Казалось, он почувствовал мое присутствие и резко распахнул глаза.
– Элла, ты здесь. Я так рад. – Он обнял меня, а я придвинулась ближе, представляя все произошедшее с тех пор, как он ушел на войну, дурным сном.
– Я сама вошла, – сказала я. – Тебе стоит получше закрывать дверь.
– Я оставил ее открытой для тебя. В любом случае, если за мной придут, замок их не остановит.
Он говорил о немцах, догадалась я, внутренне содрогнувшись. Вступив в Армию Крайову, Крыс стал разыскиваемым преступником. Внезапно мне почудилось, что они могут ворваться в любой момент. Даже этот миг, когда мы ненадолго рядом, казался хрупким, чреватым опасностью.
Он потянулся к дальнему углу матраса, достал маленький сверток и протянул его мне.
– С днем рождения!
– Спасибо. – Я была тронута. Я не ожидала, что Крыс вспомнит о моем дне рождения; ведь я и сама почти забыла. Развернув подарок, я увидела кусочек польского медового торта, посыпанного сахарной пудрой.
– Он небольшой, но до вчерашнего вечера я не знал, смогу ли тебя увидеть. Это лучшее, что я смог раздобыть за короткое время.
– Это идеальный подарок. – Вилок у нас не было, поэтому я разломила кусок торта и половину отдала ему. Казалось непривычным есть такой вкусный десерт в столь ранний час, но в то же время в этом было что-то правильное. – Новая традиция, – решила я. И потом почувствовала, как залилась румянцем. Я не хотела первой предлагать, чтобы мы снова были вместе.
– Новая традиция, – повторил он, не сводя с меня пристального взгляда. Он протянул руку, чтобы стереть пятно сахарной пудры с моей губы.
– Ты здесь живешь? – спросила я.
– Не совсем. Это безопасное место, а еще здесь можно отдохнуть от работы.
– А как же твои родители? – озадаченно спросила я. – Они же рядом.
Он кивнул.
– Я по-прежнему оставляю свои вещи и моюсь у них. Но держусь на расстоянии как могу, чтобы защитить их. Не хочу подвергать их опасности, впрочем, как и тебя.
В тот момент я осознала, что последние несколько месяцев, когда он сторонился меня, были не оправданием. Он действительно пытался оградить меня от опасностей своей работы. Я придвинулась поближе к нему.
– Ну что же, я больше не собираюсь оставаться в стороне. Я не хочу.
– Хорошо. – Он приобнял меня. – Я пытался держаться подальше от тебя, чтобы уберечь. Но теперь понимаю, это неправильно. Никто из нас не в безопасности, Элла. Лучший способ защитить тебя – держаться вместе.
Он повернулся ко мне, и его губы с бо́льшей страстью, чем прежде, встретились с моими. Но теперь все было по-другому, разделявшие нас слои исчезали. Мы бросились в объятия друг друга. Я поцеловала его в губы и позволила его рукам узнать мое тело, как в ночь перед его отъездом на войну.
– Я так скучал по тебе, – признался он, возвышаясь надо мной, и по его скрытому желанию я поняла, что за все время нашей разлуки у него никого больше не было. Я позволила себе отдаться этому чувству, заглушая голоса в голове, твердившие, что это неправильно, что он бросил меня и мы больше не сможем быть по-настоящему вместе. Мы снова обрели друг друга. Это был момент редкой радости в бездне опасности и тьмы, и я жадно воспользовалась им.
После мы лежали в объятиях друг друга, переводя дыхание, и молчали. Я положила ему голову на грудь.
– У тебя получилось безопасно вернуть Сэди под землю? – наконец спросил он.
– Да, – ответила я, благодарная за возможность поговорить о чем-то другом, кроме нас и того, что сейчас произошло. Мне вспомнилось выражение лица Сэди, когда она исчезла под землей. – Ей не хотелось возвращаться. Но она так благодарила за еду, – быстро добавила я. – Как ты раздобыл мешок с картофелем?
Он улыбнулся и откинул упавшую мне на глаза прядь волос.
– У меня есть свои методы. – И уже с серьёзным лицом добавил: – Кое-кто был мне должен. – Он сжал губы, и я поняла, что большего он не скажет.
– Что же, я очень тебе благодарна. Если когда-нибудь я смогу отплатить тебе тем же…
– Сможешь, – быстро проговорил он, чем немало меня удивил. Он выдержал долгую паузу, словно раздумывая, а я не могла себе представить, о чем он попросит. Собирался ли он еще раз попросить меня помочь ему в операциях? – У нас есть винтовки, оружие, военные припасы, необходимые для борьбы. Мне нужно ненадолго их спрятать.
– Но где? Ты же не хочешь, чтобы я спрятала их в нашем доме, куда Анна-Люсия постоянно водит своих друзей-немцев.
– Нет, конечно нет. Но у есть другое идеальнее место: канализация.
Я села, прикрываясь.
– Ты не шутишь? – Но его серьезные глаза говорили мне об обратном. – Нет, я не могу этого сделать.
– Просто попроси Сэди. Ты так помогла ей, я уверен, она тебе не откажет.
Разумеется, в этом и была вся сложность. Сэди была благодарна и с радостью бы предложила помощь. Но она едва выживала там, внизу. Я не могла просить ее о том, что впоследствии еще больше угрожало бы ее жизни.
Я посмотрела на Крыса, полулежащего рядом, и внезапно произошедшее между нами показалось мне совершенно другим.
