— Неплохое начало, — одобрил Таенн. — Надеюсь, сегодня мы поймем, кто он.
— В смысле — кто он? — не поняла Айрин.
— Кто именно этот кот. Они, знаете ли, бывают разными. Да не бойтесь вы его, не надо, — попросил Таенн. — Поверьте, вы не тот человек, которому следует бояться собственного кота.
— А что, бывают и такие? — удивилась Айрин. Страх ее полностью прошел, сейчас ей хотелось только одного: погладить кота, чтобы убедиться, что шерсть у него действительно мягкая.
— И не такие бывают, — хмыкнул Таенн. — Ну что, пойдемте завтракать?
Таенн в это утро был одет вовсе не так, как вчера — вместо черной рубашки на нем красовалась золотистая гавайка, разрисованная зелеными пальмами и желтыми лимонами, вместо унылых черных брюк появились фиолетовые шорты, а на ногах имелись кожные сандалии, явно предназначенные для прогулки по пляжу[1].
— Вы сегодня больше не священник? — поинтересовалась Айрин, открывая шкафчик.
— Я им никогда не был, — пожал плечами Таенн. — Благодарю покорно. Такой пошляк, как я, не имеет морального права быть священником. Говорил же, не доверяйте карнавальным костюмам.
— Да мне, собственно, всё равно, — заверила Айрин. — Просто интересно.
— Мне больше интересно, что сегодня дадут на завтрак, — Таенн посмотрел в сторону давешнего шкафчика. — А ну-ка?
В этот раз завтрак, как оказалось, был предусмотрен не только для людей, но и для кота тоже — в этот момент Айрин окончательно поняла, что кот действительно появился тут не просто так, что ей, видимо, предстоит иметь с ним дело еще долго. Вместе с двумя тарелками каши, маслом, хлебом, банкой с вареньем, и фруктами в шкафчике нашлась мисочка с изрядной порцией мелко порезанного мяса, больше всего напоминающего нежирную говядину, еще одна мисочка с вареным порубленным на кусочки яйцом, и маленькая корзиночка с пророщенной травкой. Видимо, это был завтрак именно кота.
Первыми Айрин достала эти мисочки, поставила на стол, и оглянулась — надо решить, где коту будет удобно есть.
Кот решил этот вопрос сам. Он неспешным шагом подошел к Айрин, махнул хвостом, отошел в сторонку, и сел неподалеку от раковины. Взглянул на Айрин, и махнул хвостом еще раз.
— Ясно, — резюмировала девушка, ставя перед котом мисочки. — Ну что ж, приятного аппетита.
— Кофе там есть? — поинтересовался Таенн, заглядывая в шкафчик. — О, замечательно. Полный кофейник. Да еще и сливки…
— Сливки? — переспросила Айрин. — Сливки вредно. Я не буду.
— Почему? — спросил Таенн, искоса глянув на нее.
— Можно растолстеть, — объяснила она.
— Это вряд ли, — заметил Таенн. — Впрочем, неважно. Как вы спали?
— Отлично, — заверила Айрин. — Просто отлично! Приняла ванну с лавандой, и заснула просто моментально. Зря вы меня пугали, Таенн. Ничего я ночью не слышала.
— Хорошо, — одобрил тот. — А ничего странного перед сном не видели?
Айрин замялась — почему-то в этот момент ей не хотелось говорить про комнаты, бесконечный коридор, и появившиеся из ниоткуда кровати. Но Таенн смотрел на нее цепким, выжидающим взглядом, словно держал глазами — и она поняла, что таиться не следует. Он всё равно узнает.
— Коридор, — она запнулась. — Он и так был какой-то слишком длинный, а потом стал и вовсе бесконечным. Коридор и двери, которые в него выходили.
— А что не так с дверями? — поинтересовался Таенн, придвигая к себе тарелку с кашей.
— Они… их стало как-то слишком много, — призналась Айрин. — Две двери оказались открытыми, еще восемь закрыты, а дальше пошли и вовсе нарисованные, не настоящие. Странно как-то. Таенн, а что такое «Объединение трансфигураторов Биголя»?
— Группа такая, — равнодушно ответил Таенн. — Идут четвертую сотню лет в гибере. Срок слишком большой, так что, увы, просто дело времени… а что?
— Сегодня кровати появились, и на матрасах бирки этих самых трансфигураторов Биголя, — объяснила Айрин.
— Ну, понятно, — махнул рукой Таенн. — Стандартная поставка по заявке. Вы ведь думали, что в комнатах должно что-то появиться?
— Да.
— Оно появилось. Вам что-то не понравилось?
Айрин задумалась.
— А как за это платить? — спросила она. — Это же, наверное, не бесплатно?
— Потом заплатите, при случае, — махнул рукой Таенн. — Если это вообще потребуется, в чем я сомневаюсь. Трансфигураторы на то и есть трансфигураторы, что превращают что-то, не нужное никому, во что-то, нужное кому-то. Что же до группы Биголя… это колонисты, неплохие ребята, с юмором, доброжелательные, умные. Наидосаднейшая ошибка в расчетах, и… в общем, они всем составом осели здесь. И надолго. Корабль сможет поддерживать их жизнеобеспечение еще как минимум тысячу лет, так что трансфигураторы Биголя еще долго будут поставлять нам всякие приятные мелочи за разумный профит, а то и даром. Они, понимаете ли, были большими фанатами сказок для взрослых. Оттуда и самоназвание. Ну и кое-что своё у них сохранилось.
