– Но мистер Самюэль сказал мне, что вас зовут мисс Миликен?
Билан вскинула на него удивленные глаза.
– Мистер Марлоу сказал вам, что меня зовут мисс Миликен? – повторила она.
– Он сказал мне, что вы сестра мисс Миликен, которая служит у нас стенографисткой, и послал меня показать вам револьвер, сказав, что вы очень им интересуетесь и хотите взглянуть на него.
Билли вскрикнула, а мистер Беннетт сделал то же самое, ибо он ненавидел все таинственное.
– Какой револьвер? Что такое вы рассказываете? У вас есть револьвер?
– Да, есть, мистер Беннетт; теперь он упакован в чемодане, но обычно я ношу его с собою, чтобы практиковаться в стрельбе. Я купил его незадолго до отъезда в Америку, полагая, что он может мне там понадобиться.
Глаза Билли холодно сверкнули. Лицо у нее стало бледным и строгим. Если бы Сэм Марлоу, который в этот момент беззаботно распевал у себя в спальне, в гостинице «Синего Медведя», в Виндельгерсте, собираясь спуститься вниз, чтобы закусить, увидел бы ее, звуки песни мгновенно замерли бы у него на губах, а это обстоятельство несомненно оценил бы по достоинству другой проезжий джентльмен, занимавший соседний номер. Он прокутил всю ночь напролет и теперь мучительно страдал от головной боли, при чем от громкого баритона Сэма его отделяла только деревянная перегородка.
Билли все поняла, а если женщина все поняла, то это значит, какому-нибудь мужчине в ближайшем будущем предстоит головомойка. Такая головомойка предстояла теперь Сэму Марлоу. Собрав все факты, Билли пересмотрела их и пришла к заключению, что Сэм разыграл ее, а она была из тех девушек, которые не любят, чтобы их разыгрывали.
– В то утро, когда я встретила вас в конторе, мистер Питерс, – сказала она ледяным голосом, – мистер Марлоу только-что рассказал мне историю вашей несчастной любви к мисс Миликен, которая отказала вам. После этого вы будто бы лишились рассудка и теперь все время ходите с револьвером, пытаясь подстрелить каждую рыжеволосую женщину, ибо всех их вы принимаете за мисс Миликен. Разумеется, когда вы пришли и назвали меня мисс Миликен, а затем еще показали револьвер, я страшно перепугалась. Я решила, что бесполезно отрицать, будто я не мисс Миликен, и попыталась убедить вас, что я в вас влюблена.
– Боже мой, – с облегчением произнес мистер Питерс, – так значит вы меня… больше… не любите?
– Нет, – ответила Билли. – Я помолвлена с Бримом Мортимером и не люблю никого, кроме него.
Последняя часть фразы была предназначена специально для мистера Беннетта, и тот с наслаждением вкусил ее смысл, заключив при этом Билли в свои объятия.
– Я всегда думал, что у тебя где-нибудь да скрыта капля здравого смысла, – заявил он. – Надеюсь, что нам больше не придется слышать о сумасбродствах этого молодого легаша Марлоу.
– Я уверена. Я не хочу больше его видеть. Я ненавижу его!..
– Это самое лучшее, дорогая моя, – одобрительно ответил мистер Беннетт. – А теперь ступай! Мы должны поговорить с мистером Питерсом о деле.
Четверть часа спустя слуга Уэбстер, греясь на солнце около гаража, заметил дочь своего хозяина, которая направлялась к нему.
– Уэбстер, – заговорила Билли. – Она все еще была бледна, а глаза ее блестели все так же холодно.
– Мисс, – ответил вежливо Уэбстер, отбрасывая в сторону папироску.
– Можете вы исполнить мою просьбу?
– Буду счастлив, мисс.
Билли вытащила из кармана конверт.
– Хорошо ли вы знакомы с местностью, Уэбстер?
– Знаю окрестности недурно, мисс. Я несколько раз делал прогулки в солнечную погоду.
– Известно ли вам место, откуда начинается дорога, ведущая к Гювальд? Это приблизительно с милю отсюда.
– Я знаю это место очень хорошо, мисс.
– Так вот прямо перед вами, когда вы доходите до столба с надписью, есть маленькая дорожка.
– Знаю и ее, мисс, – с чуть заметной улыбкой ответил Уэбстер. Он дважды сопровождал туда горничную Билли-мисс Тримблэт. – Чрезвычайно романтическое место, густо разросшиеся деревья, масса смородиновых кустов и роскошный ковер из полевых цветов…
– Сейчас дело не в этом. Мне нужно, чтобы после завтрака вы отнесли эту записку тому джентльмену, которого вы увидите на заборе в глубине дорожки…
– На заборе, мисс, слушаюсь, мисс!
– А, может-быть, он будет стоять, прислонившись к нему. Ошибиться будет трудно. Он довольно высокого роста и… ну, вообще, он мало похож на кого-нибудь другого… отдайте ему это письмо.
– Слушаю, мисс. Будет какое-нибудь поручение?
– Что?
– Какое-нибудь устное поручение, мисс?
– Нет, больше ничего. Так вы не забудете, Уэбстер?
– Ни в каком случае, мисс. Прикажете попросить ответ?
– Нет, никакого ответа не будет, – ответила Билли, стискивая зубы. – О, Уэбстер?
– Мисс?
– Могу ли я положиться на вас? Вы никому не заикнетесь об этом?
– Будьте спокойны, мисс. Будьте спокойны!..
