— Я так и знал, — резюмировал Ахельё, выходя из кухни. В руках у него была тарелочка, на которой лежали два деревянных шампура с едва прихваченным огнем свежим мясом. — Шилд, киса, прошу. Угощайся… О, Венера, душа моя! Как всегда обворожительна! Нутта, птичка, сейчас я принесу тебе сухариков. Венера, что желаешь? Фрукты, овощи?
— Привет, Ахельё, — Венера вошла, огляделась. Села за столик неподалеку от стойки, за которой сейчас сидела Айрин. — Доброе утро, Айрин. Ахельё, сделай мне спортивный завтрак. Овощи, фрукты… что у тебя есть?
— И овощи есть, и фрукты есть, и омлет есть, — зачастил Ахельё.
— Омлет не подходит, — покачала головой Венера.
— Очень подходит! Это очень спортивный омлет! — запротестовал повар.
— Не думаю, что Нутта обрадуется, если я буду есть её детей, — Венера нахмурилась. — Спортивный завтрак, Ахельё. Из овощей и фруктов.
Венера по утрам бегала, об этом тоже все знали. Она бегала по набережной, в сопровождении Нутты — женщина в белой майке и шортах, с пышным рыжим хвостом, и сопровождавшая ее жилистая белая курица выглядели комично… вот только смеяться было нельзя.
Хотя порой очень хотелось.
Да и вообще, бегать в Мире Берега, чтобы поддерживать спортивную форму — это уже само по себе абсурд, но… Таенн сказал, что каждый сходит с ума, как он хочет, поэтому если Венере и Нутте нравится вот так проводить время, то пусть делают, что им заблагорассудится.
— Ладно, спортивный так спортивный, — вздохнул Ахельё. — Одну минутку.
Этот завтрак тоже был в своем роде произведением искусства, но отнюдь не таким красивым, как сделанная Ахельё для Айрин чашечка каши. Из нарезанных овощей повар изобразил розу, а порезанные фрукты выложил в салатник симпатичной спиралькой, и воткнул в серединку свой фирменный маленький флажок. Флажки, по его словам, он делал самостоятельно. Зубочистка, на которую приклеена бумажка с картинкой: море, песок, пальма, и стилизованная буква «А».
— Отлично, — констатировала Венера, когда Ахельё поставил перед ней тарелки. — Айрин, а почему ты тут так рано? Ты ведь соня, и предпочитаешь завтракать дома, не так ли?
— Верно, — кивнула Айрин. — Я действительно соня, ты совершенно права. Но сегодня у меня появилось важное дело, и я пришла сюда пораньше.
— А что за дело? — спросила любопытная Венера, подцепляя на серебряную вилку кусочек огурца.
— Я решила написать книгу, — невозмутимо сообщила Айрин. — Книгу про спящих. Надеюсь, что успею до того, как… как за мной придут.
— Книгу про спящих? — безмерно удивилась Венера. — Но зачем? Для кого? Кому она нужна?
— Я отдам ее трансфигураторам, или еще кому-нибудь, — объяснила Айрин. — Пусть раздают всем подряд. Почему бы и нет, Венера? Ты любишь бегать по утрам, а мне нравится писать. Что в этом плохого? Смысла в этой книге будет не больше, чем в твоих пробежках, но ведь такие вещи не делаются для смысла. Нам это просто нравится. Или я не права?
Эта речь, видимо, задела Венеру за живое — ведь она и сама прекрасно понимала, видимо, что ни в беге, ни в диете, которую она соблюдала, никакого смысла на самом деле нет. Ни грамма. Но до этого момента ей никто не говорил про его отсутствие. А эта маленькая нахалка… сидит спокойно, да еще и улыбается…
Айрин безмятежно смотрела на Венеру, и действительно сейчас улыбалась — совершенно без ехидства, наоборот, открыто и приветливо.
— Ну, отчасти ты действительно права, — задумчиво произнесла Венера, отодвигая почти нетронутую тарелку с фруктами. — А что ты хочешь узнать? Что тебе нужно для книги?
— Ну… — Айрин задумалась. — У тебя есть спящий? Или нет?
Венера нахмурилась.
— А если я не хочу говорить? — спросила она.
— Тогда я спрошу кого-нибудь другого, — пожала плечами Айрин. — Я же не буду никого заставлять, правда?
— Понятно. У меня есть спящий, девочка. Конечно, есть. Я же не какая-то ущербная.
— И кто он? — с интересом спросила Айрин.
— Мой сын, разумеется, — Венера с гордостью вздернула голову. — Он спит для меня, потому что я его мать.
— Спасибо, — Айрин вытащила из сумки заранее приготовленный блокнот. — Скажи, а он… сколько ему лет? Он ребенок?
Венера отрицательно покачала головой.
— Уже нет, — ответила она еле слышно. — Он… он выглядит… словно он средних лет. Но раньше был ребенком, да. Это Берег шутит надо мной, но я не отступлю. Это Берег издевается, старит моего мальчика. Я знаю, что под этим мороком мой беззащитный маленький сын, моя крошка. То, что лежит по ночам в моем доме… оно уже не совсем мой сын. Это морок. Фальшивая оболочка. Я узнаю в мороке знакомые черты, но знаю, что… — Венера осеклась. Отпила залпом половину стакана сока, который незадолго до того принес ей Ахельё. — Что на самом деле всё не так.
— Печально, печально, — покивала Айрин. — Скажи, а что ты испытывала к нему, когда он появился? И как всё было дальше?
— Когда он появился первый раз, я не узнала его. Испугалась. Потом… спросила совета, мне всё объяснили. И я стала ждать. И каждую ночь видеть своего мальчика. Я очень переживала за него. Когда он болел…
— Он болел? — удивился Айрин.
