– Почему же он не приезжает домой?
Диана задумалась, уставившись в пол.
– У него теперь своя жизнь. Он женился, у них двое детей, небольшой бизнес. Две девочки, Диана и Ия, как когда-то… Я думаю, он никогда не приедет.
– Почему?
Она пожала плечами и промолчала.
– Вы верите, что Ия…
– Нет! – вырвалось у Дианы. – Она не могла! Она любила жизнь, была жизнерадостная, веселая, решительная… не то что я. Вечно тормошила меня, тащила куда-то, заставляла покупать яркие вещи, знакомила с парнями. Денис ее ругал, говорил, она сбивает меня с пути… А ведь я была старшей. – Диана снова улыбнулась. – Хорошо было… мне их страшно не хватает. Обоих. Я берегу все их вещи, украшения Ии, несколько любимых платьев, чашку… Компьютер Дениса, даже его одежду. Мне кажется, что Ия в отъезде и когда-нибудь вернется… И Денис.
– Что, по-вашему, произошло, Диана?
– Я думаю, ее… – Диана замолчала. – Она не оставила записки, понимаете? Так не бывает! Я читала, везде пишут, что они оставляют записку. А следователь сказал, что необязательно… – Она замолчала, пытаясь справиться с волнением. – Мы переписывались, она собиралась приехать ко мне. Писала, что ушла от Венкаты…
– Почему?
– Не знаю. Просто написала, что теперь работает в детской спортивной школе, тренером по гимнастике. Она была сильная, делала что хотела. Следователь говорил с ее коллегами, они сказали, что Ия говорила о смерти, о самоубийстве, Директор попросил ее не носить в школу «инфернальные» украшения, как он выразился. У Ии была серебряная подвеска-череп и серьги в виде скелетов… ну и всякие другие в таком же стиле. Но это была поза, протест против мамы, понимаете? Хотя иногда я думаю, что они были очень похожи – сильные, занятые собой, равнодушные к мнению других. Во время обыска у нее нашли книги о жизни после смерти, о переходе в другой мир, о вуду, фигурки из эбонита, черные свечи… вот они и решили, что у нее были суицидальные наклонности, следователь все это рассказал Денису… – Она замолчала.
Монах и Добродеев тоже молчали.
– Они проверили ее компьютер? Может, записи личного характера, переписка? – спросил Монах.
– Ее компьютера не нашли, спрашивали у нас. На работе Ии сказали, что она носила ноутбук с собой, иногда оставляла там. Решили, что он просто исчез… может, кто-то взял…
– Украл?
Диана пожала плечами.
– А Денис верил?
– Он тоже не верил! Ходил в полицию, требовал расследования, но ничего не добился. Стал злой, раздражительный, они вечно ссорились с мамой, хотя друг дружку обожали… А потом и вовсе уехал. Мамочка очень переживала, стала болеть. И Венката не верил. Он хороший. Денис дружил с ним, бесплатно чинил ему машину. Он мамочку навещал, был ее духовным наставником до самой смерти…
– Он и ваш духовный наставник?
Она покачала головой, снова улыбнулась:
– Он такой серьезный, видит тебя насквозь, даже мысли читает. Ия говорила, он воплощение Будды… аватара. Я далека от йоги.
– Она любила его?
Диана пожала плечами:
– Я думаю, любила. Не в прямом смысле, а как старшего, понимаете?
– Почему же она ушла от него?
– Не знаю. Я тогда была в Таиланде. Когда это случилось, Денис позвонил и приказал возвращаться. – Диана сжала кулачки и прерывисто вздохнула.
– Хватит о грустном, – вмешался Добродеев. – Мы совсем вас замучили, Дианочка! Пришли проведать и нагнали тоску.
– Хотите, угадаю, какой ваш любимый цвет? – спросил Монах.
– Хочу!
– Синий.
– Откуда вы знаете?
– У вас все синее… даже картины! Замечательные картины. Жаль, я не могу рассмотреть их, как следует. Вот разделаюсь с ногой и заявлюсь снова.
– Конечно! Буду рада. И вы Леша, тоже.
– Леша познакомит вас с хорошим парнем из редакции, у них много практикантов, да, Леша?
– Ну… да!
– Спасибо. Знаете, мне позвонил друг Леонида, его зовут Борис Крючков.
– Откуда у него ваш номер?
– В полиции дали. Он спросил, когда можно будет похоронить Леонида, он тоже хочет… – Ее голос упал.
– Мы с Лешей знаем его, он хороший человек.
– Да. Знаете, мне кажется, Леня не умер и вот-вот позвонит… я вздрагиваю от малейшего звука.
– Вы чего-то боитесь?
– Не знаю, – ответила Диана не сразу. – Нечего бояться… Не знаю. Иногда мне кажется… – Она запнулась.
– Что? – не выдержал Монах.
– Ничего. Ерунда. Я плохо сплю… лежу без сна, вот всякая чушь и лезет в голову.
– Чушь?
Она махнула рукой и улыбнулась. Они помолчали. Монах поймал взгляд Добродеева и подмигнул. Добродеев не понял и сделал удивленное лицо.
– Леша, ты уже починил мой компьютер? – с нажимом спросил Монах. – Мало того, что я сижу дома, так еще ни скайпа, ни почты, ни Интернета, хоть ложись и помирай. Представляете, Диана, полетел жесткий диск!
– Какой еще компьютер? – отразилось на лице Добродеева.
Монах кашлянул.
– Ну… – промямлил Добродеев.
– Неужели забыл? Леша!
