— Тебе принести поесть? — наконец, решившись, спросила она.
— А где ты возьмешь? — ответил Дину. — Гостей-то сколько, их всех еще накормить надо.
— А я вынесу потихоньку, — кивнув на стоявшую рядом корзину для грязной посуды, сказала Басанти.
— Я тебе вынесу! Все зубы пересчитаю!
— А я тебе такую оплеуху отвешу, что ты все свои зубы проглотишь! — И довольная Басанти звонко расхохоталась.
— Иди-ка ты лучше занимайся делом, нечего трещать тут.
Как только свадебные торжества были закончены, Дину вдруг исчез и не появлялся в Рамеш-нагаре недели две. Басанти увидела его, когда однажды под вечер сидела во дворе у тетушки Шьямы. Дину на своем велосипеде колесил по переулкам Рамеш-нагара. Заметив Басанти, он подъехал к ней и соскочил с велосипеда.
— Ну что, меня искал? — засмеялась Басанти. — А я сижу и жду… с того самого дня.
— Я постоянную работу получил.
— Где?
— Да тут неподалеку, в студенческом общежитии.
— У тебя и так работа была — свадьбы обслуживать. Зачем же бросил?
— Да разве ж это работа? Сегодня есть, завтра — нет. А теперь у меня постоянная работа. Мне даже комнату дали.
— А что ж ты раньше думал? Может, спал за рулем, как сова на ветке? — потешалась над ним Басанти. — У нее ведь тоже так: глаза выпучены, а ничего не видит…
Басанти даже закатилась от хохота и, ухватившись руками за живот, повалилась на землю. Не отводя от нее глаз, Дину недовольно хмурился…
А сейчас, стоя под деревом, затерянная в ночи, Басанти смотрела на общежитие, где работал Дину. В руках у нее был букет цветов и сумочка, куда в спешке она сунула все свое имущество — две юбки да две кофты.
Наконец в комнате Дину загорелся свет. И по всему ее телу прокатилась горячая волна — волна радости, восторга, безграничного доверия к Дину. Как только свет в окошке погас, Басанти тотчас же оставила свое убежище и направилась к общежитию.
Долго плескались и ныряли они в море охватившего их восторга. Переполненная счастьем Басанти уснула только под утро.
До комнаты, где ждал Дину, она добралась в считанные секунды. Перепрыгнув через перила, на цыпочках пробежала по веранде. Осторожно потянув на себя дверь, она скользнула внутрь и плотно прикрыла ее за собою. Дину в комнате не было. Басанти тихонько позвала его и, не получив ответа, решила, что его вызвали по неотложным делам. В комнате стоял запах табачного дыма и сырости. Не зажигая света, она попыталась рассмотреть, что находится в помещении. Ногой нащупала ножку кровати. На кровати расстелен коврик, валяется какая-то одежда. Постепенно глаза привыкли к полумраку комнаты — оконце ее выходило на освещенное пространство перед общежитием, — и теперь уже она могла различить неясные очертания предметов. Басанти уселась прямо на полу в уголке и стала терпеливо поджидать Дину.
Из окон общежития слышались голоса. Откуда-то доносился звон посуды: там, наверно, находятся столовая и кухня, где работает Дину. Капала вода из неплотно привернутого крана. Кто-то, напевая песенку, прогуливался по веранде: голос звучал то громче, то становился глуше. Слова песенки были знакомые:
Мне достался муж-старик,
Мне достался муж-старик…
Басанти беззвучно рассмеялась. Эту песенку она сама постоянно напевала. Теперь ее поет вся молодежь Дели. И в душе Басанти снова поднялась волна радости.
Что мне делать с муженьком,
С этим старым дураком? —
еле слышно закончила она и засмеялась. Сейчас уж до нее никто не доберется — ни отец, ни мать. Она выскользнула из их лап. Басанти захотелось вдруг закурить. Из кармана рубашки она достала бири и уже было собралась зажечь спичку, но вовремя спохватилась. С улицы могут увидеть свет, и тогда Дину рассердится, начнет выговаривать, зачем зажигала. Басанти отложила спички в сторону и несколько минут сидела молча. Потом ей с новой силой захотелось хоть один раз затянуться горьким дымом. «Я же в уголке сижу, и меня никто не видит, — подумала она. — Комната закрыта, кто сможет увидеть меня тут?» Басанти чиркнула спичкой и с наслаждением затянулась. Она дала спичке догореть и в слабом ее свете успела рассмотреть убранство комнаты. На палке, прикрепленной над кроватью, висели широкие белые штаны, на подоконнике стоял кувшин с длинным узким горлышком, к стене прислонен велосипед, рядом с дверью — низкая деревянная кровать. Она успела заметить даже разбросанные по полу окурки.
Сделав несколько затяжек, она погасила бири, осторожно ступая по полу, добралась до оконца, сняла с горлышка кувшина стакан и, наполнив до краев, с жадностью выпила. Как здорово, когда есть холодная вода! Она и не думала, что ей вдруг так захочется пить.
Передвигаясь почти неслышно, Басанти подошла к кровати. Присела на краешек, потом, словно испугавшись чего-то, вскочила и, опустившись на пол, оперлась спиной о ножку. Ей захотелось еще раз чиркнуть спичкой, чтобы внимательнее рассмотреть обстановку комнаты. Она сунула руку в карман, где лежали спички, но передумала и пробормотала:
— Ладно, оставим, а то еще рассердится! — Помолчав, добавила: — Меня бросил в потемках, а сам смылся куда-то!
