наоборот, там интересно.
Довольно долго они шли вдоль берега, сначала по набережной, затем по тропе, вьющейся меж прибрежных валунов. Людей вокруг становилось всё меньше и меньше, и вскоре Айрин и Таенн остались лишь вдвоем, потому что люди исчезли совсем. Тропинка всё петляла и петляла, она становилась всё уже и уже, и когда Айрин, наконец, уже хотела спросить Таенна, когда же они придут, Таенн сообщил, словно упреждая ее мысли.
— Мы на месте. Обойдем вон те камни, и мы там.
«Там» оказалось куском берега, который выглядел несколько необычно. Айрин с интересом оглянулась. Действительно, странное место. Словно… словно тут когда-то кто-то жил. Только очень-очень давно. И очень необычный кто-то.
Участок берега явно был выровнен, крупные камни сдвинуты в стороны. Посредине участка явственно просматривался остов огромного дома, во много раз больше ее собственного; от дома, правда, сейчас остались лишь стены, да полуразрушенная лестница, спускавшаяся к береговой полосе.
— Это был дом? Тут кто-то жил? — удивленно спросила Айрин.
— Видимо, да, — кивнул Таенн.
— А кто?
— Понятия не имею. Это место появилось сравнительно недавно, и сразу мне понравилось. Пойдем, я покажу тебе кое-что.
Вместе они спустились к воде, Таенн огляделся, а затем, присев на корточки, принялся откидывать в стороны гальку. Трудился он несколько минут, затем махнул рукой Айрин — подойди, мол.
Айрин подошла и в изумлении всплеснула руками — участок берега, который расчистил Таенн, оказался… стеклянным. Огромная, толстая стеклянная плита, без единого скола, без единой щербинки.
Шилд, который всё это время либо мирно шел за ними следом, либо рыскал где-то в камнях, прошел мимо Айрин, задев ее ногу хвостом, подошел к плите и осторожно потрогал ее лапой. Коротко мяукнул, оглянулся на хозяйку. Выглядел он, кажется, несколько удивленным или озадаченным.
— Скользко, да? — спросил у кота Таенн. Тот снова мяукнул. — Странная штука…
— Но для чего она нужна? — резонно спросила Айрин. — По-моему, в этом нет смысла.
— А, по-моему, есть, — возразил Таенн, стаскивая с себя рубашку. — Лежа на такой штуке, можно загореть очень быстро и очень ровно. Если, конечно, кожа позволяет. Если кожа светлая, то можно очень быстро сгореть.
— Всё равно не понимаю, — покачала головой Айрин. — Дом, плита[2]…
— И это еще не всё, — гордо улыбнулся Таенн. — На море посмотри.
Айрин посмотрела. Нахмурилась. Подошла поближе к воде, пару минут стояла неподвижно, словно что-то прикидывая или считая.
— Двенадцать, — пробормотала она. — Двенадцать камней. И все на одинаковом расстоянии друг от друга… Таенн, это ведь тоже кто-то построил?
— Молодец! — искренне похвалил Таенн. — Именно что построил. Вот только тут, смею тебе заметить, никто и ничего не строит… обычно. А эта штука, — он замялся. — Понимаешь, у меня странное ощущение. Это место, оно не подпускало меня к себе. Я тысячу раз проходил мимо, и оно было словно скрыто маревом. Я не видел, что здесь. А увидел — совсем недавно. Незадолго до того, как тут появилась ты.
Айрин всё еще смотрела на море.
— Ты не знаешь, что это всё такое? — Таенн оглянулся. — Ну или, может, ты что-то помнишь?
— Нет, — покачала головой Айрин. — Я тут никогда не была. Ни разу в жизни. Но… Таенн, у меня странное ощущение, — призналась она.
— И какое?
— Уходить не хочется. Можно, мы тут еще побудем?
— Можно, конечно, — Таенн улыбнулся. — Я тоже хотел тут побыть. Водички прихватил, лепешки, виноград. Вон там, в сумке. Пошли купаться? Сейчас еще один фокус покажу.
Фокус, показанный Таенном, на первый взгляд оказался прост и незамысловат — вода в каменном заливчике оказалась гораздо спокойнее и теплее, чем в море. Они с огромным удовольствием плавали почти полтора часа, прыгали с камней в воду (Таенну, к слову сказать, лучше всего удавались «солдатики» и «бомбочки»); потом Айрин приметила в камнях целое семейство крабов, и они некоторое время наблюдали за крабами, которые показались Айрин забавными; потом выбрались на берег и улеглись обсыхать на согретой солнцем стеклянной плите.
— Винограда хочешь? — спросил Таенн, когда они уже полностью высохли. — Или снова купаться?
— Винограда хочу. И еще я бы от вина не отказалась, — Айрин села, зевнула. — Но за вином нужно обратно, у нас ведь только вода.
— Вино не кровать, это быстро, — непонятно ответил Таенн. Вытащил из сумки стеклянную бутыль с водой, и, поднеся ее поближе к лицу, произнес: — Трансфигураторы Биголя, на вино замените, пожалуйста… какое, красное или белое? — спросил он Айрин, отворачиваясь от бутылки.
