– Ты забыл про видео! – тихо сказал Риммер.
– А в сущности, что там такого на видео, если как следует задуматься? Напишем красивый пресс-релиз о пропавшей без вести возлюбленной, все обрыдаются и купят еще миллион копий альбома.
– Тупой ублюдок, ты еще не вкурил, что все кончено? – огрызнулся Крис.
– Для вас – да. Ты, Крис, если будешь артачиться, пойдешь в тюрьму за нападение на меня и никогда не сможешь найти работу, а потом сторчишься и сопьешься. Хотя такой конец в любом случае тебе на роду написан. Тебя, – Хью повернулся ко мне, – депортируют, и ты не сможешь получить визу ни в одну страну мира. Будешь до конца жизни гнить на своей убогой родине. На твоем месте я бы хорошо подумал, прежде чем выдвигать обвинения против таких влиятельных людей. А ты, – он подмигнул Марку, – соберись же уже, наконец. МакКоннелл тебя простит, сделаете убогонький сайд-проект, будете снова тусоваться вместе и писать друг другу стишки. Приди уже в себя, Марк, ты же профессионал в конце-то концов. Нам еще выходить на бис. И утешься: ты никого не убивал. Все было немного не так, как ты думаешь.
– Что? – прохрипел Риммер.
Хью осторожно ощупал пальцами переносицу и невозмутимо продолжил:
– В ту ночь, когда ты, Марк, ушел разбираться с Крисом и отдавать ему деньги, девчонка пришла в себя. На виске у нее была здоровенная рана, но этого оказалось мало, чтобы убить такую, как она. Живучая тварь! Она открыла глаза, начала вращать ими, как будто пыталась сфокусировать зрение. Она порвала руками пакет, который ты надел ей на голову, и увидела меня. Видно, ты сказал ей, что выгнал МакКоннелла и взял меня, потому что она рассвирепела и попыталась встать. Я наклонился, и она прошептала: «Я знаю, что ты сделал с Мегс, пятнадцатилетней девочкой из паба, она рассказала мне, как ты накормил ее какой-то дрянью и поимел. Я пойду к копам, так и знай. Не будет у вас никакого тура. Я не позволю! Без Криса вы никто». И я с ней разобрался. Иначе она вылезла бы из палатки вся в крови, пошла к копам, рассказала бы им про тебя, Марки, и про меня. Хотя там и рассказывать-то особо нечего: я просто угостил крошку-посудомойку метамфетамином и трахнул на вечеринке в «Королеве» после закрытия. Вряд ли она была так уж против, во всяком случае, стонала она так, будто ей по кайфу. Но я не мог позволить Джен распустить язык – только не в тот вечер. Поэтому я сделал то, что должен был сделать. Разве ты не согласен со мной, Марки?
– Что ты сделал с Джен? – прошептал Марк побелевшими губами.
– Она и так едва дышала. Это было несложно, – Хью ухватил себя обеими руками за шею и высунул язык. – Легче, чем я себе представлял. Она сразу затихла.
У меня потемнело в глазах. Телефон Марка надрывался, в дверь барабанили, но никто не обращал внимания на посторонние звуки, и они гулко метались по вагончику, как будто мы были где-то глубоко под водой.
– Самый прикол в том, что, когда все было кончено, в палатку завалился Бен. Бедняга был в кислоте, и, скажу я вам, это был очень плохой трип. Он наклонился к Джен, начал обнимать ее, что-то приговаривать. Когда до Бена дошло, что она мертва, он в ужасе уставился на меня, а я и говорю: «Смотри, Бен, что ты натворил! Зачем ты убил ее, Бен? Что она тебе сделала? Теперь ее кровь на твоих руках». Кто бы мог подумать, что он поверит? Мы почти соскочили с крючка. Это был подарок судьбы – его признание.
Так вот откуда у Бена твое платье. Должно быть, он прихватил его с собой из палатки, подумала я.
– Ну что, ребята, все довольны? Все счастливы? Вот видите, Хью решил ваши проблемы, – провозгласил фронтмен с безумной улыбкой. – Пошатываясь, он поднялся на ноги и закурил. – Черт, как теперь петь-то? – Он дотронулся до переносицы, и его лицо исказила гримаса боли. – По ходу, ты сломал мне нос, МакКоннелл, – он сплюнул на ковер маленький сгусток крови. – А знаешь, что самое обидное во всем этом для меня? – обратился Хьюго к багровеющему от злости Крису. – Что Марк, мой брат и товарищ по оружию, с которым мы столько прошли, до сих пор не понял, кто настоящая звезда. Он все еще думает, что это ты, – он выпустил струйку голубоватого дыма, задумчиво глядя на нас. – Ладно, Марк, нам пора, – Хьюго решительно двинулся к двери. – Нас народ там заждался уже.
Крис подскочил к нему так быстро, что я не успела ничего сообразить. Он схватил Хьюго за грудки и повалил на пол. Потом низко склонился над ним, тяжело дыша и вращая глазами. Но Хьюго его ярость только забавляла. Ублюдок и правда ощущал себя богом!
– Я убью тебя, – шипел Крис, брызгая слюной в улыбающееся лицо вокалиста. – Ты считаешь себя неуязвимым, но ты ошибаешься. Я сейчас размозжу твое сладенькое личико, мразь…
– Не трогай его, – раздался вдруг голос Марка, и мы все повернули к нему головы. – Это должен сделать я. Этот монстр – мое творение.
Он схватил складной стул, и после короткого быстрого размаха спинка приземлилась фронтмену куда-то в живот. Он скорчился от боли. Марк снова занес стул над головой.
