– Доброе утро, Мелани, – сказала она. Ее лицо и бодрый вид, да еще в такую рань – видеть все это было выше моих сил. – Я знаю, что это ужасно рано, но Джек сказал мне, что вы такая же ранняя пташка, как и я. Поэтому я подумала, что это лучшее время, чтобы поймать вас.
Нэнси вышла из-за стойки администратора, чтобы помочь нам с нашими пальто. Увидев на ней трикотажный спортивный костюм в ромбик, я заставила себя отвернуться. Представляю, чего ей стоило отказаться от игры в гольф, когда погода противоречила ее планам. Я решила, что костюм в ромбик – это ее способ справиться с дурным настроением.
– Спасибо, Нэнси. Это Ребекка Эджертон, репортер из газеты. И старая знакомая Джека.
Наверно, зря сказала эти последние слова, потому что Нэнси расплылась в улыбке от уха до уха.
– О, знакомая Джека! Как мило. Давно я его не видела. Как он поживает?
– У него все отлично. Чуть позже этим утром он едет в аэропорт, чтобы встретить мать Мелани.
– Что-что? – уточнила я, шокированная тем, что ей это известно, а вот мне – нет.
– Да. Несколько дней назад она позвонила Джеку с просьбой, чтобы он ее встретил. Похоже, она закончила все свои дела в Нью-Йорке и готова въехать в свой дом.
От ее слов мне стало муторно. Я не знала, то ли потому, что мать исключила меня из своих планов, то ли потому, что ее возвращение означало, что сегодня вечером меня ждет моя первая ночь в доме на Легар-стрит. Софи никак не могла дождаться, когда она наконец займется полами, но я объяснила ей, что одна не проведу в том доме ни единой ночи.
– Интересно, почему она не позвонила мне? – недовольно спросила я.
И Нэнси, и Ребекка посмотрели на меня. Наконец Ребекка сказала:
– Наверное, потому, что она не была уверена, что вы ей ответите.
Я открыла было рот, чтобы возразить, но тотчас закрыла, понимая, что в принципе она права. Вместо этого я повернулась к Нэнси:
– Будь добра, отвечай на мои звонки и принеси Ребекке кофе, хорошо?
– Конечно, без проблем. Вы любите сливки и сахар, Ребекка?
– Побольше сахара и настоящих сливок, если они у вас есть. Мне всегда бывает мало сахара!
Она издала смешок, однако тотчас заметила, что мы с Нэнси странно на нее смотрим.
– Нет проблем, – сказала Нэнси, выразительно указывая бровью на мой пакет с пончиками и латте с двойным сахаром. – У нас всего этого хватает.
Я направилась обратно в свой кабинет и жестом пригласила Ребекку следовать за мной.
Поставив кофе и пончики на стол, я села и указала Ребекке на стул напротив. Она терпеливо ждала, пока я, положив рядом с собой свой «блекберри», щелкала по компьютеру и открывала календарь встреч, чтобы при необходимости согласовать свой график. Я знала, что такое усердие было излишним, но, когда у меня появился «блекберри», я не спала ночами, страшась пропустить назначенные встречи, если вдруг потеряю телефон, а резервная копия на моем ноутбуке пропадет. Моим девизом было «лучше перестраховаться, чем потом сожалеть», а все потому, что еще в детстве я научилась ставить для моего отца два будильника, чтобы он не опоздал на работу.
Подняв глаза, я увидела, как Ребекка пожирает взглядом мой, весь в жирных пятнах, пакет с пончиками. Открыв второй ящик стола, я, прежде чем она успела попросить меня угостить ее пончиком, сунула пакет внутрь.
– Итак, что привело вас сюда этим ранним утром? – спросила я, пытаясь изобразить интерес.
Она хлопнула руками по коленям.
– На самом деле две вещи. Во-первых, вчера вечером мы с Джеком так весело провели время за ужином, что я забыла спросить его, удалось ли вам хоть что-нибудь обнаружить в Мимоза-Холле. – Ее голубые глаза буравили меня насквозь, пока она ждала, что я ей отвечу, и это явно было не досужее любопытство.
– Сама поездка в Ульмер прошла без приключений, – медленно сказала я, пропуская сладкий картофель, лужу ледяной воды и бренди. – Но внутри дома мы увидели портрет девушки с медальоном на шее, который был как две капли воды похож на медальон девочки на портрете, который мы нашли на чердаке дома на Легар-стрит.
– В самом деле? Как интересно. Вы сделали снимки?
– Джек, а не я. У нас еще не было возможности их сравнить. Я сунула портрет обратно на чердак, потому что на этой неделе в дом приходят маляры, и наши с Джеком графики не совпадают. – Я не стала рассказывать ей про угрожающий голос, не желая делиться этой информацией с Ребеккой. Я по-прежнему сомневалась, стоит ли ей доверять: кто поручится, что то, что я ей скажу, на следующий день не окажется на страницах газеты?
– На нем были инициалы, что на найденном вами портрете? – Ребекка едва заметно подалась.
Я нахмурилась, пытаясь вспомнить сквозь туман выпитого бренди.
– Да. Вообще-то были. Буква «А».
При моих словах ее бледное лицо стало еще бледнее.
– А? Вы уверены?
– Определенно. Никаких сомнений. Думаю, Джек сделал крупный план, чтобы вы могли спросить у него, когда увидите его снова. – Я безуспешно пыталась скрыть издевку в моем голосе. Я пристально посмотрела на нее. – С вами все в порядке? Как вы себя чувствуете?