– Извини, Христофорыч, замотался, – сообразил Добродеев. – Сегодня занесу.
– Может, дашь пока свой?
– Э-э-э… извини, старик, никак не могу. Должен закончить материал о бродячих собаках.
– Возьмите компьютер Дениса, – сказала Диана. – Все равно стоит без дела, вроде сувенира. У меня свой.
– Правда? – обрадовался Монах. – Спасибо! А пароль?
– Деанисия. Через «е». Наши имена, Денис, Ия и Диана.
– Вы спасли мне жизнь, Диана. Я этого не забуду.
Диана улыбнулась.
– Еще кофе?
– Мне! – Монах поднял руку. – У вас так уютно… Квартира очень подходит вам, Диана. Ваши картины, синий цвет и синий свет…
– Хотите увидеть студию? Там раньше была комната Дениса. Мама была здесь, а где мы с Ией – теперь моя спальня.
– Хотим, – сказал Добродеев.
– Очень! – прибавил Монах.
Они осмотрели студию, полюбовались на станки с натянутыми шелками, на коллекцию готовых шарфов. На стене висели фотографии в строгих черных рамках: поразительно красивая женщина в сценических костюмах, миловидная девушка и мужчина лет тридцати пяти с жестким неулыбчивым лицом.
– Это?.. – Монах повел рукой.
– Моя семья. Мама в разных ролях. Элиза Дулиттл, видите, в диадеме, любимая роль, тут она еще молодая. Мама говорила, что диадема «счастливая», она ее очень любила. Это Ия и Денис. А это мои работы.
– Можно купить? – Монах осторожно потрогал синий шарф в серых разводах.
– Дарю.
– Ни за что! – притворно засмущался Монах.
– Я настаиваю. Леша, вам тоже. Выбирайте.
– Вы как художник знаете лучше.
– Вот этот! – Диана сняла с вешалки черный шарф в белых брызгах. Это ваше. – Привстав на цыпочки, она надела шарф на Добродеева, обвила вокруг шеи раз, другой.
Добродеев затаил дыхание.
– Спасибо, Дианочка.
– И на меня! – вылез Монах.
Диана надела шарф на Монаха, отступила, полюбовалась.
– Все-таки в мужчине с бородой что-то есть, – сказал Монах. Ему страшно хотелось развеселить Диану. Она кивнула с улыбкой. – Жена моего школьного друга Жорика Анжелика убеждает его отпустить бороду, говорит, мужчина с бородой неотразим. Если бы вы знали, Дианочка, как Леша завидует! Но ему жена не разрешает.
Добродеев хмыкнул:
– Да уж, обзавидовался! Все время крошки вытряхивать, очень надо.
Потом они снова пили кофе с коньяком, потом вспомнили о Марине, потом Монах рассказал о своем крестнике, тоже по имени Олег, очень смышленом ребенке, у которого недавно сломался «дув». Добродеев, который уже слышал эту историю, возвел глаза к потолку.
– Что сломалось? – переспросила Диана.
– Дув.
– Это что?
– Он не хотел кушать горячую кашу, и воспитательница предложила подуть на нее, на что ребенок ответил, что не может, так как у него сломался дув.
Диана рассмеялась. Монах подумал, что ей не хочется, чтобы они уходили. Не хочется оставаться одной. Марина сказала, она боится… чего?
– Сынишка Жорика и Анжелики. Она кормит меня овсянкой, а Жорик собирается навеки переселиться. Они моя семья. – Он помолчал и спросил: – У вас есть друзья, Диана? Кроме Марины? Или знакомые?
Диана покачала головой.
– А ваш брат не может приехать? Вам было бы легче.
– Денис не приедет, – сказала Диана серьезно. В ее словах была такая убежденность, что Монах не решился «копать» дальше.
Они посидели еще немного и стали прощаться. Монах мучительно ковылял, вызывая жалость; Добродеев придерживал его за талию; Диана, вытянув руки, держалась сбоку, на случай падения гостя. Монах чувствовал себя планетой, вокруг которой вращаются небесные тела.
Они долго прощались у лифта, потом ступили в тесную кабину – причем Монах мучительно морщился, устраивая поврежденную ногу, и кабина, задребезжав, рухнула вниз.
Добродеев спросил:
– Что за финты, Христофорыч? Зачем тебе чужой компьютер?
– Никогда не знаешь, Лео. Денис для меня загадка. Любимчик матери, обожающий сестричек, после трагедии с сестрой вдруг уехал за океан, бросив дом и семью, даже компьютер бросил, и ни разу… ни разу! не приехал повидаться с ними, поддержать, утешить. Мать лежала после инсульта, а сына не было. Он не приехал даже на ее похороны. Он попросту отрезал их, равно как и свое прошлое.
– Новая жизнь, устраивался, утверждался. Мало ли…
…Они стояли на улице, беседуя; Добродеев выскакивал на дорогу при виде такси и призывно махал рукой. Оба в подаренных шарфах, большие и внушительные: бородатый Монах в синем в серые «яблоки», Добродеев в черном с белым крапом; оба имели вид вполне богемный. Громадная монаховская нога в гипсе тоже имела вид вполне богемный и смотрелась как изыск скульптора-авангардиста.
– Анжелика сказала, что в Диане чувствуется тайна, – вспомнил Монах.
– В любой одинокой и необщительной женщине чувствуется тайна, а если она художница, то и подавно. Все они с большим приветом.
– Знаю, знаю. Тайны, секреты, скелеты в шкафу… а если мужик с воображением, то вообще