— Нет, мы по делу, — Таенн вздохнул. — Так что на эту регату я не попаду.
— Жаль. А что это за девочка? — блондинка скользнула взглядом по Айрин. — Ты из-за нее пришел?
— Ну да. Нам нужно в лабиринт, — объяснил Таенн.
— Так в чем проблема? — удивилась блондинка. — Отведешь ее, и пока она там будет, ты как раз успеешь посмотреть регату.
— В следующий раз, Анна, — покачал головой Таенн. — Мне жаль, но я, правда, не могу. Вы с Блеском сегодня просто прекрасны.
— Особенно Блеск, — засмеялась блондинка, гладя коня по шее. — Полосатый наконец-то расщедрился на десяток новых самочесов и щеток для него. Прости, Таенн, но если ты не идешь, то давай прощаться. Я не могу больше задерживаться. До встречи.
— До встречи, — Таенн снова улыбнулся. — Увидимся!
— Пока! — блондинка пришпорила коня, и вскоре скрылась из виду.
— Ну что, посмотрела? — без всякого выражения спросил Таенн.
— Ага, — кивнула Айрин. — Очень приятно было… ощутить себя пустым местом. Действительно, прекрасные люди. Ничего не скажешь.
— Это элита, — объяснил Таенн. — Они и на том свете ни в чем не знали отказа. Видала, какой гуард?
— Конь?
— Ага. Зовут Блеск. Тут и не такие гуарды есть. Есть, например, драконы. Воздушные, морские. Есть ламы. Есть тигры. Львы. Встречаются медведи, пантеры… ну и все в таком духе. Кстати, тут сплошь гуарды. Фамильяров почти нет.
— Понятно, — горько констатировала Айрин. — Если ты богат там, то, получается, и здесь…
— А что ты хотела? — пожал плечами Таенн. — Здесь только те, кто, скажем так, получил всё и сразу. Они не совершали ничего плохого. Деньги, которыми они владели, они не украли — либо унаследовали, либо получили от кого-то. Значит, они не делали дурного. Всю жизнь они провели правильно. Даже, в некотором смысле, праведно. Не пили, не курили, не воровали, не прелюбодействовали, не обманывали никого — у них просто не было нужды это для этого. И даже если тебе это не нравится, они по любым законам не нарушили никаких, гласных или негласных, правил. Тело Анны, уже пожилой, но всё еще красивой, лежит в элитной больнице, и не умрет еще очень долго — сама понимаешь, чем больше денег, тем длиннее жизнь. А сама Анна проводит время в ожидании развития и продолжения своей правильной жизни. Ожидает в сытости и неге. И без страха, потому что Черные будут вести себя с нею учтиво. А когда она умрет окончательно…
— Если мне кто-нибудь скажет, что в мире существует справедливость, я ему плюну в глаза, — звенящим от обиды голосом сказала Айрин. — То есть если ты всю жизнь был нищим и голодным, если ты, например, воровал, чтобы прокормить свою семью, то ты, выходит дело, и тут, на Берегу, окажешься… ведь ты будешь осознавать свою неправедность и накажешь сам себя… ну и ну… про то, что будет дальше, я даже думать боюсь.
— Это мироздание, — развел руками Таенн. — Его законы никто не отменял. То, что Анна так к тебе отнеслась, для Анны естественно. Поверь, она не чувствует к тебе вообще ничего. Ни раздражения, ни ненависти, ни злости.
— Ага, просто я для нее, как чемодан, который ты случайно притащил за собой в ее личный рай, и который теперь некуда поставить, — проворчала Айрин. Шилд, полностью разделяющий мнение своей хозяйки, фыркнул.
— Ну да, примерно так, — подтвердил Таенн.
— И часто ли ты проводишь тут время? — с подозрением спросила Айрин.
— Случается, — пожал плечами Таенн. — На самом деле не очень часто. Они забавные, но не более того.
— Вот интересно, — задумчиво произнесла Айрин. — Если я для неё мешающий чемодан, то кто же ты?
— Я? Мажордом, дворецкий, управляющий, — принялся перечислять Таенн. — В общем, слуга, но в довольно высоком статусе. Имеющий, так сказать, доступ к телу.
— И тебя это не смущает?
— Почему меня должно это смущать? Мне всё равно. Айрин, пойми — всё зависит от восприятия. Анна вольна думать, что ей хочется. Венера вольна бегать с Нуттой по набережной. Феликс волен изображать рассеянного идиота. Ахельё волен готовить любые блюда. Унара вольна убираться в доме дни напролет. Понимаешь? Тебе, вот лично тебе, важно мнение Анны?
Айрин задумалась.
— Пожалуй, нет, — покачала она головой.
— И в чем тогда проблема? Пойдем.
— Но Черные…
— О великое мироздание, и все постигшие его! — Таенн воздел руки к небу. — Сними калитку, повесь записку! Тебе никто не мешает это сделать! Всё, идем, наконец! Сколько можно обсуждать то, что обсуждать нет никакого смысла?
— Да не бойся ты, — уверял Таенн. — Думаешь, эти небожители пошли бы туда, где опасно? Вот именно, нет. Это не опасно. Это, скорее, забавно. И ходят туда многие. И результаты очень неплохие.