Я видела, как в глазах Хьюго промелькнула наглая усмешка. Рот ему зажимали руки Криса, но он и не пытался кричать. Происходящее все еще казалось ему забавным.
А потом я вдруг услышала свой голос, который будто существовал отдельно от моего тела. Операторский кран, с которого снимали мою жизнь, снова взмыл вверх, и я увидела вагончик с огромной высоты, как съемочный павильон «Жителей Ист-Энда».
– Парни, успокойтесь, – неожиданно уверенным голосом произнесла я. – За дверью люди, там Шона и организаторы. Судя по всему, они вот-вот вызовут охрану. Нам не нужны тут кровь и крики. Мы сделаем по-другому. Он ведь уже сам придумал идеальный план. Марк, где те таблетки?
Растерянно глядя на меня, Риммер залез в карман джинсов и достал комочек фольги. Хью пытался что-то сказать, но Крис зажимал ему рот рукой, придавив всем телом.
– Дай сюда, – Крис протянул руку.
– Нет, – твердо ответила я. – Просто держите его, я все сделаю сама. Это идеальный план. Еще одна чокнутая рок-звезда не рассчитала дозу в момент своего триумфа. Печальная статистика. Бла-бла-бла, правда, Хью?
Взяв с ладони Марка сверток, я положила его на стол и несколько раз с силой стукнула донышком бутылки с ромом, пока содержимое пакета не размололось в порошок. Именно так делают те, кто подмешивает девушкам в напитки всякую дрянь.
– Сколько ему лет – не двадцать семь случайно? Так вышло бы эффектно, но роли не играет. Марк, он употреблял что-то еще? Он пил?
Марк кивнул. Тогда, с бутылкой и свертком в руках, я подошла к Хью. Он крутил глазами, следуя за мной взглядом. Похоже, до него начало доходить, но было уже слишком поздно.
Я встала на колени возле его головы. Сняла с бутылки крышку, налила в бумажный стакан рому и, высыпав туда порошок, размешала пальцем, пока напиток не помутнел. Потом я плеснула в ром немного колы. Так будет символичнее. Затем я кивнула, и Крис убрал ладонь. Не дав Хьюго проронить ни слова, я разжала его челюсти, как делают собакам: нужно просто нажать на мышцы у краев пасти, и челюсти разомкнутся сами. Когда я вливала коктейль в глотку Хью, его зубы сжали мои пальцы. Я никогда не смогу забыть отвратительные следы человеческого укуса на руках. Марк зажал фронтмену нос, Крис прижимал его к полу. Тело Хью ходило ходуном. В дверь молотили, похоже собирались ее взломать. Хью стонал и брыкался изо всех сил. Казалось, он и не собирался затихать, а я надеялась, что все случится быстро. Ручка двери вращалась туда-сюда. Наконец Крис с размаху ударил Хью по голове, и тот потерял сознание.
– Марк, тебе нужно выйти к ним, – сказала я.
Он послушно встал, открыл замок и высунул голову за дверь.
– Какого хрена у вас тут происходит? Организаторы в бешенстве. Вас нет уже двадцать минут! – истерично кричала Шона. – Нам светит огромная неустойка. Скандал! Вы хоть понимаете, какой масштаб принимают последствия ваших поступков?
– Конечно, Шона, – послышался голос Марка, – последствия обязательно будут. Мы сейчас выйдем. Иди к сцене, мы догоним.
– Но…
– Шона, успокойся. Мы догоним, дай нам минуту, – Марк закрыл за собой дверь и взглянул Крису в глаза.
– Поспешите, – сказала я, глядя на них с Крисом по очереди.
– Но как же…
– Просто идите. Это ваша судьба. И Джен хотела бы этого, я знаю. Это придало бы хоть какой-то смысл ее смерти.
Крис поднялся на ноги и в нерешительности взглянул на Марка. Господи, они такие дети, подумала я, глядя, как заблестели глаза у обоих.
– Вероника, – Крис взял меня за запястье, – я не могу оставить тебя здесь. У него начнется агония, его начнет выворачивать наизнанку. Передоз – это жуткое зрелище, поверь. Уходи. Останусь я.
– Нет, – ответила я очень твердо. – Если сейчас на эту сцену кто-нибудь не выйдет, нам всем конец. Поэтому я останусь тут. Я хочу, чтобы ты сыграл. Джен хочет этого, Крис, – я крепко сжала его ладонь.
Они с Марком переглянулись. Крис поцеловал меня, а потом скинул жилетку охраны, и оба вышли за дверь.
Я осталась наедине с Хьюго. Надо заклеить ему рот и сделать музыку погромче, подумала я тогда.
Вопреки словам Криса, ничего жуткого не случилось. Я не заметила никакой особой агонии. Хью просто лежал и стонал, будто ему снился кошмар. В какой-то момент мне показалось, что он приходит в себя, и я села на него сверху. Я не могла оторвать взгляда от его безупречного лица. Его кожа стала очень горячей, на щеках выступили пятна румянца, пульс зашкаливал. Я наблюдала, как лихорадочно сгибаются и разгибаются его длинные тонкие пальцы, как под сомкнутыми веками мечутся глазные яблоки. Потом он резко открыл глаза и хотел вскочить, но получилось только слегка приподнять голову. Его огромные темные глаза смотрели прямо на меня, но он не мог ничего сказать, потому что рот был залеплен скотчем.
Наверное, не следовало смотреть ему в глаза в тот момент. Но я все равно смотрела. Он был прекрасен и беспомощен, как сломанная кукла. Потом он застонал, дернулся, и я почувствовала, как напряглась каждая мышца его тела. А потом его глаза закатились, в уголках губ выступила желтоватая пена; он затих, обмяк и больше уже не шевелился. Ну вот и все.