— Да, — Айрин вздохнула.
— Сочувствую. Всё, иди. Удачи.
Когда дверь за ее спиной закрылась, Айрин сделала пару шагов вперед, и остановилась в полном удивлении. Она ожидала увидеть мрачные деревянные стены, старые и темные, но вместо этого она обнаружила, что стоит в коридоре, задрапированном множеством шелковых занавесей, блестевших в свете бесчисленных маленьких фонариков, развешенных тут и там. Коридор заставлял вспомнить о праздниках, балах, театрах — настолько нарядным и ярким он оказался. Можно было вообразить, что стоишь за кулисами, среди помпезных декораций для какого-то спектакля, который вот-вот начнется. Стоишь, и ждешь незнамо чего.
Айрин робко сделал вперед шаг — и тут же откуда-то сверху раздался смех. Приглушенный детский смех, и — сверху словно кто-то пробежал. Дети? Наверное, они. Значит, они ее видят, выходит дело? Они видят, а она нет?
— Ну и куда мне идти? — в пространство спросила Айрин. — Вперед?
Ответом ей было молчание. Пожав плечами, Айрин пошла вперед по чуть изгибающемуся коридору. Пройдя совсем немного, она наткнулась на первую развилку. Коридор расходился на три, причем каждый из трех был подсвечен своим цветом — розовый, зеленый, и красный.
— И куда дальше? — Айрин остановилась.
— Видишь дорожку? — спросил сверху детский голос. — Прямо смотри, дура!
— Сама ты дура! — рассердилась Айрин. Судя по голосу, с ней говорила девочка, причем лет четырех-пяти, не больше. — Не вижу! Куда смотреть?
— Прямо! — сверху кто-то топнул ногой, фонарики вздрогнули. — Курица слепая! Курица-дурица!
— Вот сейчас как залезу туда к вам… — угрожающе начала Айрин, и тут же увидела предмет, о котором говорила девочка. Прямо перед ней на стене находился тонкий золотистый желобок, идущий откуда-то сверху. — Вот теперь вижу.
— Видишь — лови, — сообщила девочка. Айрин ожидала, что она разозлится или рассердится, но девочка, по всей видимости, была привычна к бестолковым посетителям лабиринта. — А ругачкам мы зеленые бумажки не даём! Будешь, как дура, до утра тут бегать.
— Ладно, извини, — примирительно сказала Айрин, которая и сама уже поняла, что была не права. — Я просто растерялась.
— Дураша-растеряша, — засмеялись голоса сверху. — Дадим дураше бумажки?
— Давай, а то заблудится.
По желобку, одна за другой, скатились две бумажных трубочки. Сперва Айрин развернула зеленую, на которой оказалось написано «направо». Потом золотую, на которой было слово «постичь».
— Бумажки в сумку убери, на пол не кидай, — приказал голос сверху. — Кто мусорит на пол, на того кот накакал.
Шилд поднял голову и выразительно посмотрел наверх. На секунду Айрин показалось, что он, если бы мог, покрутил бы пальцем у виска. К сожалению, коты не обладают такой суперспособностью, поэтому Шилд просто встал, встряхнулся, и направился дальше по коридору.
…Следующие две развилки Айрин прошла быстро. Зеленые бумажки гласили «прямо» и «направо», а на золотых бумажках оказались слова «неосязаемый» и «если».
На следующей развилке вышла заминка — бумажка застряла в желобе. Дети посовещались, мальчик и одна из девочек куда-то убежали, а развлекать Айрин осталась та самая, первая — и Айрин вскоре поняла, что характер у девчонки препротивный. Такой ничего не стоило насыпать кому-нибудь в чай соль вместо сахара, или связать шнурки, или разбить какую-нибудь посудину и свалить на того, кто ближе окажется. Она откровенно издевалась над Айрин, и кончилось дело тем, что Шилд взлетел по шелковой занавеске под потолок, просунул куда-то лапу, и через секунду раздался громкий визг — видимо, кот попал туда, куда целился.
— Чего он дерется?! — вопила девочка. — Вот выйди только, я ему глаза выковырю!
— Он дерется, потому что ты хулиганишь, — невозмутимо сообщила Айрин. — И глаза ты никому не тронешь, поняла? А как только я отсюда выйду, я тут же расскажу хозяйке, как ты себя ведешь.
— Ой, напугала! — девочка расхохоталась. — Так она тебе и поверит.
— Давай проверим, — предложила Айрин.
— Не проверим! Я тебе такую бумажку кину, что ты тут навсегда заблудишься!..
— Ты читать не умеешь, — поддела Айрин. — Поэтому бумажку выбрать не сможешь. Так что не надо мне угрожать.
— Я хочу тебе угрожать, и угрожу!!!
— Ну, угрози, — засмеялась Айрин. — Только давай побыстрее. Они вернулись? Хорошо. Кидайте дальше. А то скоро уже ужинать будет пора.
Через три развилки Айрин оказалась в черном мрачном коридоре, а в ее сумке обосновались три бумажки со следующими надписями: «в руках», «воздух», и «написанных». Дети сверху притихли, по крайней мере, они больше не смеялись, не топали. Да и девочка-провокаторша угомонилась.
— Куда дальше? — спросила Айрин по привычке, хотя коридор был один, и выбирать вроде бы не приходилось. Но — на стене Айрин успела заметить привычную золотую дорожку-желобок. Поэтому и спросила.
