После нескольких репетиций мы обе исполняли трюк довольно уверенно. Но потом, в пятницу, монтировщики поставили самолет на подиум, из-за чего проем двери, в которую мы прыгали, опустился на целых двадцать сантиметров. Да ну, ерунда, подумала я с идиотской уверенностью. Ванесса первой поднялась, чтобы попробовать прыгнуть из новой двери, и у нее все получилось идеально. А потом, когда настала моя очередь, я приложилась головой точно в дверь. Все ахнули, когда я рухнула на маты и лежала, не шевелясь. Первая моя мысль: «Придется работать с пластырем по всему лицу и шишкой на лбу». А вторая: «Так, а ну-ка, пройдем эту херню еще раз. Надо все отработать!» К этой стадии своей карьеры я уже вполне профессионально падала рожей вниз и вставала, становясь сильнее. Мне приложили к лицу лед, дали обезболивающее, и мы отрепетировали сцену еще раз десять. Каждый раз, вылетая из двери, я падала на маты все тяжелее. Но оно того стоило. Плечо у меня потом болело несколько месяцев, но эту сцену я люблю больше всех скетчей, отснятых на камеру.
Постояв на одной из самых прославленных сцен и проведя лучший вечер, какой только может представить себе комик — перед живой аудиторией в несколько миллионов, — я проснулась на следующее утро, в полной готовности снова выехать в тур. Мое выступление в «Субботнем вечере» и специальное выступление на НВО показали с разницей в неделю, так что снова вернуться к турне было важно, как никогда. За эти два концерта я сожгла все свои шутки — в том смысле, что они прошли на огромную аудиторию ТВ, так что больше их использовать было нельзя: люди их знали. Комики отличаются от музыкантов тем, что от них всегда ждут новенького. Никто не хочет слушать величайшие хиты, так что я вернулась на исходную позицию. Требования в комедии — изматывающие и сложные, но я ничего другого не хочу. Когда приходится начинать все заново, это и вдохновляет, и учит смирению — а отдача идет еще лучше. Чувствуешь себя таким молодцом, когда наберешь достаточно материала — по шутке за раз — на целое выступление. А когда снова оказываешься на нуле — неважно, кто ты; просто начинаешь, твою мать, заново. Это самое страшное ощущение в мире — когда ты пустой. Даже величайшие, даже самые закаленные комики боятся, что больше никогда не напишут удачную шутку. Но просто берешь и работаешь.
А это значит, что надо отправляться в дорогу и выходить на сцену. Я знаю, что повторяюсь, но это мой первый совет комикам, которые только начинают и спрашивают меня, как добиться успеха. Идите на сцену! Если у вас в городе нет клуба комедии, сделайте! Найдите место, где есть сцена и микрофон, и встаньте перед как можно большим числом людей. Забронируйте столько часов, сколько сможете. Я так и сейчас делаю. Не вру: платят мне прилично, но даже в выходной я иду на сцену в дрянных зальчиках, рок-клубах, джазовых залах, где угодно. Постоянно работайте, чтобы стать лучше. Я давно этим заболела, и с годами оно не притупилось.
Как бы тяжело вы ни трудились, в какой бы форме себя ни держали, ваша популярность и продажи билетов будут то расти, то сходить на нет. Но я с огромной гордостью могу сказать, что сейчас, в 2016-м, когда я это пишу, я выступаю со стендапом на стадионах, где помещается от десяти до пятнадцати тысяч человек. Я рассказываю шутки там, где играют матчи НБА и НХЛ. На меня полностью распродали Мэдисон-сквер-гарден! (Не верится, что я это только что напечатала.) Эти концерты на стадионах для меня всегда открывает один и тот же комик, Марк Норман, с которым я проработала уже семь лет. Мой брат Джейсон тоже открывает концерт со своим джазовым трио, в дороге я общаюсь с его женой Кейси, одной из своих лучших подруг, которая помогла мне отредактировать эту книгу. Их дочь, моя племянница, тусуется с нами за сценой. Иногда приходят и моя сестра Ким, и ее муж, Винни. Я останавливаюсь в хороших гостиницах, у меня свой автобус для турне, или я летаю первым классом, а иногда на частном самолете. По-моему, мне невероятно повезло, но я понимаю, что нельзя слишком расслабляться или думать, что так будет всегда. Однако сейчас я наслаждаюсь каждой минутой. Так круто выходить на сцену, когда Марк меня объявляет, обнимать его, смотреть на людей и отдавать им все, что у меня есть. Каждый вечер перед выходом на сцену я клянусь, что сегодня отработаю самое лучшее шоу в жизни. Я по-прежнему проваливаюсь и по-прежнему срываю аплодисменты. В любом случае зритель даст тебе понять, что к чему. Есть в этом и мазохизм, и благородство. И я не хочу останавливаться, никогда.
Когда мужчине можно не добиваться, чтобы женщина кончила во время секса
1. Если она проститутка и следующий уже ждет, но даже в этом случае лучше спросить у нее.
2. Если она торопится и орет, что у нее нет на это времени.
3. Если вы в самолете или где-то на людях. Если вам не прилетит за секс на людях, вставьте и выньте. Но не забудьте позаботиться о ней, когда доберетесь домой.
4. Если вы поняли, что в комнату сейчас зайдут ваши дети или родители. Но опять же, позаботьтесь о ней потом.
5. Если у нее свело мышцу или если она захотела есть.
