В общем и целом, печальную череду моих нью-йоркских квартир объединяло то, что я мирилась с полчищами паразитов, с неадекватом и «уютом», чтобы быть там, где мне хотелось. Считаю, что нужно бороться за то, чего хочешь. Горжусь тем, что почти все решения по поводу жилья принимала, исходя из желания остаться в городе, в котором мне хотелось быть. Я бы не прошла такой путь как комик или просто как человек, если бы не осталась здесь.
Отклонялась я от этой модели, наверное, только тогда, когда меня отвлекал парень, и я начинала переезжать ради свиданий — не очень хитрая, но удивительно действенная тактика. Кроме уже упоминавшегося переезда к Дэну, в двадцать пять у нас был очень славный дом с моим парнем Риком. Он совершенно не был готов со мной жить, но меня это не остановило: я его продавила, и он разрешил мне к нему переехать. Я за свою жизнь жила с четырьмя парнями, и всех их втянула в это обманом. Кончалось все всегда плохо. Не думаю, что я вообще хотела жить с Риком, но я хотела, чтобы он со мной жил. Женщиной быть так прикольно!
В общем, мы с Риком жили вместе в Бруклине, в маленькой, но не такой уж и кошмарной однокомнатной квартире. Мы весь день пахали в своих ресторанах и на временных местах в офисах, а потом я выступала вечером со стендапом — тогда я только начинала этим заниматься. Около десяти вечера один из нас готовил ужин, потом мы смотрели кино, которое получали почтой с Netflix. Пили вино, курили траву, ели мороженое. Холодильник был достаточно большим, чтобы все это в нем помещалось! Рай на земле. Чего еще хотеть от жизни, когда ты укурился, наелся и занимаешься сексом — если, конечно, не слишком наелся? Как бы то ни было, прожив какое-то время вместе, мы с Риком влюбились друг в друга и по-настоящему друг друга волновали. Мы смешили друг друга, смотрели друг другу в глаза — и, казалось, все будет хорошо. Но я была с ним во время важного поворота в своей жизни — когда всерьез заболела комедией (о чем рассказывала вам в главе «Как стать стендап-комиком»). Заболела я по полной программе, и единственным лекарством было — ездить с концертами и больше выступать. Я не могла и подумать о том, что поставлю что-то в своей жизни выше этого. Даже парня, которого любила. Еще я начала понимать, что я интроверт (о чем почти сразу рассказала вам в этой книге), который лучше работает, если больше времени проводит в одиночестве. Так что, несмотря на то, что эта как-бы-семейная жизнь какое-то время была очень славной, однажды я поняла, что она не для меня. По крайней мере не в тот момент. После нашего расставания (когда я участвовала в «Последнем выстоявшем комике») я довольно долго практически жила в дороге.
Можно было бы предположить, что я все поняла про совместную жизнь с парнями, но вскоре я увлеклась чуваком Дэвином, ходившим со мной на занятия актерским мастерством. Он был просто огонь, и в итоге я переехала в Квинс — а точнее, в Асторию, чтобы расставить ему ловушку и заставить со мной встречаться. Сработало. Но подшутила я сама над собой. Я не только переехала в худшую часть Квинса, но и получила клопов — целое одиннадцатое сентября клопов, а они, если уж вошли в твою жизнь, становятся логистическим и экзистенциальным кошмаром. Избавиться от них практически невозможно — приходилось подвергать моих бедных престарелых игрушечных зверей пугающему катанию в сушилке, выставленной на максимум. И все мои знакомые по-тихому уценили нашу дружбу. Я не преувеличиваю, это еще одна классическая нью-йоркская история — некоторые сразу стирают тебя из телефона, когда узнают, что тебя постигла эта кара египетская. Но дело даже не в клопах. В Астории много красивых мест — но не там, где я жила!
Я там ходила в самый жуткий спортзал с ковровым покрытием. На нем было объявление, что он «только для женщин» — что почти всегда переводится как «отстой». Построен он был на уклоне, так что на беговой дорожке весь вес приходился на одну ногу. В районе было много мусульманок, они занимались на эллипсах в своих паранджах, а их мужья сидели в холле и ждали, пока жены закончат тренировку, при этом пялясь на нас. Когда тебя смотрит гинеколог с болезнью Паркинсона — и то куда приятнее, чем это. Эми, это невежливо по отношению к людям с ужасной болезнью, мы все с ума посходили от возмущения и уже пишем об этом на форумах. Ладно, вы правы, извините. Но расслабьтесь: у первого гинеколога, к которому я пошла, на самом деле была болезнь Паркинсона, и это было ужасно. Ему был миллион лет, и, придя на ежегодный осмотр, я узнала, что он умер. Новый сказал мне об этом, когда его пальцы были у меня внутри, и он давил мне на яичники. Предыдущее предложение станет заглавием моей новой книги.
В защиту того, как у меня получилось с Риком и Дэвином, скажу, что просто собрать вещи и переехать в один район с парнем, который тебе нравится, — это очень здорово. В детстве дружишь с кем-то из-за доступности — и я выяснила, что с мужиками то же самое. Поэтому многие из них спят с нянями: потому что ОНИ ЖЕ ВОТ ОНИ! И к тому же я по-прежнему дружу с обоими парнями. Они оба потрясающие актеры, а Дэвин Дейн (хахахаха, его настоящее имя — Кевин Кейн) стал моим партнером по работе во всем, за что я берусь.
