– Ты чувствовала это, не так ли?
Я не ответила; мой взгляд был устремлен на женщину за ее спиной. Та стояла, заламывая руки, словно ей хотелось одного – поскорее отсюда уйти.
Я снова посмотрела на мать:
– Ты устроила гадание, не так ли? Ты же знаешь, отец не любит, когда ты это делаешь.
В ее глазах мелькнула лукавая искорка.
– Но ведь это мой дом. И твой отец мне в нем не указчик. – Она сжала мои руки и посмотрела мне в глаза: – С тобой все в порядке?
Я кивнула. К моему облегчению, она отпустила мои руки и встала.
– Это Глория Элмор, моя старая подруга, – пояснила она, указав на свою спутницу. – Она хотела поговорить со своим сыном.
Мне не нужно было спрашивать, мертв ли ее сын. Я видела, как он стоял рядом с матерью за миг до того, как взорвалась люстра; зияющая рана на его голове подтвердила мое подозрение, что его больше нет в живых.
Я встала и поздоровалась с миссис Элмор. Что-то подсказывало мне, что, когда я была маленькой, она была в числе многочисленных подруг моей матери, что обычно собирались вокруг нее на вечеринках и спиритических сеансах и чье присутствие в нашей жизни подпитывало напряженность между моими родителями.
Я подождала, пока моя мать, извиняясь и что-то невнятно твердя про перегоревшие пробки, проводит миссис Элмор до двери. Я чувствовала, как у меня покалывает затылок; ноздри щекочет безошибочный запах пороха. Я огляделась по сторонам в надежде увидеть моего солдата, но его нигде не было. Интересно, от кого он прячется?
Не успела за миссис Элмор закрыться дверь, как я набросилась на мать:
– Ты думаешь, что ты делаешь? Ты здесь всего один день и уже решила сделать нас посмешищами в глазах всего города. Тебе не приходило в голову, что у меня есть профессиональная репутация и твои шалости могут мне аукнуться? – Я подняла руку. – Впрочем, погоди. Какая разница. Мои страдания никогда не сдерживали тебя, так почему я жду этого сейчас? Так что давай, продолжай в том же духе, чтобы окончательно угробить мою жизнь, которую я с таким трудом все эти годы строила. Вернее, ту ее часть, которая уцелела, когда ты бросила нас с отцом.
Я было направилась к двери, чтобы демонстративно выйти вон, но, поняв, что идти мне больше некуда, остановилась. Когда мать заговорила, в ее голосе мне послышалась улыбка, как будто она тоже понимала.
– Просто мы такие, Мелли. Это наш дар. И нам решать, как нам с ним поступить – скрыть от мира или помогать другим. В любом случае он никуда от нас не денется.
Внезапно я ощутила себя совершенно опустошенной. Ведь я осознала правду ее слов еще тогда, когда мой отец впервые наорал на меня, требуя, чтобы я прекратила разговаривать с людьми, которых, по его словам, там не было. Именно этот дар связывал меня и мать, и я потратила годы, пытаясь развязать его узел. К сожалению, еще в детстве я поняла: страстно желать чего-то вовсе не означает, что ваше желание осуществимо. Наши взгляды встретились.
– Почему ты здесь? Что вынудило тебя вернуться?
Она выглядела такой же измученной, как и я. Заговорила она не сразу.
– Ради тебя, – тихо сказала она. – Все, что я когда-либо делала, было ради тебя.
– Странный, однако, способ показать это, – тихо сказала я; злость в моем голосе исчезла, уступив место усталости и смирению. А в следующий миг мое внимание привлекла вспышка света из гостиной. Мы с матерью как по команде повернули головы. Я было бросилась к двери, но мать удержала меня.
– Не бойся, – сказала она. – Это сын миссис Элмор прощается с нами.
Я растерянно посмотрела на нее. До того как бросить нас с отцом, она постоянно общалась с духами умерших. Так что кому как не мне было знать: явление, которому мы только что стали свидетелями, не из разряда обычных. Что-то изменилось.
– Но ведь пока я не вошла в комнату, ничего не случилось.
Она посмотрела на груду сумок и подошла, чтобы взять мою маленькую косметичку.
– Это наверняка как-то связано с проводкой. Ты не могла бы порекомендовать мне хорошего электрика. – Она улыбнулась. – Ладно, давай займемся твоим обустройством.
Я была достаточно взрослой, чтобы позволить моей матери и моему прошлому распоряжаться моей жизнью; в данной ситуации самым разумным было не противоречить ей, даже зная, что она не права. Я подняла с пола сумку с вещами.
– Мне нужно забрать из машины Генерала Ли. Но сначала скажи, какую комнату ты мне выделишь. Только не в дальней части дома, прошу тебя.
В ее глазах вновь промелькнула улыбка.
– Мы с тобой в двух передних спальнях, которые соединяются через гардеробную. Стены там окрашены в ядовито-зеленый цвет, и я обещаю, мы их перекрасим в первую очередь. Не хочу начинать каждый день с мигрени. – Она на мгновение умолкла. – В твоей спальне на потолке есть картина, изображающая, как мне кажется, сцену из последних дней Нерона. Если хочешь, можешь спать на боку, пока мы ее не закрасим.