Примечание: Можно не добиваться, чтобы женщина кончила во время секса, если она у вас кончила до него. Я, например, вообще-то не могу кончить по-настоящему при пенетрации. Так что надеюсь, вам будет приятно навестить мой клитор до основного мероприятия!
Худшая ночь в моей жизни
Вот и настало время рассказать вам про Дэна, которого я уже упоминала в этой книжке. Я долго думала, что он — любовь моей жизни, но позволяла ему себя обижать так, что до сих пор не понимаю, как это вышло. Мы познакомились, когда мне было восемнадцать, и я на него сразу запала. Он мог просто так раздеться и бегать, и ему не было стыдно. У нас было много общего, особенно в том, что касается бесстыдства голышом. По-моему, нагота может быть и прекрасной, и смешной, поэтому при первой возможности я изображаю у себя в шоу поросёнка Порки — то есть, короче говоря, если сцена позволяет, я отжигаю в длинной рубашке без штанов и без белья. Как бы то ни было, Дэна отношения со мной не привлекали, и я делала вид, что меня они тоже не интересуют.
Дэн меня завораживал. Он вырос на Манхэттене, в потрясающем лофте. Когда ему стукнуло тринадцать, его отослали в школу-интернат. Он был плохим мальчиком — во многих смыслах, включая сексуальный. Дети в Нью-Йорке вообще-то не пьют до совершеннолетия, в отличие от лонг-айлендских. Вместо этого они принимают наркотики и трахаются друг с другом, чтобы почувствовать себя взрослыми. Он шпилил любую, лишь бы не сходила с места достаточно долго, чтобы он кончил. Или, по крайней мере, так он мне рассказывал. Плохим мальчиком он был или хорошим — неважно. Я чувствовала, что его не понимают и что я — единственная, кто его может по-настоящему полюбить. На это, как вы уже знаете, я и велась с двадцати до тридцати.
В первый раз я с ним переспала в нью-йоркской квартире его матери. Офигенная была квартира: огромная, с высокими потолками, безупречно обставленная. И в Дэне, и в его доме было столько того, что мне казалось крутым. Круто было, что вечером он спустился мне открыть босиком и в нижнем белье. Босиком на тротуаре на Манхэттене. Круто было, что в комнате у него висел плакат Декстера Гордона. И круто было, что он разбирался в искусстве. Его родители дружили со знаменитостями, с культурной элитой. Меня от этого штырило. То, как меня растили в пригороде, мне сразу стало не нужно. Меня сразил наповал он сам и та жизнь, которой от него веяло. Я знала, что нам суждено быть вместе, но он не был уверен, что я — та девушка, которая ему нужна. Может, дело было в том, что единственный плакат у меня в комнате был плакатом Ани Дифранко, а если бы меня спросили, кто в друзьях у моей семьи, то я бы сказала: «Маппеты». Или дело было просто в том, что Дэн был из этих, не-пойду-туда-куда-зовут. Но я играла вдолгую и завоевывала его неспеша. Я даже отвезла его через всю страну, когда он перебрался на Западное побережье. Нам было по двадцать, мы ехали на взятой напрокат тачке, и когда добрались до Вегаса, он был моим. Я почувствовала, как в нем что-то поменялось — и как я его догнала. Мой взгляд ему четко говорил: чувак. ты. мой.
Мы были вместе, у нас кончались деньги, но он все равно решил купить в аутлете темные очки от Gucci. Красный флаг? Я предпочла не замечать такого рода выходки. Думала, раз у него богатые родители, он тоже богатый. Тут была загадка, которую я окончательно разгадала только год спустя, когда жила с ним, и мне приходилось крутить педали, работая велорикшей, чтобы заработать денег на продукты: он все спускал на алкоголь.
И да, когда мы были еще в Вегасе, он наорал на меня во всю глотку и так меня тряхнул, что мне пришлось убежать и спрятаться, пока он не остынет. Тогда я в первый раз увидела его другую сторону. До тех пор я его даже огорченным не помнила. И как я вознаградила его за такое поведение?
Через год я к нему переехала. Мы прожили вместе одно лето на Западном побережье, до моего двадцать первого дня рождения. У нас была квартира на холме, совсем близко к пляжу. Я каждый день рано вставала, проводила занятие по кикбоксингу в Молодежной ассоциации, потом шла играть в пляжный волейбол за второй состав женской лиги, потом встречалась с ним, пила, ругалась и трахалась. Чего еще можно желать, если тебе нужны отношения, как у Пенелопы Круз с Хавьером Бардемом в «Вики, Кристина, Барселона». А если вы не видели этот фильм, то я была за Уитни при Дэне — Бобби. (Быстренько выкрикну: я так любила Уитни, что до сих пор не могу поверить, что ее больше нет.)
Как бы то ни было, мы с Дэном ходили с друзьями в счастливые часы в бары, напивались, а потом он злился на меня и немножко меня пихал. Иногда, когда он меня пихал, я обо что-нибудь спотыкалась, падала и ушибалась. Но все это, разумеется, было случайно. Я в тот год очень часто случайно ушибалась. Он ревновал из-за чего-нибудь и так сжимал мне руку, что оставался жуткий синяк. Но это, конечно, было случайно, и он потом так из-за этого переживал. Я его утешала, и мы жили дальше, пока оно опять не случалось. Но ведь все это не выглядит так, словно у меня были отношения с абьюзером, да? Я ведь не была покорной. Я могла за себя постоять, никогда не лезла за словом в карман. Я же задирала задир в школе, защищала тех, над кем издевались. Я всегда гордилась тем, что я сильная, уверенная в себе и независимая. Со мной же не могло такое случиться, да?