Но на сердце у нее было светло и радостно: она любила Дину и ей нравилась эта комната, которую она рассматривала при свете спички, она ее уже считала своею. И сидеть на полу, опираясь о ножку кровати, ей тоже нравилось. У Басанти было такое ощущение, будто в душе что-то ломается и сразу же возникает нечто новое — ну точь-в-точь как у дерева: бесшумно падают вниз пожелтевшие листья и тут же прорастают зеленые побеги. Что-то, отмирая, уходит из души навсегда, что-то, неведомое раньше, пробуждается. «В комнате я приберу завтра, все перестираю, наведу чистоту», — подумала она и сонно улыбнулась.
Так и не дождавшись Дину, она уснула, переполненная захлестнувшими ее новыми чувствами.
Она проснулась, когда чьи-то руки нетерпеливо пробежали по ее телу и стали ласково гладить его.
— Кто тут? — испуганно выдохнула она и, уронив что-то в потемках, вскочила. Спросонья Басанти не сразу поняла, где она и почему вокруг такая непроглядная темнота.
— Не шуми, услышат! — прошептал ей на ухо Дину.
Узнав голос Дину, Басанти облегченно вздохнула. Она опустилась на прежнее место и, прижавшись щекой к острой коленке Дину, снова погрузилась в сон.
— Ты где так задержался? — пробормотала она.
Не отвечая, Дину крепко обнял ее. Раньше ее никто так не обнимал. Она делала слабые попытки вырваться. Когда она ходила мыть посуду, в некоторых домах хозяева, будто ненароком, тоже пытались обнять ее, и она еще долго потом ощущала над самым своим ухом тяжелое сопенье стоящего рядом человека. И бьющий в нос запах мужского пота. Если Басанти замечала устремленный на нее взгляд влажных, похотливых глаз, она вздрагивала и под любым предлогом старалась поскорее убежать. Но сейчас все было по-другому: когда Дину обнимал ее, ей было жутко и невыразимо приятно, словно она входила в теплые, ласковые волны океана, и чем глубже она погружалась, тем больше охватывала ее блаженная истома.
Неожиданно, словно очнувшись, Басанти оттолкнула Дину и вскочила.
— Вставай! Вставай!
— Что случилось?
— Вставай, говорю тебе! — настойчиво повторила девушка и, протянув в темноте руку, растрепала его волосы.
— Что случилось, Басанти?
— Можно включить свет?
— Нет, нет, что ты!
— Все равно вставай!
— Не шуми. Вдруг услышат.
— Никто не услышит. Вставай.
Держась за край кровати, Дину наконец встал.
— У тебя тут есть изваяние божества?
— Что-что?
— Изваяние божества!
— Ты что, спятила? Откуда у меня это?
— Ну, может, картинка найдется? Ну, картинка, где бог изображен?
— Что ты болтаешь, Басанти?
— Не говори так! — строго сказала Басанти. — Мы с тобой будем мужем и женой только после того, как станем рядом перед ликом всевышнего, сложим руки… вот так, лодочкой, и низко поклонимся ему. Потом мы поставим друг другу на лоб тику — знак счастья… Ну, так есть у тебя картинка, где изображен бог?
И тут вдруг Дину вспомнил, что у него в шкафу лежит настенный календарь, и на самом первом его листе — картинка с изображением Кришны. Он вытащил календарь из шкафа.
— В игрушки решила поиграть? — усмехнулся Дину.
— Это совсем не игрушки.
— А что ж еще? Разве так свадьбы справляют?
— Что это ты там вытащил?
— Календарь. Здесь изображен Кришна.
— Наконец-то! — радостно воскликнула Басанти. — А теперь выйдем.
— Это куда еще? Ты, я вижу, совсем спятила, Басанти!
— Выйдем на веранду. Да не бойся ты — ничего не случится. Все давно уже спят.
Басанти действительно будто помешалась.
— Погоди. Сначала набери из кувшина воды — прополощи рот. Я тоже прополощу.
Дину давно уже испытывал неодолимое влечение к Басанти, и с каждой минутой это чувство становилось все сильнее. В душе он проклинал причуды Басанти, но возражать ей или тем более вступать с нею в пререкания не решался. Поэтому он молча выполнял все, что она требовала.
Набрав в пригоршню воды, они сполоснули лица, а Басанти еще смочила волосы — так обычно делают бенгалки, — потом, взволнованная, медленно подошла к Дину.
— Возьми в руки картинку, где нарисован всевышний, и мы оба выйдем на веранду. Сейчас там нет ни одной живой души.
Дину взял в руки календарь, и они вышли на залитую лунным светом веранду. Еле слышно шелестели листья под легкими порывами прохладного ветерка. Оглядевшись, Басанти поставила надорванную картинку с изображением божества в нишу.
— Становись лицом к нему… вот так, — вполголоса приказала Басанти.
Криво улыбаясь, Дину стал лицом к нише.
— Сложи руки… вот так.
Дину тряхнул головой и сложил руки лодочкой.
Басанти торжественно совершала свадебный обряд, который ей не раз доводилось видеть в кинофильмах и без которого — она свято верила в это — мужчина и женщина не могут стать мужем и женой.