Снимки со всей очевидностью подтверждали сформулированную им теорию. На Йернвегсгатан в Хедестаде что-то случилось. Начала выстраиваться логическая цепочка.
Харриет видит что-то – или кого-то – на противоположной стороне улицы. Ее реакция – шок. Потом она отправляется к Хенрику Вангеру и хочет с ним побеседовать один на один, но безуспешно. После этого она бесследно исчезает.
Что-то произошло в тот день. Но что именно, об этом снимки умалчивали.
В два часа ночи с понедельника на вторник Микаэль сварил кофе, сделал бутерброды и уселся на кухонный диван. Он был и расстроен, и возбужден. Вопреки собственным ожиданиям, ему удалось обнаружить новые факты. И хотя они придавали событиям новый поворот, однако ни на йоту не приближали его к разгадке тайны.
Блумквист размышлял: интересно, какую роль в этой драме сыграла Сесилия Вангер. Хенрик, невзирая на лица, тщательно анализировал, чем занимались в течение дня все замешанные в эту историю, в том числе и Сесилия. В 1966 году она жила в Уппсале, но за два дня до роковой субботы приехала в Хедестад и остановилась в гостевой комнате у Изабеллы Вангер. Она утверждала, что, возможно, рано утром и видела Харриет, но не общалась с ней. В субботу Сесилия поехала в Хедестад – по кое-каким делам. Харриет она там не встречала и вернулась на остров около часа дня, приблизительно в то время, когда Курт Нюлунд фотографировал праздник на Йернвегсгатан. Затем, переодевшись, около двух часов дня помогала накрывать столы к обеду.
В качестве алиби это звучало не слишком убедительно. Время она каждый раз называла приблизительно, особенно когда речь шла об эпизоде ее возвращения на остров, однако Хенрик Вангер ни разу не нашел повода не поверить ей. Сесилия принадлежала к числу самых любимых родственников и родственниц Хенрика. Кроме того, она была любовницей Микаэля. Так что и он не мог до конца оставаться объективным. И почти не мог представить себе ее в роли убийцы.
Теперь же забракованный когда-то снимок доказывал: Сесилия лгала. И, вопреки собственным утверждениям, заходила в комнату Харриет. Микаэль пытался понять, что это могло означать.
«Если ты солгала в этом, значит, ты могла солгать еще в чем-то?»
Блумквист подытожил все факты, всё, что он знал о Сесилии. Она казалась глубоко замкнутой женщиной, которую тяготит собственное прошлое. Она жила одна, без сексуальных партнеров и друзей. С людьми соблюдала дистанцию, а когда однажды расслабилась, то кинулась на шею Микаэлю – чужаку, оказавшемуся тут случайно и ненадолго. Потом Сесилия заявила: она намерена порвать с ним, поскольку не может примириться с мыслью, что он столь же внезапно, как и появился, исчезнет из ее жизни. Микаэль полагал, что именно потому она и сделала шаг навстречу ему и выбрала его: раз он скоро уедет, и она не боится, что он изменит ее жизнь…
Микаэль вздохнул и бросил заниматься психоанализом.
Второе прозрение осенило его глубокой ночью. Ключ к разгадке – и он уже был в этом убежден – заключался в том, что увидела Харриет в Хедестаде на Йернвегсгатан. Но чтобы узнать, что же это было, ему пришлось бы изобрести машину времени, встать позади Харриет и взглянуть через ее плечо.
В это самое мгновение Микаэля осенило – он хлопнул себя по лбу и бросился обратно к лэптопу. Вывел на экран необрезанные снимки, зафиксировавшие марш на Йернвегсгатан, глянул на них и…
Наконец-то!
Позади Харриет Вангер, примерно на метр вправо от нее, стояла молодая пара: он в полосатом свитере и она в светлой куртке. Женщина держала в руке фотоаппарат. Увеличив снимок, Микаэль решил, что это, похоже, «Кодак» со встроенной вспышкой – дешевый аппарат для отпускников, которые не умеют фотографировать.
Женщина держала аппарат на уровне подбородка. Потом она подняла его и сфотографировала клоунов именно в тот момент, когда Харриет изменилась в лице.
Микаэль сравнил ракурс с направлением взгляда последней. Женщина снимала именно то, на что смотрела Харриет.
Журналист вдруг почувствовал, как сильно у него стучит в висках. Он откинулся на спинку стула и вытащил из нагрудного кармана пачку сигарет. Кому-то удалось заснять именно то, что он так стремится увидеть. Но как узнать, кто эта женщина? Как можно раздобыть сделанные ею снимки? Проявляли ли вообще эту пленку и сохранилась ли именно эта фотография?
Микаэль открыл папку со снимками Курта Нюлунда, запечатлевшими толпу на празднике. Весь следующий час он посвятил тому, что увеличивал каждую фотографию и вглядывался в каждый квадратный сантиметр. Только на самом последнем снимке Блумквист снова обнаружил ту пару. Курт Нюлунд сфотографировал клоуна с шариками в руке, который, смеясь, позировал перед камерой. Съемка велась на стоянке у входа на стадион, где проходил праздник. Было, скорее всего, начало третьего. А потом Нюлунд узнал об аварии на мосту и прекратил съемку праздника.
