По всей видимости, я уснула, потому что лишь после третьего, если не четвертого, раза услышала, как звонит мой телефон. Выудив его из кармана, я открыла его за секунду до того, как он переключился бы на голосовую почту.
– Алло?
– Алло, Мелани. Это Ивонна Крейг из библиотеки Исторического общества. Отвечаю на ваш звонок.
Вспомнив идеальную осанку восьмидесятилетней дамы, я села прямо.
– Привет, Ивонна. Спасибо, что перезвонили. – Я поймала себя на том, что затаила дыхание, не зная, что я сейчас услышу: то ли некую новую информацию, то ли очередной вопрос.
– Я бы перезвонила вам раньше, но Ребекка Эджертон бомбардировала меня просьбами найти материалы для ее серии «знаменитые чарльстонцы», причем за последние пятьдесят лет. Обычно я ставлю ее в самый конец очереди, но на этот раз Джек позвонил от ее имени и сказал, что я окажу ему личную услугу, если передвину ее вперед.
– Он так и сказал? – В моем животе возникла странная липкая тяжесть.
– Вообще-то она была здесь чуть раньше. Вот почему я не могла ответить на ваш звонок.
– Она была у вас?
– Да. Искала новые фотографии вашей прабабушки Розы, а также вашей матери.
– Понятно. – Я нахмурилась. Странно, что Ребекка не стала посвящать меня в свои планы. Разумеется, она была слегка потрясена, когда уходила с Легар-стрит после происшедшего в потайной комнате, но поскольку она занимается историей нашей семьи, я бы предположила, что она, по крайней мере, должна была упомянуть о них. – Понятно, – повторила я. – Я звонила, чтобы выяснить, как там обстоят дела с окном. Есть что-то новое? Да, и по поводу генеалогического древа Крэндаллов.
Честное слово, когда она ответила, я «услышала» в ее голосе улыбку.
– Есть, по поводу и первого, и второго. Я сделала копии и положила их для вас в папку.
От радости я была готова потрясать кулаком в воздухе.
– Замечательно. Буду у вас через пятнадцать минут.
– В этом нет необходимости. Ребекка объяснила, что теперь вы с ней работаете вместе, и я отдала папку ей. Если честно, я не хотела ей отдавать ее, но она умоляла меня и пообещала лично доставить ее вам.
– Вот как? – удивилась я, пытаясь подавить нарастающую панику. – Она сказала, когда именно она мне ее завезет?
– Нет, она не сказала, но, как я поняла из ее слов, она собиралась отвезти ее прямиком к вам. Неужели еще не привезла?
Я с трудом вымучила улыбку:
– По крайней мере, мне это неизвестно. Правда, меня не было дома, так что, возможно, она оставила ее в почтовом ящике. Не переживайте. Я уверена, что папка где-то здесь.
– Я тоже. Хотя, признаюсь честно, я немного сердита на мисс Эджертон. После того как она ушла, мы недосчитались на полке книги по истории семьи Крэндалл. Не знаю даже, как это могло получиться. Я пыталась связаться с ней, но до сих пор так и не смогла до нее дозвониться. Если вы сможете сделать это раньше, чем я, моя к вам просьба, спросить ее про эту книгу. Надеюсь, она захватила ее с собой по чистой случайности. И все же…
– Я обязательно спрошу у нее, – сказала я с недобрым предчувствием.
– Если это хоть немного поможет, я помню информацию касательно переделки окна. К сожалению, другой библиотекарь получил копию генеалогического древа Крэндаллов, так что я абсолютно бесполезна в качестве источника информации о ней.
– Ничего страшного. Я посмотрю ее, когда она попадет ко мне в руки. Но что вы узнали про окно?
– Вы была правы, Мелани. Джон Нолан, тот, кто изготовил и установил окно, в тысяча девятисотом году продал свое дело какому-то ирландцу по имени Патрик – фамилии не помню, память уже не та, – и его семья владела фирмой до пятидесятых годов, когда спрос на художественное стекло упал и его бизнес пришел в упадок.
Я попыталась сдержать нетерпение.
– Все это очень интересно, Ивонна, но…
– Я знаю. Извините. Иногда я увлекаюсь подробностями. Как бы то ни было, я нашла две книги заказов новой фирмы. Первая относится к двадцатым годам, вторая – к сороковым.
– И? – Моя подошва начала выбивать по полу яростную барабанную дробь.
– Вы ни за что не поверите, кто разместил заказ на переделку окна.
– Говорите, – процедила я сквозь зубы.
– На бланке заказа значится имя Сара Маниго Приоло.
Я на мгновение оторопела. Я была уверена, что она назовет имя «Роза», но когда она сказала «Сара», я не знала, что на это сказать.
– Сара? Вы уверены?
– Абсолютно. Моей памяти могут позавидовать те, кто вдвое моложе меня.
– Знаю. Я не хотела вас оскорбить. Просто я… удивлена. Сара была моей бабушкой, я хорошо знала ее. И все же она не рассказала мне про окно.
Ивонна пору секунд молчала.
– А может, и рассказала. Вы говорили, что она обожала головоломки. Просто вы тогда ее не поняли.
Я подумала о том, сколько раз мы с бабушкой сидели в гостиной, как в это окно лился солнечный свет, и сколько раз по другую его сторону, в саду. Но в ту пору я была ребенком, и все, что она могла мне тогда сказать, было давно забыто. Возможно, она нарочно сажала меня рядом с окном, чтобы я лучше его запомнила.