Кажется, я могла бы написать целую книгу — и обо всех мерзких и жутких местах, где жила, и о своих стремных либо чудесных соседях. Каждая квартира была остановкой на дороге, которая вела меня туда, где я хотела быть. Я не переставала переезжать и не старалась устроиться поудобнее — потому что хотела быть готовой ко всему, что ждет меня впереди.
Теперь, когда у меня, наконец, есть свое жилье, может быть, я задержусь подольше. У меня есть все, что мне нужно. Рядом есть даже небольшой пруд, возле которого я люблю заниматься своим любимым видом спорта — долгой старческой ходьбой со сконом вприкуску. И, ребята, у меня в кухне есть холодильник для вина! (Разве не одно к одному? Неужели я выкупила себя из времен, когда приходилось пить вино из коробки через соломинку? Нет, потому что и его я по-прежнему пью. Только недавно узнала, что слишком охлаждаю шардоне — даже не в курсе была, что так бывает. Но сейчас вся моя жизнь посвящена исправлению этой ошибки!) В общем, пока я живу в этом городе и не слишком далеко от второго своего дома («Камеди Селлар»), я счастлива.
Подозреваю, что не буду сидеть на месте всю жизнь. В буквальном смысле. Я могу переехать еще в пару (сотен) квартир, но они все всегда будут на том же острове Манхэттен, и я буду кружить у того же пруда, круг за кругом, пока не состарюсь. В Лос-Анджелесе, наверное, есть водоемы побольше и получше, но я почти уверена, что там законом запрещено перемещать выпечку из одного места в другое. Можете себе представить, чтобы кто-то, например, в Беверли-Хиллз вломился в фитнес-центр с куском киша наперевес? А мне это иногда нужно. Но даже если с этим там все в порядке, в ЛА я никогда не буду дома.
Отключки и стволовые клетки
Я плачу налоги. Голосую — за любимых участников комедийных реалити-шоу, но еще и на выборах. Звоню друзьям в дни рождения. Пользуюсь банным полотенцем не дольше недели, прежде чем отправить его в стирку. Ежедневно пью рекомендованное количество воды. Держу банку. Все это говорит о том, что я взрослая. Вообще-то… вот написала я это — и тут моя двадцатичетырехлетняя ассистентка принесла мне перекусить, крекеров и хумуса. Так что, наверное, мне еще есть над чем поработать.
Но когда я училась в колледже, до взрослости точно было еще пилить и пилить. Ничего из вышеперечисленного я не делала. На первом курсе я пила так: два пива у себя в комнате в общаге, потом в бар, где употребляла примерно четыре мартини. Четыре настоящих мартини — я про те, что с водкой «Кетель Уан» и «грязные», и я всегда возвращалась к бармену и жаловалась, что «грязи» многовато, чтобы мне бесплатно долили водки. Все остальные заказывали то, что обычно заказывают студенты — типа водки с клюквой или «Джека…» с колой, но у меня всегда было пиво и мартини. А потом я иногда завершала вечер вином или шампанским, хотя отмечать было нечего.
Как оказалось, я выиграла в генетическую лотерею — вышла одной из тех телочек, которые склонны отключаться. Тем из вас, кто не учился в старшей школе или не ходил на вечеринки в колледже, скажу, что отключка — это когда мозг засыпает, но тело продолжает делать то, на что нацелилось твое в жопу пьяное естество. Отключиться — это не вырубиться в пьяном ступоре. Это совсем наоборот. Мозг спит, как невинный младенец, а тело зажигает и продолжает принимать решения. Решения типа: Давай поедим этих «ходячих тако» в одном месте в Чикаго, где тако едят, накидав в пакет с «Фритос», пихают прямо горстью в рот. Потому-то отключки так опасны. С виду можно казаться просто пьяной девчонкой, но на деле ты — зомби, который потом ни фига не вспомнит. По-настоящему штырит в отключках то, что иногда приходишь в себя, пока еще занят тем ужасом, к которому тебя потянуло, когда отключился. Внезапно снова появляешься в своем теле, как путешественник во времени, — и понятия не имеешь, сколько тебя не было.
Лучше всего — то есть технически хуже всего — я помню, как отключилась в колледже вот каким манером. Сначала полностью выписался мозг, а потом я вдруг вернулась в свое тело и осознала все вокруг. Поглядела на юг, а там какой-то незнакомец меня обрабатывает, прямо в моей постели. А? Что? Але! Я повторю. Кто-то, кого я никогда в жизни не видела и с кем не была знакома, шурует языком у меня в вагине, как будто золото ищет. В то время я встречалась с одним парнем, и это был не он. Этого чувака я не знала, но он явно со мной сближался. Я легонько похлопала его по плечу, потому что не хотела пугать, и к тому же — что я о нем знала к тому моменту? Чувак явно настоящий джентльмен: он мне лижет, а это деяние, достойное рыцарского звания. В лучшие дни — когда я знаю, что у меня будут гости, только что приму душ и всячески себя обихожу — моя вагина все равно пахнет, как мелкий зверек со скотного двора. Свежевымытая коза или что-то такого же размера и мощи. Но в целом хорошенький зверек. Встретишь такого в зоопарке — обязательно купишь гранулированный корм, чтобы угостить. Это в лучшие дни. А в худшие? После того, как я пила всю ночь? Наверное, как нечищеный аквариум с акулами. Я так думаю, что лизать мне после ночи в городе — это как Индиане Джонсу зайти в какую-нибудь опутанную паутиной комнату, где нужно сделать мудрый выбор из чаш.