Она кивнула, но ее улыбка получилась вымученной.
– Я плохо спала прошлой ночью.
Она не объяснила, почему, я же не хотела вдаваться в подробности. Тем не менее вид у нее был такой, будто она вот-вот опрокинется и свалится со стула. С тяжелым вздохом я вытащила из своего ящика пончики.
– Может, вам стоит что-нибудь съесть?
Стоило ей заметить в жирных пятнах пакет, как глаза ее прояснились.
– Спасибо. Думаю, это поможет.
Я расстелила на столе две салфетки, положила на них пончик и пододвинула к ней.
– Осторожнее с сахарной пудрой. Можно испачкать одежду.
Нэнси вошла, неся кофе, и поставила на стол две кружки. Не успела я взять свою личную кружку – ту, на одной стороне которой была фраза «Я – № 1», а на другой – магическое изображение дома, которое, когда внутрь наливали горячую жидкость, заменялось словом «ПРОДАНО», – Ребекка заграбастала ее и сделала глоток. Я уставилась на вторую кружку, сплошь разрисованную шарами для гольфа, и на всякий случай подвинула ее к себе, чтобы Ребекка не схватила и ее тоже.
Нэнси посмотрела на пончики.
– Должно быть, здесь происходит нечто важное, потому что я никогда не видела, чтобы Мелани делилась пончиками с кем бы то ни было. Люди боятся за свои пальцы, если они окажутся к ней слишком близко.
Я послала ей испепеляющий взгляд.
– Ребекке нездоровится. Похоже, ей стоит слегка поднять уровень сахара.
На глазах у нас обеих Ребекка откусила от своего пончика огромный кусок, а затем быстро запихала в рот оставшуюся часть. Она улыбнулась нам с набитым ртом и, прежде чем заговорить, сделала еще один глоток из моей кружки.
– Извините. Боюсь, я сильно проголодалась.
На глазах у Нэнси я пододвинула пончик ближе к себе и в подтверждение своих слов быстро откусила кусок. Если честно, я даже думала лизнуть его для пущей убедительности.
– Я купила для офиса булочки с корицей, – сообщила Нэнси. – Я могла бы принести вам пару, если вы все еще голодны.
Ребекка оживилась еще больше:
– О да. Пожалуйста. Если, конечно, это не слишком вас затруднит. – Ее улыбка сделалась шире, и крупинка сахарной пудры упала с ее нижней губы.
Вопросительный взгляд Нэнси быстро сменился вежливой улыбкой.
– Пойду принесу вам булочки и вернусь.
– Спасибо, – сказала Ребекка ей вслед. – А когда у вас будет минутка, я хотела бы знать, откуда у вас эти брючки для гольфа. Они выглядят великолепно.
Нэнси довольно улыбнулась и зашагала в двери. Ребекка повернулась ко мне.
– На чем мы остановились? Ах да. Мы говорили о том, что я не спала прошлой ночью.
Я сунула в рот половину моего пончика, чтобы не сказать то, что очень хотела сказать, и вместо этого просто вежливо кивнула.
– Мне приснился еще один сон. Про вас, хотите верьте, хотите, нет. – Она неуверенно улыбнулась, и я заметила у нее на подбородке еще больше сахарной пудры.
– Вы были с мужчиной, и у меня было сильное впечатление, что между вами что-то было. Как будто вы были любовниками.
– Правда? – Я небрежно подняла свою кружку и сделала глоток.
– Это был не Джек.
Мне показалось, что в ее глазах мелькнуло нечто вроде злорадства.
– Какое облегчение, – сказала я, почему-то ощутив укол разочарования, и сделала еще один глоток кофе.
– Вообще-то, это был блондин. И он говорил по-английски, но с сильным акцентом.
Моя нога задергалась в колене; я опустила руку, чтобы ее придержать.
– Странно, – сказала я, стараясь не выказывать интереса. – И что мы делали?
Ребекка слегка поерзала на своем стуле.
– Ну, могу сказать, что я не видела что-то конкретное, но у меня возникло ощущение, что вы знаете друг друга довольно близко.
Я подавилась и выплюнула кофе. Резко встав, я вытащила из сумки с пончиками салфетку, чтобы вытереть подбородок и стол. Я хотела спросить ее, был ли тот мужчина одет в форму Войны за независимость, но тогда бы я себя выдала. Вместо этого я сказала:
– Это не может не беспокоить, ведь сейчас я ни с кем не встречаюсь.
– Я не говорила, что вы встречались с ним.
Наши взгляды встретились; она одарила меня полуулыбкой, полной недосказанности.
– Есть идеи, кто он? – спросила она.
– Никаких, – ответила я, не отводя взгляда, и откинулась на спинку стула. – Есть идеи, кем, по вашему мнению, он может быть?
Ребекка покачала головой:
– Не совсем, хотя я знаю, что вы были на кухне в доме на Легар-стрит. И он все время указывал на камин, которого, когда я была там, я не заметила.
– Интересно, – сказала я. – Потому что раньше на кухне был камин, но предыдущие владельцы заштукатурили его.
Она выгнула бровь:
– Ну что ж. Вдруг этот человек хочет, чтобы вы его восстановили.
– Может быть, – согласилась я. – Возможно, это какой-то мертвый защитник старины, который в ужасе от того, как теперь выглядит дом. Поверь мне. Даже у меня возник бы соблазн воскреснуть из мертвых, если бы кто-то сотворил такое с моим домом.