– Может быть, – неуверенно произнесла я.
– На бланке заказа был эскиз. Я сняла с него копию. Хотя вы уже и так заметили все отличия с первоначальным заказом.
– И эта копия в папке, которую вы дали Ребекке.
– Да. И я очень надеюсь, что не совершила ошибку.
– Нет, Ивонна. Ваша помощь очень мне помогла. Тем не менее еще один вопрос. Вы помните, когда окно поменяли?
– Разумеется. – В голосе вновь прозвучали оскорбленные нотки, как будто я усомнилась в ее умственных способностях. Я поставила мысленную галочку быть в будущем осторожнее с моими вопросами. – Обычно даты я помню хуже, чем имена, но я точно помню этот год. Потому что в тот год я вышла замуж… в тысяча девятьсот сорок седьмом.
Я закрыла глаза, пытаясь вспомнить даты на недавно виденном мной семейном древе, и моментально широко открыла снова.
– В тот год умерла Роза.
– Опять охотитесь на единорогов, Мелани? – Я услышала в голосе Ивонны улыбку.
– Думаю, она могла в чем-то признаться на смертном одре или сделать что-то в этом роде, и моя бабушка, таким образом, сохранила это признание для будущих поколений. Она действительно обожала головоломки.
– Отлично, Мелани. Джек сказал то же самое.
– Вы видели Джека?
– Нет. Он позвонил мне сегодня утром. Попросил меня проверить, нет ли каких-либо данных… свидетельства о рождении или смерти, брачного свидетельства, чего угодно, о некой Мередит Приоло.
Раньше я бы разозлилась, что Джек с его смекалкой опередил меня на один шаг. Теперь же, узнав, что Джек не забыл обо мне и о моих поисках, я испытала нечто вроде облегчения. Впрочем, я тотчас нахмурилась, подумав о том, что, возможно, он сделал это вовсе не ради меня. Я с силой сжала телефонную трубку.
– Он меня опередил. Это то, о чем я хотела вас просить. Скажите, вы уже выполнили его просьбу?
– Провела лишь предварительный поиск. И абсолютно ничего не нашла. Не подскажете, кем она может быть?
– Понятия не имею. Что-то подсказывает мне, что она современница Розы. Может, дальняя родственница?
– По крайней мере, это уже сужает временные рамки. Как только я что-нибудь узнаю, я позвоню вам на мобильный. – Она немного помолчала. – И постарайтесь вспомнить, что вам могла говорить ваша бабушка. Нечто такое, что тогда могло показаться вам бессмыслицей. Кстати, я была знакома с вашей бабушкой. Не слишком близко, но думаю, я знала о ней больше, чем кто-либо другой. Ее острый ум и еще куда более острое чувство юмора не были ни для кого секретом. Все также знали, что она больше всего на свете обожала тайны, загадки и разного рода розыгрыши. А еще многие женщины в городе ненавидели ее за то, что она всю свою жизнь оставалась тощей, как щепка, хотя ела, как вьючный мул.
Я улыбнулась, вспомнив, как мы с бабушкой вели борьбу за самый большой кусок шоколадного торта.
– Непременно, Ивонна. И спасибо вам.
Не успела я дать отбой, как в фойе раздался стук высоких каблуков.
– Я здесь! – крикнула я, ожидая увидеть Ребекку и искренне этому радуясь. Увы, в комнату вошла моя мать. Я громко ахнула от неожиданности.
– С тобой все в порядке, Мелли? Ты как будто только что увидела призрака, – сказала она. В ее глазах плясали озорные огоньки, хотя сам вопрос был задан вполне серьезно.
Я встала и положила в карман телефон.
– Как смешно, мама. Но нет, я ничего не видела. Думаю, причина в огромном количестве народа, работающего здесь днем. Отчего они боятся даже высунуть нос? Ты искала меня?
– Вообще-то да. – Она наклонилась вперед и, прежде чем я успела отпрянуть, выхватила из моих волос кусок древесной стружки и подняла его вверх. – Не думаю, что тебе идет серый цвет.
Я невольно улыбнулась, пораженная тем, сколь естественно я восприняла то, что моя мать подшучивает надо мной, как и полагается матерям. По крайней мере, другие матери это точно делали. Но затем слегка смутилась и попятилась назад, на ходу выгребая пальцами мусор из волос.
– Так что ты хотела? – осторожно спросила я как можно более ровным тоном. Открытая враждебность между нами давно прошла, пусть лишь по той причине, что в противном случае жизнь под одной крышей была бы просто невыносимой. Возможно, отчасти это также объяснялось тем, что моя мать согласилась взять в руки дневник, зная, какой эффект это окажет на нее. Как бы я ни хотела это забыть, я не могла.
Мать нахмурила брови, и между ними тотчас пролегли морщинки.
– Какое-то время назад здесь была Ребекка.
Я мгновенно насторожилась.
– Она оставила для меня папку?
– Нет, – покачала головой моя мать. – Но мне кажется, что она что-то взяла.
– Что? В данный момент в этом доме, за исключением нескольких предметов мебели, нет ничего ценного. – Я вспомнила сапфировое колье и серьги, но после инцидента в кухне я хранила их в сейфе в моем банке. Мне казалось, что в моих собственных интересах держать их как можно дальше от дома.