Я не стану называть имена. Может, вы прямо сейчас думаете: «Эми, да иди ты!!! Я купил твою дурацкую книжку и хочу знать, кто эти парни!» Я вас слышу. Мне так хочется рассказать. Все гораздо смешнее, когда к этим ужасно удручающим историям прилагаются лицо и имя. Но не могу. Дело не в законности. Просто я бы хотела, чтобы в моей жизни было больше секса, — а какой парень в здравом уме захочет со мной связываться, если будет знать, что он и его пенис могут появиться в моей следующей книжке?
И потом, если мы когда-нибудь увидимся лично, я, наверное, расскажу вам, как на самом деле звали тех спортсменов и музыкантов. А пока давайте перейдем к первому спортсмену, с которым я спала; он играл в лакросс, такой это был спортсмен. Я написала это и поняла, что все до единой попытки с кем-то замутить, о которых я говорю в этой главе, были прямой реакцией на разрыв. Я на своем опыте убедилась, что процесс переживания разрыва не ускоряется, если замутить с кем-то еще. Друзьям я обычно даю такой совет: «Понадобится время. Давай просто смотреть кино и подолгу гулять». Но сама я своим советам обычно не следую. Иногда, близким подругам, я говорю: «Тебе надо с кем-то заняться сексом». Заметили, как оно выстраивается, да? Я лицемерка и трепло.
Ладно, про игрока в лакросс… Мы оба только что снова стали свободными, и он выглядел лучше меня, у него была богатая семья, но потрахаться со мной его не ломало — во всяком случае, такое было ощущение, когда мы занимались сексом. Я была смешнее и умнее его, но в то время это было мне неважно. Важно было то, что он был милашка, и пенис у него работал. Мы сходили на пару свиданий, все это было так волнующе — как наблюдать за сохнущим лаком на ногтях ног трупа.
За ужином я чувствовала примерно то же, что всегда по рассказам чувствуют мужчины, когда женщина болтает. Я терпела, притворялась, что меня смешат его шутки, позволяла задавать мне бесконечные тупые вопросы, как при собеседовании на работу — типа «Кем вы видите себя через пять лет?». Он спросил: если бы я могла пообедать с кем угодно из ныне живущих или уже умерших, — кого бы я выбрала? Я ответила, что Марка Твена. На это он сказал: «Нет, кого-то, кто существовал на самом деле». И все-таки я без лишних размышлений пошла с ним домой. Когда мы целовались, химии не было никакой, что подтверждало взаимное отсутствие интереса друг к другу. И все-таки, опираясь на одну мышечную память, наши тела сумели осуществить соитие. По-моему, мы переспали еще несколько раз, пока несовпадение степеней нашей привлекательности и чувства юмора нас не догнало, и он позвонил, чтобы сказать, что начал встречаться с другой. Я офигела от того, что он посчитал, будто несколько скучных перепихонов обязывают его известить меня, что он покидает рынок. Я сказала: «Все понимаю», — самым серьезным тоном, какой сумела из себя выдавить. Мы честно и всерьез отняли друг у друга время.
Следующий спортсмен был из НФЛ. То есть играл в футбол. На этот раз я приехала в город, где он жил, а он пришел ко мне в гостиницу. Мы ходили куда-то раза три-четыре, но еще не спали — то есть нам предстояла та самая ночь. Он поднялся ко мне в номер, мы выпили, и я уже поняла, что не хочу. Я сказала, что вымоталась, что мне нужно поспать, и когда он меня поцеловал, я ничего не почувствовала. Химия не совпала. Такое пару раз со мной случалось, когда у поцелуя не тот вкус. Ничего личного, чистая наука. Он схватил меня за задницу и поцеловал, а я его остановила и пожелала ему доброй ночи. Потом я придумывала еще какие-то предлоги, чтобы с ним не спать, а затем он перестал спрашивать.
Еще я встречалась со знаменитым профессиональным рестлером. С этим я познакомилась в Twitter. Понимаю: вам, наверное, кажется, что сейчас самое время оттоптаться по реслингу, — но мне это неинтересно. Этот парень был настоящим спортсменом. Он был здоровее, сильнее и куда дисциплинированнее, чем большинство тех, кто занимается спортом, где есть мяч и форма. Когда мы с ним познакомились, меня совсем не интересовал реслинг, хотя в прошлом я, бывало, притворялась, что он мне нравится — ради парней (см. главу «Как я лишилась девственности»). Но стоило мне увидеть профессиональных рестлеров за кулисами, я поразилась тому, сколько там физической подготовки и театра. В общем, мы встретились, когда я выступала в Финиксе, Аризона. Я сидела одна в своей хорошенькой гостиничке и решила заказать запеканку из краба. Знаю, что вы думаете: окруженная сушей со всех сторон Аризона прославилась на весь мир потрясающими морепродуктами и серфингом. Но я себя убедила, что это низкоуглеводная еда, хотя всем известно, что за пределами Балтимора, Мэриленд, крабовая запеканка на девяносто девять процентов состоит из хлеба. Оказалось, однако, что в той запеканке было ровно столько настоящего краба, чтобы я заработала самое отчаянное пищевое отравление, какое можно себе представить. Я быстренько перешла от полнейшего здоровья и благополучия в состояние содрогающегося сосуда с отвратительными телесными жидкостями, рвавшимися наружу через все отверстия. Пару раз мне пришлось выбирать: сидеть на унитазе или нагибаться к нему, чтобы блевануть. Настоящий «Выбор Софи» из человеческих выделений (внимание, спойлер: и никакого хеппи-энда).
