арше. При всем своем желании помочь, никто из них не смог опознать пару, сфотографированную в Хедестаде в 1966 году.
Около пяти Блумквист снова вернулся на улицу Сульвендан и позвонил к Бурману. На этот раз ему повезло больше. Супруги Бурманы, оба пенсионеры, только что вернулись домой. Его пригласили на кухню, где жена тотчас поставила варить кофе, а Микаэль тем временем изложил суть своей проблемы.
Но в этот день ему вообще не везло. Раскурив трубку, Бурман почесал в затылке и немного погодя заявил, что пара на снимке ему незнакома. Супруги говорили друг с другом на местном диалекте, и Микаэль порою даже не понимал их.
– Но вы совершенно правы, что это логотип нашей фабрики, – сказал Бурман. – Молодец вы какой, что углядели его… Беда только в том, что им пользовались все кому не лень – транспортники, покупатели и поставщики древесины, ремонтники, машинисты и многие другие.
– Надо же, найти эту пару оказалось сложнее, чем я думал…
– А зачем они вам нужны?
Микаэль решил, что если его спросят, он расскажет все как есть. Любые попытки фальсифицировать какие-нибудь истории о людях, изображенных на снимке, звучали бы неправдоподобно и могли бы только помешать.
– Это долго рассказывать. Я расследую преступление, совершенное в Хедестаде в шестьдесят шестом году, и есть вероятность, хоть и крохотная, что люди на снимке могли видеть что-то важное. Их ни в чем не подозревают, и, скорее всего, они и сами знать не знают, что обладают информацией, способной помочь раскрыть это преступление.
– Преступление? Что за преступление?
– Простите, но я ничего не могу больше добавить. Я понимаю, что все это выглядит очень странно. Кто-то вдруг появляется – спустя почти сорок лет и пытается разыскать каких-то людей… Но преступление осталось не раскрыто, и только в последнее время вдруг появились новые факты.
– Понимаю… Да, дело ваше действительно довольно необычное.
– Сколько людей работало на фабрике?
– Обычно в штате насчитывалось сорок человек. Я работал там с семнадцати лет, с середины пятидесятых, и до самого закрытия фабрики. Потом стал товар перевозить.
Бурман немного подумал.
– Могу сказать лишь, что парень на снимке у нас на фабрике никогда не работал. Возможно, он был перевозчиком, хотя я бы его тогда узнал… Но есть и другая возможность. Например, на фабрике мог работать его отец или кто-то из родственников. Или это просто не его машина.
Микаэль кивнул:
– Я понимаю, что есть множество версий. А как вы думаете, с кем бы я еще мог поговорить? У вас есть какие-нибудь идеи на этот счет?
– Есть, – кивнув, сказал Бурман. – Приходите завтра с утра. Мы съездим и пообщаемся с несколькими стариками.
Лисбет Саландер пришлось решать важную методологическую проблему. Она считалась экспертом по сбору информации о ком угодно, но свои поиски всегда начинала с имени и персонального идентификационного номера конкретной личности.
Если объект присутствовал в компьютерной базе данных – а там, как правило, присутствуют все без исключения, – то он быстро попадал в ее паутину. А уж если человек имел компьютер, подключенный к Интернету, адрес электронной почты и, возможно, даже собственный сайт – а почти все персонажи, которые становились объектами ее исследования, имели таковой, – ей не составляло особого труда выведать его самые страшные тайны.
Но работа, которую поручил ей Микаэль Блумквист, требовала совершенно других навыков и качеств. Иными словами, нужно было идентифицировать четырех человек, опираясь на крайне скудные сведения. Кроме того, речь шла о событиях, которые происходили несколько десятилетий назад, а, следовательно, ни в каких компьютерных базах данных этих личностей и в помине не было.
Основываясь на деле Ребекки Якобссон, Микаэль выдвинул версию, что и она, и другие женщины стали жертвами убийцы. То есть они должны были упоминаться в разных незаконченных полицейских расследованиях. Сведения о том, когда и где эти убийства были совершены, отсутствовали; известно лишь, что трагедии произошли до 1966 года. Ситуация требовала от Лисбет применить какие-то совершенно новые методы поиска.
«Ну и что же мне прикажете делать?» – призадумалась она. После чего включила компьютер, зашла на «www.google.com» и сформулировала запрос на тему: [Магда] + [убийство].
Как ни странно, но самый примитивный из доступных вариантов поиска, к изумлению Лисбет, дал неплохой урожай. Первая же ссылка указывала на программу передач «ТВ Вермланд» из Карлстада, которая анонсировала фрагмент из сериала «Вермландские убийства» – он демонстрировался в 1999 году. Потом она обнаружила короткий синопсис программы в газете «Вермландс фолькблад»:
Теперь в сериале «Вермландские убийства» очередь дошла до Магды Лувисы Шёберг из Ранмутреска – жертвы жуткого загадочного преступления, которое несколько десятилетий назад расследовала полиция Карлстада. В апреле 1960 года сорокашестилетняя жена фермера Лувиса Шёберг была обнаружена мертвой в собственном хлеву. Ее жестоко убили. Журналист Клас Гуннарс описывает последние часы ее жизни и тщетные поиски убийцы. В свое время эта смерть потрясла общественность, и высказывалось множество версий в отношении личности преступника.