Я с тревогой посмотрела на мать, но та уже шагала к лестнице. Впрочем, наполовину поднявшись на нее, она заговорила снова:
– Нам нужно обсудить вечеринку по поводу твоего сорокалетия. У меня уже родились кое-какие предложения. Например, в каком-нибудь ресторане у моря, со множеством фейерверков. Или в яхт-клубе. Но я всегда думала, что там будет твой свадебный прием, поэтому пусть этот вариант останется про запас. В любом случае, нужно что-то сделать с твоими волосами. Я подумала, может, тебе сделать мелирование? Или давай спросим у Джека, что он думает.
Я не поняла, что она имела в виду: мой день рождения или мои волосы. В любом случае, я скорее спрошу совета у обвешанного фотокамерами туриста или у Генерала Ли, чем у Джека. У меня не было ни малейшего желания видеть его самодовольную физиономию. Если я когда-нибудь и спрошу его совета, то разве по поводу того, где поставить диван или стол.
Не зная, что ответить, я лишь состроила в спину матери гримасу. Мои ноги, когда я поднималась по лестнице, казались свинцовыми – как будто опутанными тяжелыми кандалами вопросов, накопившихся за тридцать три года. Я смотрела ей в спину: ее голые руки избегали касаться перил. Мне же не давал покоя вопрос: почему спустя все эти долгие годы Джинетт Приоло Миддлтон вдруг решила снова стать моей матерью. Или почему этот факт не расстроил меня так сильно, как мне хотелось бы.
Глава 13
На следующее утро я проснулась оттого, что рядом со мной дрожал Генерал Ли – наше с ним дыхание витало облачками пара над нашими головами. Простыни и одеяла лежали грудами вокруг кровати, все четыре окна были широко распахнуты, длинные ярко-красные шторы трепетали, словно порхающие по комнате мотыльки. Прижав песика к груди, я кое-как закрыла окна, после чего вернулась в постель еще минут на двадцать, на сей раз под одеяла, пока мы с ним наконец не согрелись и не оттаяли настолько, чтобы снова выйти на улицу.
Я не боялась. Во всяком случае, этих призраков. Зная их с детства, я понимала: они просто напоминают мне о своем присутствии. Я даже удивила себя тем, что быстро уснула прошлой ночью, без излишних размышлений о том, как хорошо, что от смежной комнаты, где спит моя мать, меня отделяет всего одна дверь. Перед сном я попыталась читать – публикацию в университетском журнале о происхождении Фонда истории Чарльстона. Журнальчик дала мне Софи – для того чтобы я прониклась еще большей любовью к историческим зданиям города и усилиям по их восстановлению для нашего коллективного потомства. Уснула после первой же страницы. И вовсе не потому, что книга была плохо написана, а ее тема неинтересна; просто я каждый день на собственной шкуре испытывала все прелести реставрации исторического дома, и мои куцые ногти служили тому свидетельством. Не хватало мне перед сном усугублять мои страдания на сей счет.
Стараясь не обращать внимания на зеркальные потолки и стены, а также фестоны из красного бархата на окнах, которые куда больше подошли бы для борделя, я быстро приняла душ в соседней ванной комнате. Подставив спину под струи душа и держа один глаз открытым, чтобы видеть дверь, я намылилась, оттерла себя мочалкой, побрила ноги, вымыла голову и намазала волосы кондиционером. Втерев в кожу увлажняющий крем, я быстро оделась и направилась вниз. Генерал Ли увязался за мной.
Бормотание голосов – мужского и женского – привело меня в кухню. Я тотчас узнала голос моей матери и нечто похожее на ее хихиканье. Тотчас ускорив шаг, я подошла к кухонным дверям и распахнула их.
Мои родители, каждый с дымящейся кружкой кофе в руке и блюдом пончиков на столе между ними, сидели рядышком и смотрели друг на друга, словно подростки на вечеринке. На столе, рядом с чем-то похожим на стопку фотографий, лежал букет свежесрезанных розовых роз. Услышав, как я вошла, они одновременно подняли взгляд. В глазах обоих читалась смесь вины и ужаса, как будто их только что застукали за общением с врагом.
Мать резко встала. Кофе выплеснулся из кружки, и в этот момент моему взгляду предстал красный шелковый халатик, почти прозрачный, который едва прикрывал такую же ночную сорочку. Я открыла было рот, чтобы предложить принести мой махровый банный халат, но ничего не сказала, дабы не акцентировать тот факт, что моя мать носила более соблазнительное белье, чем я. Да и выглядела в нем гораздо лучше. Хотя нам обеим передались гены Приоло, отвечавшие за рост и стройность, ей неким загадочным образом достался ген неизвестной ветви генеалогического древа, благодаря которому у нее имелась грудь. В отличие от нее я в старших классах и колледже для галочки носила спортивные бюстгальтеры и даже сейчас могла бы легко обходиться без лифчика, и никто не заметил бы разницу.
– Доброе утро, – сказала я, в первую очередь для того, чтобы не дать сорваться с языка единственному слову, которое пришло мне в голову – «фу»! Подойдя к кухонному столу, на котором стояли кофеварка и чистая кружка, я налила себе чашку, после чего вывела Генерала Ли на улицу облегчиться. Когда мы вернулись, Генерал Ли мгновенно подскочил к миске с едой, в которую кто-то – должно быть, мой отец – уже насыпал корм. Я снова посмотрела на моих родителей.