Несмотря на сложное положение, я все еще была уверена, что в тот вечер выступлю. Особенно я переживала из-за того, что в зале должен был быть тот симпатичный рестлер, а еще комик Дэвид Спейд. Я лежала, свернувшись, на полу ванной в собственной рвоте, а надо мной стояли владелец клуба и его добрая мать. От обезвоживания я бредила, мне вызвали скорую. К счастью, героический Дэвид Спейд выступил в тот вечер вместо меня. Это единственное выступление, которое мне пришлось отменить из-за болезни. Я как-то потеряла голос в середине номера в клубе «Гавернорс» на Лонг-Айленде, но все равно не ушла со сцены. Мы с мамой обе знаем язык жестов, так что я показала ей текст, а она передала его толпе.
А тогда в Финиксе все кончилось тем, что меня оставили в больнице. Моя добрая подруга Джеки, которая со мной в те выходные работала, провела ночь, сидя на стуле рядом с моей больничной койкой. Проснувшись, я выяснила, что меня затопило бесчисленными сообщениями в Twitter — про рестлера. Оказалось, он устроил среди подписчиков кампанию, чтобы привлечь меня и чтобы я на него подписалась. У него был где-то миллион подписчиков, и ощущение было такое, что каждый мне написал. Он был на шоу, которое я пропустила, так что знал, меня увезли в больницу. Сидя в ожидании выписки, я щелкнула «подписаться» на его странице и написала ему в директ: «Ладно, я на тебя подписана. Чего хочешь?» Он ответил: «Привет, как себя чувствуешь?» Вел себя очень мило, предложил забрать меня.
Мало того, что он так по-доброму ко мне отнесся, рестлер еще и с виду оказался очень неплох, — и, прикинула я, на ощупь тоже должен быть ничего. Так что мы начали общаться и строить планы насчет встречи. Встретились мы в Денвере, хорошо провели вместе выходные и начали по-настоящему встречаться пару недель спустя. Мы изо всех сил старались встречаться, несмотря на то, что оба все время были в разъездах, а я все еще любила своего бывшего. Как-то я даже спросила, можно ли мне взять перерыв в наших свиданиях и съездить с бывшим в Мексику. А потом — все возобновить, когда вернусь, можно? Он сказал «нет» и был прав. Я понимаю, что просьба была безумная, но иногда я забываю, что у мужчины вообще-то могут быть ко мне настоящие чувства.
Он был так безупречно сложен, такой умный, смешной и добрый. Но — вот мы оба в каком-то гостиничном номере. Я вижу, как на батарее сохнут его наколенники — и понимаю, что это не моя история. Естественно, я вернулась к бывшему. (Это всегда отличная идея.) Мы с рестлером по-прежнему дружим, и я буду очень рада за женщину, которой в итоге с ним повезет — хотя он мой свежий бывший, а их подружкам я обычно желаю редкого амазонского кожного заболевания. Что плавно подводит меня к музыканту.
Музыкант, наверное, был самым грустным случаем из всех. Он знаменитость, я его поклонница. Я никогда, никогда-никогда-никогда в жизни не подумала бы, что я его заинтересую. Кого угодно из них, если на то пошло — у этих чуваков есть доступ к худеньким моделькам. Но я знаю одно: парни — это парни, и пусть они знаменитости, и пусть они горячи, хоть прикуривай, — они все, в принципе, хотят переспать с кем угодно, если человек их хоть как привлекает и не двинется с места, пока они об него трутся. Это оскорбительно звучит? Потому что мне-то на самом деле это в мужиках жутко нравится. Нравится, что их без затей тянет трахаться. Их биологическое устройство прекрасно, как по мне. Мы, женщины, из шкуры вон лезем, чтобы быть для них привлекательными, а ведь не надо. Ими движет желание сунуть пенис нам в попу. А я-то переживаю, что он увидит мои отросшие темные корни. Думаю всякое, типа: может, сделать французский маникюр? А ЕМУ ПЛЕВАТЬ. ОН ХОЧЕТ ЗАТОЛКАТЬ СВОЮ СОСИСКУ ТЕБЕ В ЗАДНИЦУ!
В общем, мы с этим музыкантом встретились пообедать. Я думала, мы просто друзья, но он меня так умело обнял, никогда не забуду. Скользнул рукой по моей пояснице, вверх от бедра под кожаным жакетом. Когда мы обнялись, я поняла: о, да у нас свидание. Мы оба переживали разрыв, так что жаловались на своих бывших и ели рамен. Нам было так здорово, что мы сговорились встретиться позже, тем же вечером. Я еще плутала в дебрях чувств к бывшему, но отомстить, пойдя на свидание с рок-звездой, показалось неплохим планом.
Мы встретились в отеле «Бауэри» и выпили. То, что я пришла в еще одно заведение на еще одно свидание за день с этим парнем, меня совершенно вышибло. Теперь он меня должен был оценить как женщину, с которой можно переспать, а то и встречаться, — и я, разумеется, потеряла всякое достоинство, пока одевалась, чтобы с ним встретиться. Я разнервничалась и слишком вложилась. До этого был просто обед с другом, а теперь, твою мать, свидание с, твою мать, рок-звездой! Он заметил: «Ты прямо другой человек по сравнению с тем, что было днем», — мгновенно уловив, что моя самооценка вошла в пике. Мы прошлись, посмотрели стендап в ближайшем клубе. Я сказала, что отлично провела время и попыталась попрощаться, но он уговорил меня выпить еще по одной в гостинице. Бар уже закрылся, и он предложил заказать в номер, так что мы поднялись к нему.