Айрин поняла, что ничего не поняла. Какие колонисты, какой гибер, какой корабль, какая тысяча лет? Ладно, придется, видимо, спрашивать позже. Сейчас Таенн объяснять не настроен. Он настроен спрашивать.
— Айрин, я так понял, что две двери были открыты, еще несколько…
— Восемь.
— Восемь были настоящие и запертые, а остальные — только картинки?
Она кивнула.
— Угу, — Таенн задумался. — Ага. Значит, двое. Потенциально десять. Но совсем не факт, что десять. Странно, что число четное, хотя всякое бывает. В некотором роде рекорд, — сообщил он. — Я больше шести пока не встречал.
— Шести чего? — не поняла Айрин.
— Шести потенциальных входов, — объяснил Таенн. — Не волнуйтесь. Рабочим, скорее всего, окажется только один.
— Какой один? Каких входов? — у Айрин, наконец, кончилось терпение. — Таенн, объясните толком, что это вообще всё значит?!
Она треснула по столу кулаком, чашечка с кофе, стоявшая подле ее руки, даже слегка подпрыгнула.
— Хорошо, — Таенн положил надкушенный абрикос на тарелку. — Группа трансфигураторов Биголя является группой астронавтов, колонистов. Их корабль уклонился от курса и ушел в пространство. Он потерялся. И даже если его найдут, а такая вероятность исчезающее мала… так вот, даже если его найдут, вернуть колонистов к жизни не сумеет уже никто. Их тела необратимо повреждены, они слишком долго пролежали в гибернейте. Их уже никто не спасет. Но тела, тем не менее, пока еще условно живы. И корабль сможет поддерживать их условно живыми еще многие годы. Это понятно?
Айрин медленно кивнула.
— А раз они условно живы…
— Подождите, — Айрин вдруг почувствовала, что от страха у нее онемели губы. — Таенн… так я, выходит, тоже… условно?
— Не обязательно, — покачал головой Таенн в ответ. — Но то, что с вами произошло нечто, приведшее вас сюда — неоспоримый факт. С которым, увы, придется смириться.
— А вы?..
— Со мной сложнее, — Таенн вздохнул и отвернулся. — Про меня как-нибудь в другой раз.
— Но ведь это всё — реально? — Айрин оглянулась вокруг.
— Реально, — подтвердил Таенн. — Почему бы этому всему не быть реальным? И потом, разве это место плохое?
— Нет, — Айрин глубоко вздохнула. — Здесь неплохо, но… я почти ничего не помню, так?
— Это милосердие, — Таенн улыбнулся. — Поверьте мне, милая девушка, лучше не помнить. Почти всегда лучше не помнить.
— Почему?
— Потому что память — это слишком больно. Впрочем, это уже другой разговор. О, а кот-то уже всё доел. Что-то мы заболтались. А вы ведь хотели попасть на пляж, я прав?
— Таенн, подождите, — взмолилась Айрин. — Я что?.. Умерла?
— Нет, — покачал головой Таенн. — То есть да, но не совсем. Мир Берега не предназначен для тех, кто умер совсем, Айрин. Для них есть множество других мест.
— Не верю, — прошептала она. — Я не верю. Я ведь живая! Таенн, это ведь игра, да? Вы со мной шутите? Не может быть такого! Я жива, я ем кашу, кофе пью — и вы мне говорите, что я умерла, но не совсем?!
— Говорю, — кивнул тот. — И буду говорить. Айрин, вы умная девушка, вы стали понимать, что происходящее выходит за грани возможного довольно быстро, ведь так? Вспомните с самого начала — вы…
— Я стояла на дороге, там росла сосна, и еще была лавочка, — она осеклась. С ужасом посмотрела на Таенна.
— А что было до этого, Айрин? Вы очутились на дороге, даже не зная, как вас зовут — а до того? Что было до того?
Айрин, зажав рот ладонью, расширившимися от ужаса глазами, глядела на него.
— Вы не помните, — продолжил Таенн. — Как и любой другой человек, пришедший в мир Берега, вы не помните — почти ничего. Ни своего имени, ни событий. Разве что какие-то обрывки или кусочки. Например, вы вспомнили, что от сливок толстеют, верно? Верно. Вы вспомнили, что умеете плавать — у вас, кстати, отлично получается. Вы…
— А вы? — с подозрением спросила она.
— Что — я? — не понял Таенн.
— А вы помните?
— Я помню. Но, милая девушка, проблема в том, что я — не человек, — Таенн вздохнул. — И если вы здесь не навечно, то я, боюсь, застрял в мире Берега на миллионы лет. Таких, как я, здесь немало, кстати. Могу предупредить следующий вопрос. Вы хотели спросить, добровольно или по принуждению я сейчас нахожусь тут, с вами. Добровольно. Совершенно добровольно, меня никто не заставлял. И даже функция, которую я вам назвал, взята из воздуха, потому что на самом деле никакой конкретной функции у меня нет. Равно как и у других.
— А почему вы пришли ко мне?
— А вы мне понравились, — Таенн улыбнулся. — Правда-правда. Сюда ежесекундно попадают мириады всех подряд, мир Берега бесконечен, но я, увидев вас, решил, что обязательно встречу. Мне кажется, в вас есть нечто особенное, уникальное.
— Любой человек уникален, — возразила Айрин.
— О, да, — согласился Таенн. — Любой. Без сомнения. Вот только в какую сторону он уникален, это большой вопрос. Уникальность, как вы понимаете, уникальности рознь.