– Нисколько. Вообще говоря, я не люблю девушек…
– Неужели?
– Нет, – решительно заявил Сэм. Этот вопрос он хотел выяснить в первую голову. – Совсем не люблю. Мои друзья часто подсмеиваются надо мной по этому поводу, а один хиромант как-то сказал мне, что я принадлежу к тем редким духовным натурам, которые не могут удовлетвориться суррогатом и долго ищут, пока найдут родственную душу. В то время, как другие мужчины расточают свои чувства и свою нежность в пустом флирте, даже не затрагивающем их сердец, я… я… я, видите ли, ну, словом, вы понимаете меня…
– Ах, вы. Вы, значит, не из их числа?
– Совершенно верно. Я убежден, что настанет день, когда я встречу ту единственную девушку, которую могу полюбить, и тогда я изолью на нее всю накопившуюся во мне страсть, положу к ее ногам мое нетронутое сердце, сожму ее в своих объятиях и скажу ей: «Наконец-то!».
– Как это будет ей приятно! Это все равно, что иметь весь цирк для себя одного.
– Совершенно верно, – подтвердил Сэм после короткой паузы.
– Когда я была еще ребенком, я уже тогда думала, что это должно быть восхитительно!
– Ничего восхитительнее не может быть на свете-любовь, чистая, всепожирающая любовь, любовь, которая…
– О, Хэлло! – произнес чей-то голос.
С самого начала этой сцены Марлоу не мог отделаться от какого-то странного чувства, точно ему чего-то не хватает. Время, место и девушка – все было налицо и, тем не менее, чего-то не хватало, какого-то постоянного, привычного предмета. Теперь он понял, что чувство это было вызвано абсолютным отсутствием Брима Мортимера. И вот он явился. Он стоял перед ними, поджав одну ногу и склонив на бок голову, как будто ожидая, что кто-нибудь из них почешет ее. Первым внутренним движением Сэма было желание предложить ему орех.
– О, Хэлло, Брим! – ответила Билли.
– Хэлло! – сказал, в свою очередь, Сэм.
– Хэлло! – повторил Брим Мортимер. – Вот вы где!
Наступила пауза.
– Я так и думал, что вы здесь, – заметил Брим.
– Да, мы здесь, – ответила Билли.
– Да, мы здесь, подтвердил Сэм.
Наступила вторая пауза.
– Можно мне присоединиться к вам? – спросил Брим.
– Пожалуйста, – ответила Билли.
– Пожалуйста, – подтвердил Сэм.
– То-есть я хочу сказать, – снова сказала Билли. – Ах, нет, то есть.
Наступила третья пауза.
– Я думаю, все-таки, прогуляться сперва по палубе, – проговорил Брим. – Вы ничего не будете иметь против?
Они ничего не имели против, и Брим Мортимер, стукнувшись раза два головою о натянутые тросы, испарился.
– Кто этот молодой человек? – гневно спросил Сэм.
– Он сын лучшего друга моего отца.
Сэм изумился. Девушка была настолько самобытна, что ему и в голову не приходило о том, что у ней может быть отец.
– Мы выросли с ним вместе, – продолжала Билли. – Отец очень ценит Брима. Я даже думаю, что он приказал мне выехать на этом пароходе только потому, что с ним же отправлялся Брим. Сейчас я в опале. Мне прислали строжайшую телеграмму и приказали немедленно выехать.
– О, Хэлло!
– А, Брим, – воскликнула Билли, видя, что он стоит на прежнем месте в своей обычной позе. – Я думала, вы пошли прогуляться по палубе.
– Так оно и было. Но едва я сделал несколько шагов, как ко мне подошел какой-то господин и стал упрашивать, чтобы я принял участие в завтрашнем концерте. Я ответил, что могу показать только несколько фокусов и акробатических упражнений, но он и этому обрадовался. Кроме того, он просил меня указать ему еще кого-нибудь, кто мог бы выступить на этом концерте. Вот я и пришел спросить вас, обратился он к Сэму, – не согласитесь ли вы?
– Нет, – ответил Сэм, – я не хочу.
– Устроитель завербовал какого-то человека, который прочтет лекцию о рыбах, живущих на большой глубине, и двух женщин, желающих петь один и тот же романс «Четки». Но он находит, что этого мало. Так вы окончательно не хотите?
– Окончательно.
– Ну, ладно. – Брим Мортимер несколько рассеянно посмотрел на них. – Какое чудесное утро, не правда ли?
– Да, – ответил Сэм.
– О, Брим! – воскликнула Билли.
– Ну, что?
– Будьте добры, пойдите, побеседуйте с Джэн Геббард. Я уверена, что она скучает. Я оставила ее одну на палубе.
На лице Брима изобразилось некоторое беспокойство.
– С Джэн Геббард? Пожалейте меня!
– Она очень милая девушка.
– Но она так страшно динамична. Она глядит на вас так, словно вы жираф или что-нибудь в этом роде, а она охотник, который целится в вас из ружья.
– Глупости. Сбегайте, попросите ее рассказать вам о какой-нибудь охоте. У нее очень много интересных воспоминаний.
Брим печально удалился.
– Я не могу порицать мисс Геббард, – заметил Сэм.
– Что вы хотите этим сказать?
– Что она права, если смотрит на него, как будто хочет застрелить его. Я сам готов был бы сделать это.
– Перестанем говорить о Бриме. Почитайте мне Теннисона.