— Конечно. Все дети болеют, даже если их хорошо закаливать. Это всё чертовы прививки виноваты, которым проклятые убийцы травят наших детей. Так вот, когда он болел, я ухаживала за ним. Сбивала температуру, сидела с ним рядом целыми ночами, а иногда и днями. Бинтовала коленки, если он их обдирал. Ставила примочки на ссадины и шишки. Мальчики… — Венера усмехнулась. — Мальчики вечно находят себе разные приключения. Но потом я заметила, что он начал меняться.
— Расти? — уточнила Айрин.
— Меняться! — с нажимом поправила Венера. — Стал вытягиваться, становиться тоньше. Ему так шла эта очаровательная припухлость… и я начала бороться с этим.
— Как же? — Айрин вдруг почувствовала себя неуютно.
— Делала кровать короче, поставила ограничители в изголовье и ноги, потом поставила с боков, — принялась перечислять Венера. — Потом даже рискнула и сходила в горы, набрать нужных трав. Мне посоветовали травы, из них нужно было делать отвар, и поить им спящего…
— Зачем? — удивилась Айрин.
— Я прошла лабиринт, и на выходе получила ответ. «От жизни нет в саду трав».[5] Да, в моем саду таких трав действительно не было, и пришлось отправляться в путь. Страху я там натерпелась… — Венера поежилась. — К сожалению, эти травы ненадолго помогли. Вроде бы перестал меняться, а потом начал снова.
— Может быть, он всё-таки просто вырос? — робко спросила Айрин.
— Как он мог вырасти, если я не изменилась? — Венера посмотрела на Айрин, как на дурочку. — Я-то ведь точно такая же! Я что, себя в зеркале не вижу? Если я не изменилась, то и он не должен. Значит, морок. Значит, дурит меня Берег, подсовывает вместо моего мальчика невесть кого.
— А как ты попала на Берег, Венера? — спросила Айрин беззвучно.
— Как, как. Как и все. Заехала не туда, видимо. Меня бросили. Опоили и бросили. Не знаю я, — Венера отвернулась. — Я не знаю. Знаю, что тут не толстеют почему-то. Может, воздух тут такой… и мальчика своего можно только по ночам видеть. Не знаю я больше ничего. И знать не хочу. Мне надо найти сына, чтобы с ним быть. Я найду, где он не спит, где он настоящий. Уеду отсюда. Отдохну тут еще немножко, и уеду. К нему. К малышу. К куколке моей. А на счет пробежек ты не права, Айрин. Пробежки имеют смысл. Потому что благодаря им и диете я сохраняю спортивную форму, и мой мальчик меня узнает. Не толстеть — это одно, а хорошая спортивная форма — совсем другое.
«Пропасть, — подумала Айрин отрешенно. — Это настоящая пропасть. Какая же у нее каша в голове, оказывается. Вроде бы сначала говорила адекватно, а потом… вон оно как. Нет, этот разговор надо заканчивать. Потому что это безумие».
— Спасибо, Венера, — кивнула Айрин, закрывая блокнот. — Ты разрешишь вставить твои слова в книгу?
— Валяй, — Венера усмехнулась покровительственно. — А у тебя самой спящий есть?
— Есть, — равнодушно пожала плечами Айрин. — Парень какой-то. Видимо, в меня влюблен.
Говорить правду про своих спящих ей вдруг расхотелось.
— Симпатичный хоть? — прищурилась Венера.
— Ничего так. Мне нравится.
— Ну и славно. Ладно, девочка, пойду я, — Венера встала. — Ахельё, спасибо за завтрак. Нутта, пойдем! Если будешь столько есть, растолстеешь, и не сможешь бегать…
…Когда Венера и Нутта скрылись из виду, Ахельё, с минуту помолчав, произнес:
— Страшно, да? Она здесь очень давно. Сумасшедшая.
— Сколько? — шепотом спросила Айрин.
— Почти столько же, сколько я, — Ахельё помрачнел. — И все время что-то новое придумывает. То говорит, как тебе, то рассказывает, что ее похитили, с сыном разлучили, то доски где-то доставала, чтобы к кровати прибивать. Я-то догадался, что с ней случилось. А другим, похоже, всё равно…
— А что с ней? — спросила Айрин.
— Говорю же, она сумасшедшая. Примерно как я. Меня родные ребенком закрыли, Таенн сказал, что из-за денег, а ее родные уже взрослой закрыли, потому что с ума сошла. Был у нее сын, да и сейчас есть. Его она и видит. Но не верит, что он уже давно взрослый. И пытается… — Ахельё махнул рукой. — Ты сама слышала. Уж не знаю, девочка, что ты задумала, но с такими, как Венера, лучше поосторожнее.
— Разве Берег не возвращает человеку разум? — спросила Айрин. — Тело безумно, и душа безумна?
— Не у всех. Но у некоторых — да. Если душу разъест такая же злость, спесь, и презрение, как разъели ее душу… — Ахельё не договорил. — Это не способен вылечить никакой Берег. Видела, как дерется Нутта?
Айрин кивнула.
— Нутта и есть ее злоба, — пояснил Ахельё. — Но, замечу, Венера все-таки живет в раю. Носит немножко ада в себе, а живет в раю. Хитро, правда?
— Наверное. А что я задумала… Ахельё, я хочу еще поговорить с людьми. Просто… мне это нужно. Хочу кое-что понять. Для себя.
— А книга?
— Можно и книгу, — кивнула Айрин. — Если мне хватит времени. Знаешь, если я и правда ее буду писать, первой я поставлю твою историю. Про цветы. Она мне очень понравилась.