– Знает ли кто-нибудь из вас, кто такой С. Марлоу? – спросил Уэбстер, входя на кухню. – Только не отвечайте все разом. С. Марлоу? Слыхали вы такое имя?
Он подождал ответа, но, так как никто ничего не сказал, продолжал:
– Наша мисс Б. просит меня передать письмо этому человеку, который будет ожидать ее на какой-то там дорожке.
– И подумать только, что ведь она помолвлена с молодым Мортимером! – воскликнула шокированная судомойка. – Вот как они ведут себя!
– Не расстраивайтесь и не суйтесь в разговор, когда беседуют люди поважнее вас, – оборвал ее Уэбстер. – Я разговариваю с миссис Витерс, – и при этом он указал на кухарку.
– Да… Вот эта записка, миссис Витерс. Конечно, если бы у вас нашелся случайно крутой кипяток, можно было бы в одну минуту с помощью пара отклеить конверт… а то, пожалуй, лучше не рисковать! Меня, собственно, ничуть не интересует, что она там ему пишет. Я и так могу догадаться. Это головомойка, или я окончательно утратил способность читать в женской душе. Да, вид у нее был чрезвычайно холодный и надменный. Не знаю, кто такой С. Марлоу, но только от этого письма ему не поздоровится.
– Подумать только! – отозвалась миссис Витерс, отрываясь на минуту от работы.
– Я так полагаю, – продолжал Уэбстер, – что между нашей мисс Б. и этим С. Марлоу состоялось некое соглашение, но теперь она передумала и выходит замуж за богатого, а бедному парню отказывает. Нечто подобное я читал в романе: «Купидон или Мамона» в поезде, когда ехал сюда, только там дело кончалось по-иному. Я лично предпочел бы, чтобы наша мисс последовала велениям своего сердца. Но ведь эти современные девушки все на один лад. В конце концов, все это меня не касается, – заключил свою речь Уэбстер, подавляя вздох. Под накрахмаленной рубашкой у него билось чувствительное сердце.
Глава XVIУэбстер выручает
B половине третьего, исполненный оптимизма и ростбифа, совершенно не подозревая о том, что Уэбстер уже несет ему неприятную записку, Сэм Марлоу уселся на заборе и, закурив папиросу, стал ждать появления Билли. Элегантная фигура Уэбстера прервала его грезы. Сэму никогда не приходилось раньше видеть Уэбстера, и теперь он увидел его без особенного удовольствия. Он уже привык считать эту аллею своей частной собственностью не терпел посторонних. Он скрестил ноги и мрачно посмотрел на Уэбстера из-под полей своей шляпы. Слуга приближался с видом бесстрастного палача.
– Мистер Марлоу, сэр? – вежливо спросил он.
Сэм был поражен. Он не ожидал, что его знают.
– Как? Что?
– Имею ли я честь говорить с мистером С. Марлоу?
– Да, это мое имя
– А мое – Уэбстер, сэр. Я личный камердинер мистера Беннетта. Мисс Беннетт поручила мне передать вам вот это письмо, сэр.
Сэм начал понимать, в чем дело. По той или другой причине любимая девушка не могла прийти на свидание и решила написать, чтобы он не беспокоился. Это так похоже на нее.
– Прекрасный день, – проговорил Сэм, беря письмо.
– Великолепный, сэр, – ответил Уэбстер, внешне оставаясь совершенно спокойным, но внутренне испытывая глубокое сострадание.
Для него было ясно, что молодой человек совершенно не подготовлен к ожидающему его удару; поэтому он подошел к нему поближе, чтобы в случае нужды поддержать Сэма.
Однако, Сэм не упал. Прочитав начальные слова записки, он сильно вздрогнул, но удержался на месте. Уэбстер отступил в сторону. Письмо полетело на землю. Уэбстер поднял его и, вручая обратно владельцу, успел прочесть несколько слов. Они подтвердили его подозрения.
– Благодарю вас, – машинально сказал Сэм.
– Не за что, сэр.
Сэм снова взялся за письмо. Холодный пот выступил у него на лбу.
– Прекрасный день, – проговорил он снова, окончив чтение.
– Совершенно верно, сэр. Погода как будто установилась…
Сэм снова хмуро посмотрел на записку. Он чувствовал себя оскорбленным. Что за манера объясняться в письмах? Если бы она пришла сама, то можно было бы, по крайней мере, поговорить и оправдаться. Но что может он сделать теперь? Разве только написать что-нибудь в ответ. Он порылся у себя в карманах и нашел карандаш и клочок бумаги. Heсколько минут он что-то писал. Затем сложил записку.
– Не будете ли вы добры передать это мисс Беннетт? – обратился он к Уэбстеру.
Уэбстер взял послание, затаив твердое намерение прочесть его на свободе, но тем не менее отрицательно покачал головою.
– Боюсь, что это будет бесполезно, сэр.
– Что вы хотите этим сказать?
– Думаю, что никакие записки сейчас не подействуют на мисс Б. Я видел ее лицо, когда она передавала мне письмо, и могу вас уверить, что настроение у нее не из приятных.
– Вы, по-видимому, в курсе дела?
– Я хорошо изучил женский пол, сэр, – скромно ответил Уэбстер.
– Я хочу сказать, что Вы знаете мое дело?
– Видите ли, сэр, мне кажется, что я разбираюсь в создавшемся положении, и, если мне будет позволено выразить свое мнение, все мои симпатии на вашей стороне.
Достоинство человека-очень чувствительное растение и может процветать только при самых благоприятных условиях. Достоинство же Сэма увяло под де