– И тогда под вашим контролем окажется более сорока процентов.
– Такого блокирующего пакета акций в нашей семье еще никогда не было. К тому же на нашей стороне окажутся миноритарные акционеры – держатели одного или двух процентов. А в феврале Харриет сменит меня на посту генерального директора.
– Не уверен, что это назначение сделает ее счастливой.
– Я понимаю. Но никуда не деться. Нам нужны новые партнеры и приток свежей крови. Мы также сможем сотрудничать с ее концерном в Австралии. Существуют разные варианты.
– А где сейчас Харриет?
– Тебе не повезло – она в Лондоне. Но очень хотела бы с тобой повидаться.
– Я встречусь с нею на заседании правления в январе, если она приедет вместо вас.
– Буду рад.
– Передайте ей, что я никогда не буду обсуждать события шестидесятых годов ни с кем, кроме Эрики Бергер.
– Я это знаю, и Харриет тоже. Тебе знаком кодекс чести.
– Однако передайте ей, что вся ее деятельность, начиная с этого момента, уже сможет попасть в журнал, если она не будет вести себя достойно. Щадить концерн «Вангер» никто не собирается.
– Я ее предупрежу.
Микаэль покинул Хенрика, когда старика постепенно начало клонить в сон. Он упаковал свои вещи в две сумки. Закрывая в последний раз дверь гостевого домика, немного постоял в нерешительности, а потом все-таки решил зайти к Сесилии Вангер.
Ее не оказалось дома. Микаэль достал фонарик, вырвал страничку из блокнота и написал:
Прости меня. Желаю тебе всего хорошего.
Записку, вместе со своей визитной карточкой, он опустил в почтовый ящик.
Дом Мартина Вангера стоял пустым, только в окне кухни горела одинокая лампочка.
Вечерним поездом Микаэль уехал обратно в Стокгольм.
В дни между Рождеством и Новым годом Лисбет Саландер полностью изолировалась от внешнего мира. Она не отвечала на телефонные звонки и не подходила к компьютеру. Два дня она посвятила стирке вещей и уборке квартиры. Связала и выбросила годовой давности упаковки из-под пиццы и старые газеты; в общей сложности было вынесено шесть черных мешков с мусором и около двадцати бумажных пакетов с газетами. Лисбет словно решила начать новую жизнь. Она собиралась даже купить новую квартиру – когда найдет что-нибудь подходящее, – а до тех пор ее старый дом будет сверкать чистотой так, как никогда прежде.
После этого Саландер долго сидела словно без движения, погрузившись в размышления. Никогда раньше она не испытывала такой тоски. Ей хотелось, чтобы Микаэль Блумквист позвонил в дверь… И что же дальше? Схватил бы ее и поднял на руки? Ослепленный от желания, затащил бы ее в спальню и сорвал с нее одежду? Нет, на самом деле ей хотелось просто находиться рядом с ним. Она хотела бы услышать от него, что нравится ему такой, какая она есть. Что занимает особое место в его мире и в его жизни. Ей хотелось, чтобы он как-то продемонстрировал ей свою любовь, а не только дружбу и товарищеское отношение.
«Я сбрендила», – подумала она.
Лисбет сомневалась в самой себе. Микаэль Блумквист обитал в мире, населенном людьми с респектабельными профессиями, у них была налаженная жизнь и множество самых разных привилегий. Те, с кем он общался, занимались важными делами, выступали по телевидению и становились героями газетных колонок.
«Зачем я тебе нужна?»
Больше всего на свете – настолько, что это доходило до степени фобии, – Лисбет Саландер боялась того, что люди посмеются над ее чувствами.
И все же обретенное такой большой ценой чувство собственного достоинства, казалось, внезапно куда-то отступило. Наконец-то она решилась. Потребовалось много часов, чтобы мобилизовать все свое мужество, но ей было просто необходимо встретиться с ним и поведать о своих чувствах.
Все остальное казалось невыносимым.
Однако требовался предлог, чтобы позвонить ему в дверь. Лисбет не подарила ему рождественского подарка, но знала, что именно ей следовало купить. В одной из лавок она видела серию металлических рекламных вывесок 1950‑х годов с рельефными фигурами. И одна из фигурок изображала Элвиса Пресли с гитарой на бедре и текстом песни «Отель разбитых сердец». Лисбет ничего не смыслила в интерьерах, но даже ей было ясно, что эта вывеска прекрасно подойдет для домика в Сандхамне. Она стоила семьсот восемьдесят крон, но Саландер из принципа доторговалась до семисот. Затем попросила завернуть покупку, взяла ее под мышку и направилась к знакомому дому на Бельмансгатан.
На Хурнсгатан она случайно бросила взгляд в сторону кафе-бара и вдруг увидела, как из него выскочил Микаэль, который тащил за собой Эрику Бергер. Он что-то сказал, Эрика засмеялась, обняла его за талию и поцеловала в щеку. Они шли вдоль Бреннчюркагатан, а потом исчезли в направлении Бельмансгатан. Их движения и жесты не оставляли места для сомнений – сразу становилось совершенно очевидно, что они очень близки друг другу.
Лисбет сразила боль, внезапная и невыносимая, она резко остановилась, не в силах даже пошевелиться. На секунду ей даже захотелось рвануться в погоню. Она схватила бы железную вывеску и острым краем рассекла бы череп Эрике Бергер. Лисбет застыла на месте и задумалась: в ее голове проносились разные мысли.
«Анализ последствий».
В конце концов девушка взяла себя в руки.
– Саландер, ты просто форменная дебилка, – сказала она вслух самой себе.
Затем развернулась и отправилась домой, в свою только что убранную квартиру.
Когда она проходила мимо квартала Синкенсдамм, повалил снег. Лисбет бросила Элвиса в мусорный контейнер.