Женщину было почти не видно, зато профиль мужчины в полосатом свитере был виден отчетливо. Держа в руке ключи, он наклонился, чтобы открыть дверцу машины. Фокус наводился на клоуна на переднем плане, и изображение машины получилось слегка размытым. Номерной знак был частично скрыт, но начинался на «АС3» и что-то там еще.
В 1960‑е годы номерные знаки начинались с буквы, обозначавшей лен, и Микаэль еще в детстве научился распознавать, откуда приехала машина. На «АС3» начинались номера Вестерботтена[74].
Потом Блумквист заметил и еще кое-что. На заднем стекле имелась какая-то наклейка. Он увеличил масштаб, но текст совершенно расплывался. Журналист вырезал наклейку и долго экспериментировал, меняя контрастность и резкость. Он все еще не мог прочитать текст, но пытался угадать за расплывчатыми линиями, что там могло быть написано. Многие буквы были обманчиво похожи. «О» легко путалось с «D», а «В» походило на «Е» и на некоторые другие. Повозившись с бумагой и ручкой и исключив ряд букв, Микаэль получил непонятный текст.
Он долго вглядывался в картинку, пока у него не заслезились глаза. И вдруг ясно увидел текст:
Далее следовали мелкие значки, которые было совершенно немыслимо разобрать, но, вероятно, они представляли собой номер телефона.
Глава 17Среда, 11 июня – суббота, 14 июня
Наконец Микаэль вложил в пазл третий фрагмент. И помощь в этом деле пришла с совершенно неожиданной стороны.
Проработав всю ночь с фотографиями, он продрых до середины дня. Проснулся с тяжелой головой, принял душ и отправился завтракать в «Кафе Сусанны». Ему было трудно сосредоточиться. Следовало бы навестить Хенрика Вангера и доложить о своих открытиях. Однако вместо этого Микаэль пошел и позвонил в дверь Сесилии Вангер. Ему хотелось задать ей вопрос, что она делала в комнате Харриет и почему солгала, будто не заходила туда.
Но никто не открыл.
Блумквист уже собрался уходить, но тут услышал голос:
– Твоей шлюхи нет дома.
Горлум выполз из своего укрытия. Он оказался высоким, под два метра ростом; правда, его так согнуло от возраста, что глаза теперь оказались на уровне глаз Микаэля. Вся кожа была покрыта темными пигментными пятнами. Он был одет в пижаму, поверх которой набросил коричневый халат, и опирался на палку. Типичный злобный голливудский персонаж.
– Что вы сказали?
– Я сказал, что твоей шлюхи нет дома.
Микаэль подошел так близко, что почти уткнулся носом в Харальда Вангера.
– Это так ты называешь свою собственную дочь, ты, грязная свинья?
– Это не я шныряю здесь по ночам, – ответил тот, обнажая беззубый рот.
От него отвратительно пахло. Микаэль обошел Харальда и, не оборачиваясь, двинулся дальше.
Он застал Хенрика Вангера в кабинете.
– Я только что встретил вашего брата. – Микаэль был очень раздражен.
– Харальда? Вот как! Значит, он все-таки посмел высунуться. Он вылезает из своего логова один или пару раз в году.
– Он возник, когда я звонил в дверь Сесилии. И сказал дословно: «Твоей шлюхи нет дома». Конец цитаты.
– Это так типично для Харальда, – спокойно ответил Хенрик.
– Он назвал собственную дочь шлюхой.
– Он называет ее так уже много лет. Поэтому они и не общаются.
– Но почему?
– Сесилия потеряла невинность, когда ей был двадцать один год. Это произошло здесь, в Хедестаде, после романа, который у нее приключился летом, через год после исчезновения Харриет.
– Ну и что же?
– Парня, в которого она влюбилась, звали Петер Самуэльссон; он работал младшим экономистом на нашем предприятии. Вполне дельный, кстати, парень. Сейчас он служит в компании «АВВ». Будь она моей дочерью, я был бы рад заполучить такого парня в качестве зятя. Но у него имелся некий минус.
– Неужели это то, о чем я подумал?
– Харальд измерил его череп, или проверил его родословную, или что-то в этом плане – и обнаружил, что он на четверть еврей.
– Господи, помилуй…
– С тех самых пор он и называет ее шлюхой.
– Он знал, что мы с Сесилией…
– Об этом, скорее всего, знает все селение, кроме разве что Изабеллы, поскольку никто, находясь в своем уме, не станет ей ничего сообщать, а у нее, слава богу, есть одно положительное свойство – она засыпает около восьми вечера. Что же до Харальда, то он наверняка следит за каждым твоим шагом.
Микаэль сел, вид у него был довольно глупый.
– То есть вы хотите сказать, что всем известно…
– Разумеется.
– А вы меня не осуждаете?
– Дорогой Микаэль, меня это совершенно не касается.
– А, кстати, куда делась Сесилия?
– Учебный год закончился. В субботу она улетела в Лондон, чтобы навестить сестру. А потом поедет в отпуск… э‑э‑э… кажется, во Флориду. Вернется примерно через месяц.
Микаэль почувствовал себя не в своей тарелке.
– Мы вроде бы приостановили на время наши отношения…