В программе выступит младший родственник жертвы. Он расскажет о том, как негативно обвинение повлияло на его жизнь. Смотрите в 20.00.
Еще более полезную информацию она обнаружила в статье «Убийство Лувисы потрясло всех жителей края», опубликованной в журнале «Вермландскультур». Эти материалы позднее полностью выкладывались в Интернете. Здесь, как в детективном романе, очень увлекательно и интригующе описывалась эта макабрическая история. Муж Лувисы Шёберг, лесоруб Хольгер Шёберг, вернувшись около пяти часов вечера с работы, нашел свою жену мертвой. Ее подвергли грубому сексуальному насилию, нанесли ей несколько ножевых ранений, а потом убили, заколов вилами. Убийство произошло в хлеву, на ферме семьи Шёбергов, но особое внимание привлекло то, что убийца, завершив свое черное дело, поставил тело жертвы на колени в стойле и крепко привязал.
Позже обнаружилось, что одна из коров была ранена ножом в шею.
Первым в убийстве заподозрили мужа, но у него было железное алиби. Он с шести утра вместе с коллегами находился на вырубке в сорока километрах от дома. А Лувиса Шёберг в десять часов была еще жива, как утверждала соседка, которая к ней заходила. Никто ничего не видел и не слышал – хутор Шёбергов располагался примерно в четырехстах метрах от ближайших соседей.
После того как с мужа сняли подозрения, полицейские и следователи переключили внимание на племянника убитой, двадцатиоднолетнего юношу. Он не слишком-то ладил с законом, очень нуждался в деньгах и несколько раз одалживал у своей тетки небольшие суммы. Его алиби казалось не очень убедительным, и некоторое время его продержали в тюрьме, а потом выпустили, что называется, за отсутствием состава преступления. Тем не менее в деревне многие считали виновником именно его.
Полиция проверила и другие версии. Например, некоторое время искали какого-то загадочного коммивояжера, который вроде бы появлялся в этих местах. А потом проверяли слухи о таборе «вороватых цыган», которые совершали вроде бы «гастрольное турне» по округе. С какой стати они совершили жестокое убийство с сексуальным насилием, но так ничего и не украли, – этот вопрос напрашивался сам собой, но ответа на него получить не удалось.
В преступлении подозревали также соседа из деревни, холостяка, которого в молодости обвиняли в преступлении гомосексуального характера – в то время гомосексуальность еще преследовалась по закону. Многие считали, что этот тип не внушает доверия, потому что он «какой-то странный». Но зачем гомосексуалисту совершать сексуальное насилие над женщиной? Этот вопрос тоже так и повис в воздухе – и остался безответным.
Так что ни одна из этих версий так и не была доказана, никого так и не задержали, обвинительный приговор никому не вынесли.
Преступление без наказания.
Лисбет Саландер считала, что в телефонной книжке Харриет Вангер, несомненно, речь шла именно об этом преступлении. Библейская цитата из Третьей книги Моисеевой, глава 20, стих 16 гласила:
«Если женщина пойдет к какой-нибудь скотине, чтобы совокупиться с нею, то убей женщину и скотину: да будут они преданы смерти, кровь их на них».
То, что хозяйку хутора по имени Магда обнаружили мертвой в хлеву, помещенной в стойло и привязанной, не могло быть случайностью.
Но почему Харриет Вангер записала имя Магда вместо имени Лувиса? Ведь в быту жертва пользовалась только им… Если бы в аннотации к сериалу не было приведено ее полное имя, Лисбет едва ли смогла бы наткнуться на этот случай.
Но, разумеется, самым главным оставался вопрос, имеется ли связь между убийством Ребекки в 1949 году, убийством Магды Лувисы в 1960‑м и исчезновением Харриет Вангер в 1966‑м. И откуда Харриет могла узнать об этих делах?
Бурман вместе с Микаэлем совершили субботнюю прогулку по Нуршё, но результат оказался неутешительным. До обеда они посетили пятерых бывших работников фабрики, которые жили относительно неподалеку: трое в центре городка, а двое – на окраине, в Сёрбюн. Все угощали их кофе, изучали фотографии – и мотали головами.
После обеда на скорую руку у Бурманов они взяли машину, чтобы нанести визиты тем, кто обитал подальше, и посетили четыре селения в окрестностях Нуршё, где жили бывшие работники деревообрабатывающей фабрики. В каждом из домов хозяева тепло приветствовали Бурмана, но помочь ничем не могли. Микаэль уже начал отчаиваться и думать, что зря он затеял эту поездку в Нуршё и что этот след ведет в тупик.
Около четырех часов Бурман привез Микаэля в окрестности селения Нуршёваллен, расположенного к северу от Нуршё. Здесь он остановил машину возле хутора с типичным для Вестерботтена темно-красным домом и представил гостя Хеннингу Форсману, бывшему мастеру столярного цеха.