– Сэм чрезвычайно охотно раскрыл книгу. Проклятый Брим Мортимер вдребезги разбил ту атмосферу, которая создалась вокруг них с самого начала беседы. Только с помощью стихов можно было воссоздать ее. Увидев стихотворение, на котором раскрылся томик, Сэм понял, что ему везет. Молодчага Теннисон! Не выдал. На него можно положиться в любом случае.
Сэм откашлялся.
Пусть не покину я земли,
Пока, узнав живую радость,
Я не найду того – в чем сладость
Все раньше жившие нашли.
Пусть смерть мою не студит кровь,
Пока – душою не грубея
Я не поверю, что к себе я
Зажег ответную любовь!
Это было поистине чудесно. Приблизительно так же хорошо, как нырять с трамплина в воду. Он увидел, что у девушки блуждает на лице нежная улыбка, а глаза задумчиво устремлены на освещенное солнцем море. Он отложил книгу в сторону и взял ее руку.
– Со времени нашего первого знакомства, – проговорил он тихим голосом, – мне все хотелось сказать вам кое-что такое, что вы, впрочем, должны были прочесть в моих глазах.
Она опустила голову, но не отняла своей руки.
– До этого путешествия, – продолжал он, – я не знал, что такое жизнь. Но тут я увидел вас. Для меня как бы открылись врата рая. Вы самая очаровательная девушка, которую моя душа когда-либо встречала, и с самого начала во мне звучала… (он остановился). Извините, я вовсе не хотел говорить в рифму, – проговорил он. – Билли, если бы вы полюбили. То-есть. Я готов закричать, что не в силах молчать Не понимаю, что такое происходит со мною!.. Билли, милая Билли, вы единственная девушка на свете! Я много лет искал вас и, наконец, нашел, нашел родственную душу! Я уверен, что вы не удивляетесь моему признанию. То-есть я хочу сказать, вы уже заметили, что я неравнодушен к вам и что я жизнь за вас отдам… – Взор его упал на томик стихов, лежавший рядом. – Эти стихи! – воскликнул он. – Я так начинился ими, что теперь сам говорю стихами. Но… я хочу спросить у вас, Билли, согласны ли вы стать моей женой?
Она склонилась к нему. Лицо ее было необычайно нежно, а глаза затуманены. Он обнял рукой ее талию. Она подставила ему свои губы.
Внезапно она отодвинулась от него с нахмуренным лицом.
– Дорогой мой, прошептала она, – я должна сделать тебе признание.
– Признание, ты? Глупости!
– Я не могу отделаться от одной ужасной мысли. Я просто не знаю, что будет со мной, если так будет продолжаться.
– Что продолжаться? Наша любовь? Будь спокойна – увянет… Виноват. Я хотел сказать, она будет длиться вечно… Будет расти, конечно, будет расти.
Она водила носком ботинка по палубе.
– Я боюсь самое себя. Видишь ли, незадолго перед этим мне показалось, будто я встретила свой идеал, но…
Сэм искренно рассмеялся.
– Неужели тебя так беспокоит эта помолвка с Юстесом Хайнетт?
Она даже привскочила от удивления.
– Ты знаешь?
– Конечно. Он мне сам рассказал об этом.
– Так ты знаком с ним? Где вы встречались?
– Господи, я знаю его всю жизнь. Он мне доводится кузеном. И сейчас мы плывем с ним на этом пароходе в одной каюте.
– Юстес здесь на пароходе! Но это ужасно! Что будет со мною, если мы встретимся?
– Какие пустяки. Просто скажешь ему: «А это вы» или что-нибудь в этом роде.
– Это будет ужасно.
– Ничуть, к чему тебе смущаться? Он и сам теперь понимает, что ты не могла поступать иначе. С его стороны было просто глупо думать, что ты выйдешь за него замуж. Подумай только хладнокровно. Юстес бедняга Юстес!.. И ты! Принцесса и свинопас!
– Разве мистер Хайнетт занимается разведением свиней? – с удивлением спросила она.
– Нет, я просто хочу сказать, что Юстес настолько ниже тебя, дорогая, что о вашем браке смешно даже думать. Он, конечно, очень милый, добрый парень, но совершенно беспомощен, когда дело касается реальной жизни. Какой он мужчина, если он не способен даже разнять дерущихся собак? Как можешь ты довериться такому человеку и вступить с ним в жизнь, которая сама по себе, в сущности, есть не что иное, как вечная грызня собак между собою? Никто сильнее меня не любит Юстеса Хайнетт и, тем не менее… Словом, я хочу сказать
– Я понимаю твою мысль. В самом деле он совсем непохож на мой идеал.
– Он на милю не подходит к нему.
Она оперлась подбородком на руку.
– Правда, во многих отношениях он очень мил.
– О, это прекрасный малый, – снисходительно заметил Сэм.
– Слыхал ли ты, как он поет? Меня, кажется, и пленил прежде всего его голос; он действительно прекрасно поет.
Легкая, но вполне определенная спазма ревности сжала сердце Сэма. Он ничего не имел против того, чтобы похвалить Юстеса в границах благоразумия, но тут ему показалось, что их беседа становится как будто чересчур односторонней.
– Да? – переспросил он. – Положим верно, я сам слышал, как он поет. Правда, уже давно. Ведь он поет больше все салонные романсы и тому подобную дребедень.