— Белое, — растерянно ответила та.
— Белое, мускатное, — уточнил Таенн. — Спасибо. Нет-нет, стаканы у нас есть, не нужно. Благодарю еще раз. Айрин, доставай стаканы.
— А Шилду водички можно? — спросила Айрин. Кот, услышав свое имя, тут же возник откуда-то из-за камней. То ли охотился, то ли спал, пока они плавали. — Жарко тут всё-таки.
— Во второй бутылке вода, а стаканов у нас три, — сообщил Таенн. — Конечно, налей, он набегался, так что точно пить хочет. Так… и виноград розовый. Слушай, ты уверена, что это место точно никак не связано с тобой?
— Уверена, — Айрин поставила перед котом стакан, и тот принялся лакать воду. Видно было, что пить из стакана ему нравится гораздо больше, чем дома из мисочки. Надо будет ему выделить чашку, подумалось Айрин, а еще можно попросить у трансфигураторов какой-нибудь особый карандаш или фломастер, и написать на чашке его имя, чтобы все знали — это особая чашка, чашка ее кота.
— Я не просто так спросил, — Таенн разлил вино по стаканам. — У меня стойкое ощущение, что вы с этим местом как-то связаны. Ничего не могу с этим ощущением поделать, понимаешь? Потому и спрашиваю.
— У меня тоже появилось ощущение, что это место связано со мной, — подтвердила Айрин. — Но я, к сожалению, ничего не помню. Совершенно ничего. И… Таенн, а может так быть, чтобы место оказалось связано, а человек в нем ни разу в жизни не был?
Таенн задумался. Отхлебнул из своего стакана.
— Наверное, может, — с сомнением в голосе произнес он. — Но я с таким никогда не сталкивался.
— Слушай, давай допьем то, что у нас уже налито, и пойдем, посмотрим, что там, в доме? — предложила Айрин. — Интересно же. Сходим?
— Сходим. Я и сам хотел это предложить…
В доме, кроме обломков каменных стен, ничего не было — очертания помещений можно было лишь кое-как угадать, но не более. Довольно странный дом.
Первая часть, предназначенная, видимо, для жилья, поделена на комнаты, общим числом пять штук; одна большая, круглая, с окном на море, четыре, странной, неправильной формы — поменьше, причем окна (если это были окна) двух из них выходят на море, а еще две имели окна, смотрящие на берег. Хотя какие это окна? Просто дырки, грубо прорубленные в камне. Причем внешние стены стоят, а внутренние рассыпались почти что полностью.
Вторая часть дома оказалась совершенно непонятной для Айрин, и — вот странность — отлично понятной Таенну.
— Ангары, — уверенно сообщил он. — Кто бы мог подумать.
— Ангары? — удивилась Айрин. — Для чего? Для кораблей?
— Которые плавают? — уточнил Таенн. Айрин кивнула. — Нет. Для тех, которые плавают, обычно делают эллинги. А корабли, которые стояли здесь, летали.
— Летали? — безмерно удивилась Айрин. — Как самолеты?
— Ты помнишь про самолеты? — Таенн прищурился.
— Кажется, да, — Айрин огляделась. — Но тут точно были не самолеты.
— Почему?
— А крылья куда девать? Ангары для самолетов слишком узкие.
— Верно подмечено, — покивал Таенн. — Ну что, ты довольна, что мы сюда заглянули?
Айрин медленно кивнула.
Из дома почему-то не хотелось уходить, хотя он, признаться, не выглядел особо приветливо. Она прислушалась к своим ощущениям, и поняла — эти развалины ее почему-то тревожат, словно… словно это место было для нее очень важным, словно ей для чего-то нужно было находиться здесь. Нужных понятий или слов для того, чтобы объяснить это ощущение, у Айрин в тот момент не нашлось, да и не нужны в тот момент были никакие слова.
Шилду развалины, кажется, тоже приглянулись. Кот ходил туда-сюда по камням, что-то обнюхивая, потом стрелой кинулся в один из ангаров, пропал на несколько минут, а затем снова появился — но уже вовсе не с той стороны, в которую убежал. И снова принялся обходить бывшие комнаты, на этот раз совсем неспешно. Словно осваивался. Привыкал.
— Мы придем сюда снова, — пообещал Таенн. — А сейчас предлагаю искупаться еще раз, а потом пойдем потихоньку домой. Дело движется к вечеру.
Проводив Айрин домой, Таенн сразу же куда-то засобирался — он объяснил, что сегодня будет еще один концерт, и он там подвизался регулировать звук. На вопрос Айрин, откуда он знает, что нужно делать со звуком, Таенн лишь снисходительно усмехнулся, и ответил, что со звуком он умеет делать такое, что простым смертным и не снилось, но до дальнейших пояснений не снизошел. Проводив Таенна, Айрин обнаружила, что до заката еще целых два с половиной часа, и что делать ей совершенно нечего. Совсем нечего. Читать не хотелось, концерт, про который говорил Таенн, начнется после заката, чашку для Шилда она уже подобрала (кот, кстати, личной чашкой остался очень доволен), а по телевизору опять показывали какой-то местный странный спорт, который Айрин не стала бы смотреть ни за что на свете.