— Когда мы уже придем? — Айрин и сама себе не хотела признаваться, что ей совсем перестал нравиться выхолощенный райский уголок, в котором они оказались. Ее участок Берега был гораздо более… живым? Видимо, да. Здесь оказалось как-то слишком приторно, слишком сахарно, слишком карамельно, и слишком правильно. Встреченные люди — все, так или иначе, похожи на Анну. Красавцы и красавицы. Манеры, стиль, одежда — всё как под копирку. И улицы, на которых стоят роскошные дома, считай, особняки — тоже как на подбор. Идеальная чистота, ни камешка, ни пылинки. Как так можно жить, думалось Айрин. От тоски с ума сойдешь.
— Ну, вот мы и пришли, — сообщил Таенн.
Дорога сделала очередной поворот, и они вышли на небольшую площадь. За площадью, на подходах к морю, виднелась скала, издали и впрямь похожая на небрежно брошенный шелковый платок. Светлый переливчатый камень казался сглаженным, словно оплавленным. На краю площади виднелось большое строение из потемневшего от времени дерева. Интересное строение — больше всего оно напоминало старый амбар. Ни одного окна; высокое, крепкое. Разве что у амбаров не бывает нарядных крылечек, а у этого здания крылечко было. А над крылечком висела доска с надписью «Шелковый лабиринт. Заходи, если любопытство велит. На свой вопрос отыщешь ответ. И выйдешь с ответом обратно на свет».
— Обнадеживает, — с недоверием произнесла Айрин, когда они подошли ближе. — А что, были те, кто не сумел выйти?
— Конечно, нет, — помотал головой Таенн. — Все выходят. Просто некоторые быстрее, а некоторые медленнее. Если у тебя быстро работает голова, ты за двадцать минут управишься, при условии, что дети тебя не заморочат.
— Дети? — удивилась Айрин.
Они уже стояли на крыльце, но входить пока что не спешили.
— Ну да, дети. Сейчас я тебе объясню, что тут к чему. Лабиринт — это система коридоров, из двух уровней. Ты идешь по нижнему, а по верхнему идут трое ребятишек. Для них это развлечение. У них есть две корзинки с бумажками. Зеленые бумажки — направление, золотые — слова для кодовой фразы. Дети не умеют читать, поэтому бумажки выбирают наугад. У каждой развилки есть желоб, по которому они сбрасывают тебе бумажки. Зеленую разворачиваешь, и идешь в указанном направлении. Золотые собираешь. Когда доходишь до выводящей комнаты, разворачиваешь золотые бумажки, и составляешь из них правильную фразу. Если ты справляешься, дверь открывается. Если нет…
— А если нет? — с тревогой спросила Айрин.
— А если нет, пробуешь составить фразу снова. У тебя десять попыток. Все справляются, не бойся.
— Но если я не сумею? Что тогда произойдет?
Таенн задумался. Нахмурился.
— Понятия не имею, — признался он. — Но я не помню ни одного случая, чтобы кто-то не справился.
— Пошли отсюда, — заявила Айрин.
— Ты что, боишься? — опешил Таенн.
— А ты нет? — возмутилась Айрин. — А если я не выйду? Вдруг туда придут Черные, например, и утащат меня незнамо куда?! Да, Таенн, представь себе, я боюсь. Хотя бы того, что могу больше вообще никогда не увидеть своих спящих.
— Давай спросим у смотрительницы, — предложил Таенн. — Она-то должна знать. Вообще, я не ожидал, что ты испугаешься. Никто не боится.
— Если никто не боится, это не значит, что бояться нечего, — Айрин отвернулась. — Таенн… извини, что я вот так… но мне, правда, не по себе. Из-за спящих. Я чувствую что-то, и не могу понять, что.
— В любом случае, пойдем, — приказал Таенн. — В конце концов, мы можем поговорить и уйти.
— Если ты не справишься, ты потеряешь день, — женщина, сидевшая за конторкой, смотрела на Айрин поверх узеньких очков «лектор». Смотрела серьезно, без тени усмешки или осуждения. — Один день Берега. И одну ночь. Твои спящие проведут ее без тебя.
— А это много или мало? — спросила Айрин.
— Неизвестно. В любом случае, ты выйдешь из лабиринта. Все выходят. Но потерянный день ты вернуть никогда не сможешь. Однако бояться не стоит, — женщина улыбнулась. — На моей памяти не было ни одного случая, чтобы кто-то не справился.
— Но такие случаи были? — уточнила Айрин.
— Были, — подтвердила женщина. — Ну что? Решишься или уйдете?
Айрин посмотрела на деревянную тяжелую дверь с надписью «Вход», потом перевела взгляд на Таенна — тот едва заметно пожал плечами.
— Этот день может оказаться… важным? — с тревогой спросила Айрин.
— Может, — кивнула женщина. — Но неужели ты ощущаешь себя настолько глупой, чтобы не суметь составить фразу из полутора десятков слов?
— Я не знаю, — покачала головой Айрин.
— Сомневаться — хорошее качество, — заметила женщина. — Впрочем, решать всё равно тебе.
— Я попробую, — неуверенно произнесла Айрин. — Коту можно пойти со мной?
— Конечно, — женщина кивнула. Вышла из-за конторки. — А сумку придется оставить. Я дам тебе поясной кошелек для записок.
— Подожду тебя снаружи, — Таенн ободряюще улыбнулся. — Постарайся недолго.
— От нее это не зависит, — строго ответила женщина. — Возьми ее сумку, Таенн. Кстати, сегодня регата, и если ты хочешь…
— Анна мне уже рассказала. Не хочу, — помотал головой Таенн. — В другой раз.
— Ах, Анна, — со странным выражением на лице произнесла женщина. — Айрин, ты тоже видела Анну?