— Лови, — в этот раз говорил мальчик. — Вон ты куда зашла…
— А куда я зашла? — спросила Айрин с тревогой.
— Никуда, — пробурчал мальчик. — На.
По желобку скатились две бумажки. Первая — «вперед», вторая «путь».
Черный коридор оказался длинным, гораздо длиннее, чем можно было подумать, помня размеры здания — Айрин шла по нему добрых пять минут, а он всё никак не кончался. Странный коридор. Совсем мало фонариков, и черный шелк на ощупь казался влажным и словно бы осклизлым. Айрин поневоле ускорила шаг, потом побежала — но через минуту остановилась, вспомнив про детей, которые шли по верху.
— Эй! — крикнула она. — Вы там идете?
— Идем, — ответил мальчик. — Ты больше не беги, а то не успеем за тобой.
— Хорошо…
Еще минут через пять Айрин, к своему несказанному облегчению, вышла к новой развилке, залитой ярким праздничным светом. Казалось, даже сам воздух тут был другим — сухим, с приятным запахом то ли свежего дерева, то ли новой ткани.
Дети наверху тоже обрадовались.
— Ну и жизнь у тебя была, — с уважением произнес мальчик. — Прямо тебя жалко.
— В смысле — жизнь была? — не поняла Айрин.
— Черный коридор — как жизнь. Чем темнее и длиннее, тем страшнее жил раньше, значит, — объяснил мальчик. — Это такая примета. Мы долго шли, значит, у тебя жизнь была трудная. Поняла?
— Ага, — Айрин кивнула. — Вот оно как… Спасибо, что рассказал.
— Пожалуйста, — вежливо ответил мальчик. — Ника, кидай. Еще полкорзинки осталось.
«Налево», прочитала Айрин. Развернула вторую бумажку. «Держишь».
— Ну и слова у вас, — пробормотала она.
— Что, не складываются? — спросила провокаторша.
— Пока нет.
— Значит, точно долго просидишь, — с издевкой произнесла девочка.
— Лёка, чего ты ругаешься? — спросил мальчик.
— А чего она котом царапается?!
— А ты ей, небось, чего-то сказала, — тут же понял мальчик. — Был бы у меня кот, я бы тебя сам поцарапал.
— Дети, не ссорьтесь, — попросила Айрин. — Время-то идет.
— Ладно, — нехотя согласился мальчик. — Пошли.
Черных коридоров, по счастью, больше не встретилось, но попался, по словам мальчика, один «пророчный» коридор. Пророчный — потому что говорил про будущее.
Коридор этот показался Айрин странным — он не был похож на все остальные. Никакого шелка. Никаких фонариков. И стены не деревянные, как везде, а из какого-то непонятного материала — то ли пластик, то ли металл, выкрашенный ослепительно белой краской. И очень странный свет, который, казался, льется отовсюду, при этом не имея источника.
— Ух ты, — с восхищением сказал мальчик. — Круто! Видишь что-нибудь?
— Стены вижу, белые, — отозвалась Айрин. — Больше ничего.
— Смотри, смотри, — возбужденно проговорил мальчик. — Это они сперва белые. Картинки смотри!
И тут Айрин увидела, что на белой краске стен проступают какие-то изображения — тонкие графитные линии, которые выводили невидимые руки, появлялись тут и там, и вскоре весь коридор оказался заполнен ими.
— Ну, узнаешь что-то? — спросил мальчик.
— Вроде бы это… чертежи? — удивилась Айрин. — Точно, чертежи… но чертежи — чего?
— Запоминай скорее, они сейчас исчезнут, — предупредил мальчик. — Ничего не узнала?
— Это чертежи какой-то конструкции, — ответила Айрин, вглядываясь. — Но я не понимаю, что это. Ой, да они повторяются! Или нет… — она подошла к стене поближе. — Конструкция вроде бы та же, но цифры другие. И вот эта штука… да что же это такое?
Чертежи, которые уже начали бледнеть, были на что-то похожи, на что-то очень знакомое, причем виденное совсем недавно. Не в прошлой жизни, нет. Она видела это здесь, на Берегу.
И тут ее осенило.
— Так это… это же мост! — воскликнула Айрин. — Это мост! Мост из моей книги! Я узнала!..
Стены вдруг окутал яркий свет, и через секунду все изображения пропали. Стены вновь стали чистыми, словно ничего на них и не было.
— Пошли дальше, — с сожалением в голосе произнес мальчик. — Скучные картинки у тебя. Вот вчера мужчина тут был, так у него такое нарисовалось! Карета, разбойники на лошадях, дирижабли. А у тебя просто черточки.
— Черточки… много ты понимаешь, — Айрин покачала головой. — Карету увидеть любой дурак может, а увидеть за черточками, что они такое на самом деле… впрочем, я на большой ум тоже не претендую. Ну что, идем?
Следующие коридоры и развилки были вполне обычными — обычными, конечно, для Шелкового лабиринта. В коллекции Айрин уже находились слова «через», «что», «строк», «откровенье», «ты», и «откроется».
— Последние бумажки остались, — сообщила провокаторша. — Значит, сейчас выйдем. Только мы-то кушать пойдем, а ты будешь тут сидеть со своими черточками.
— Может, и не буду, — Айрин стояла у развилки. — Ну, кидайте.
Ей в руку упали две последние бумажки.
«Прямо».
«Сумеешь