– Так вот почему ты попросил меня зайти к тебе, потому что тебе нужна помощь? – Я потянулась за своим платьем.
– Нет, все не так. Я хотел быть с тобой, Элла, как и всегда. Но это переломный момент в нашей борьбе с немцами, и мы должны нанести удар всем оружием, которым располагаем. Из канализации выйдет отличный тайник.
Я помотала головой:
– Мне жаль. – Несмотря на Крыса и его важное дело, он требовал слишком многого.
– Почему Сэди так много значит для тебя? – спросил Крыс.
Я медлила с ответом. Крыс был прав. Я познакомилась с Сэди совсем недавно. Она была мне чужой. Я не обязана была так сильно заботиться о ней. Но каким-то образом за то короткое время, что я узнала ее, мы подружились, и мне хотелось защитить ее и помочь. Я была уверена, – она готова сделать для меня то же самое.
Но Крыс ничего бы из этого не понял. Он видел только какую-то странную незнакомку из канализации – по крайней мере я так представила ее ему.
– Я не могу этого объяснить, – наконец ответила я. – Мы просто родственные души. Я забочусь о ней. Она мой друг.
– И кто же тогда я?
– Ты знаешь, что ты для меня значишь, – быстро ответила я, не желая позволять ему манипулировать моими чувствами к нему. – Наверняка у вас есть другие варианты, где спрятать боеприпасы.
– Как раз нет! – резко ответил он. – Нет вариантов. – Я понятия не имела, правда ли это. – Если бы были, я бы не просил тебя.
– Канализация – последняя надежда Сэди, – сказала я, отчаянно пытаясь объяснить ему. – Если ее поймают, то арестуют или убьют.
– Думаешь, я этого не понимаю? – взорвался Крыс. Он крикнул так громко, что скорее всего, кто бы ни был этажом ниже, услышал его. – Именно поэтому мы и боремся.
– Это неправда, – возразила я. – Армия Крайова сражается за освобождение Польши. Но большинству поляков нет никакого дела до евреев. – Я поняла, что для Крыса речь шла о более серьезной борьбе, а не об одной еврейской девушке и ее семье. Но Сэди была мне дорога.
– Так ты не поможешь? – спросил он.
– Точно не в этом. Мне очень жаль. – Я отвернулась, не в силах выдержать его взгляд. Единственное, о чем он попросил меня, я была не способна исполнить.
– Мне тоже. – Он отодвинулся от меня и встал. – Я думал, ты поняла, – бросил он.
– Я могу сказать то же самое.
– Это же война, – отрезал он, заправляя рубашку. – Каждый из нас должен идти на компромиссы. – Тогда я поняла, что Крыс вернулся с войны другим. Теперь он принадлежал важному делу, своей работе. Не мне.
Мне хотелось сказать ему, что я помогу спрятать боеприпасы. Но я не могла поставить безопасность Сэди под угрозу.
– Я хочу помочь тебе, – сказала я. – Я буду передавать пакеты или что нужно. Если понадобится, мы можем разместить боеприпасы в доме Анны-Люсии. – Только озвучив фразу, я осознала, насколько нелепым было предложение. – Но не проси меня снова ставить под угрозу безопасность Сэди, – умоляла я. – Я помогу тебе отыскать другое место.
Он упрямо покачал головой.
– Времени нет, да и лучшего места не придумаешь. А знаешь, мне и не нужно твое разрешение, Элла. Я могу сам спросить ее напрямую или даже спуститься в канализацию. – Это был хладнокровный блеф, чтобы я дала свое согласие.
Мы сидели в тишине, не проронив ни слова.
– Тебе лучше уйти, – сказал он в следующий момент. Его отчужденность уязвила меня, и я встала. Я искала подходящие слова, чтобы уладить нашу ссору. Я не хотела расставаться в гневе. Но между нами зияла слишком широкая пропасть, чтобы ее преодолеть.
– Мне нужно это сделать, – настаивал Крыс, предпринимая еще одну попытку убедить меня. Он был упрямым, не привык к отказам.
Но и я стояла на своем.
– Если ты подойдешь к канализации, я больше никогда с тобой не заговорю. – Я повернулась и вышла из комнаты.
Оказавшись снова на улице, я, потрясенная, направилась домой. Утро было ярким и солнечным, тротуары полны людей, которые уже начали свой день. Все обрушилось на меня, и голова от суматохи закружилась. Мы с Крысом вновь были вместе, словно во сне, – настолько это было прекрасно. Теперь, когда момент близости закончился, мы снова держались на расстоянии, будто ничего не случилось. Я доверяла Крысу, рассказала ему правду о Сэди и других в канализации. Теперь он угрожал рискнуть их безопасностью ради собственных целей. Я с сожалением подумала, не оказались ли цена за еду для Сэди слишком высокой.
Когда я добралась до улицы Канонича, уже минуло девять часов, и малейшая надежда проникнуть в дом незаметно растаяла. Пригладив волосы, я направилась к входной двери. Анна-Люсия сидела в дальнем конце стола и завтракала. Когда она взглянула на мое испачканное, помятое платье, которое я носила со вчерашнего дня, я мысленно приготовилась к допросу.
– Вот и кильбаса, – спокойно произнесла она. Ханна принесла мне тарелку, и хотя я не была голодна, взяла сардельку. Разумеется, Анна-Люсия не поздравила меня с днем рождения. Она вообще никогда о нем не помнила.