«Он знает, что я здесь. Вопрос в том, устроился ли он где-нибудь рядом и поджидает, когда я шевельнусь, – или уже убрался восвояси».
Блумквист продолжал двигаться ползком, пока не добрался до изгороди пастбища Эстергорда.
Это был следующий критический момент. Вдоль изгороди бежала тропинка. Микаэль лежал на земле и вглядывался в даль. Впереди, метрах в сорока, на невысоком холме, виднелись дома; справа от них паслась дюжина коров.
«Но почему никто не услышал выстрелы и не вышел, чтобы узнать, что происходит? Сейчас лето; может быть, никого нет дома…»
О том, чтобы выбежать на пастбище, не могло быть и речи – там он будет представлять собой идеальную мишень. С другой стороны, если бы Микаэль сам собирался кого-нибудь пристрелить, то расположился бы именно вдоль изгороди, на прямой тропинке. Здесь был свободный обзор. Блумквист осторожно продолжил путь сквозь кусты, пока они не остались позади и не начался редкий сосняк.
Домой Микаэль отправился в обход, вокруг хутора Эстергорд и горы Сёдербергет. Проходя мимо Эстергорда, он отметил, что машины нет на месте. На вершине горы Сёдербергет Блумквист остановился и взглянул на Хедебю. В старых рыбацких хижинах возле лодочной гавани разместились дачники. На мостках сидели и болтали несколько женщин в купальниках. В воздухе разносился запах гриля, в гавани у мостков плескались дети.
Микаэль посмотрел на часы – начало девятого. Стреляли пятьдесят минут назад. Гуннар Нильссон, обнаженный до пояса и в шортах, поливал газон на своем участке.
«Интересно, сколько времени ты уже поливаешь?»
В доме Хенрика была только домоправительница Анна Нюгрен. Дом Харальда, как всегда, казался необитаемым. Вдруг Микаэль увидел Изабеллу, сидевшую в саду, позади своего дома. Она, похоже, с кем-то беседовала. В следующее мгновение Микаэль сообразил, что ее собеседница – болезненная старушка Герда Вангер, 1922 года рождения, проживающая с сыном Александром Вангером в одном из домов позади резиденции Хенрика. Он никогда с нею не пересекался, но несколько раз видел ее на участке возле дома. В доме Сесилии вроде бы никого не было…
Вдруг Микаэль увидел, что у нее на кухне зажегся свет.
«Она дома. А может, стреляла женщина?»
В том, что Сесилия умеет обращаться с оружием, Блумквист ни секунды не сомневался.
Вдалеке он увидел машину Мартина Вангера, припаркованную во дворе перед домом.
«Сколько времени ты уже дома?»
А может, стрелял кто-то, о ком он еще даже не подумал? Фруде? Александр? Слишком много вариантов.
Микаэль спустился с горы Сёдербергет, прошел по дороге в селение и, никого не встретив, отправился прямо к себе домой. Первое, что он увидел, была приоткрытая входная дверь, и он инстинктивно присел. Потом до него донесся запах кофе, а в окне кухни мелькнула Лисбет Саландер.
Лисбет услышала, как Микаэль вошел в прихожую, и обернулась ему навстречу. От ужаса и неожиданности зрелища она застыла. Его лицо, все в засохшей и подсыхающей крови, выглядело жутко. Левая сторона белой футболки стала красной. Он сразу схватил и прижал к голове тряпку.
– Ничего страшного, это просто царапина, но сильно кровоточит, – объяснил Микаэль, прежде чем она успела что-либо сказать.
Саландер повернулась и вытащила из шкафа коробку с перевязочным материалом. Там обнаружились лишь две упаковки пластыря, средство от комаров и маленький рулон хирургического пластыря. Микаэль стянул с себя одежду, бросил ее на пол, а потом пошел в ванную и посмотрелся в зеркало.
«Царапина» на виске оказалась приблизительно три сантиметра длиной и такой глубокой, что Микаэль мог приподнять большой кусок оторванной кожи. Рана по-прежнему кровоточила, и ее следовало бы зашить; но если заклеить ее пластырем, она, вероятно, и так заживет. Так он подумал. А потом намочил полотенце и обтер лицо.
С полотенцем у виска Блумквист встал под душ и закрыл глаза. Потом врезал кулаком по кафелю, да так, что поцарапал костяшки.
«Ну, мать твою… – подумал он. – Я тебя все равно поймаю».
Когда Лисбет коснулась его руки, Микаэль вздрогнул, как от удара током, и взглянул на нее с такой ненавистью, что девушка невольно отступила. Она дала ему мыло и, ни слова не говоря, ушла обратно на кухню.
После душа Микаэль наложил на рану три куска пластыря. Потом пошел в спальню, надел чистые голубые джинсы и новую футболку и прихватил папку с распечатанными фотографиями.
– Оставайся здесь! – рявкнул он Лисбет.
Затем дошел до дома Сесилии Вангер и надавил на кнопку звонка. Звонил он минуты полторы, прежде чем ему открыли.
– Я не желаю с тобой встречаться, – сказала она.
Потом взглянула на его голову, на которой пластырь уже пропитался кровью.
– Что случилось?
– Впусти меня. Нам необходимо поговорить.
Сесилия не решалась:
– Нам не о чем разговаривать.
– Теперь нам есть о чем поговорить. И тебе придется выбирать: ты беседуешь со мною либо здесь, на ступеньках, либо на кухне.
Голос Микаэля звучал так решительно, что Сесилия сделала шаг в сторону и впустила его. Он прошел прямо к ее кухонному столу.
– Что с тобой случилось? – снова спросила она.
– Ты утверждаешь, что мои попытки разгадать тайну исчезновения Харриет Вангер являются для Хенрика совершенно бессмысленным занятием, формальной трудотерапией. Возможно. Но час назад кто-то попытался прострелить мне голову, а сегодня ночью на мое крыльцо подбросили расчлененный кошачий трупик.
Женщина открыла рот, чтобы что-то сказать, но Микаэль оборвал ее:
– Сесилия, мне наплевать на твои отговорки и на то, что один мой вид приводит тебя в ярость. Я никогда больше не приближусь к тебе, и тебе нечего бояться, что я стану тебя тревожить или преследовать. В данный момент я больше всего хотел бы никогда и ничего не слышать ни о тебе, ни о ком-либо еще из семейства Вангеров. Но я хочу получить ответы на свои вопросы. И чем быстрее ты ответишь, тем скорее от меня избавишься.
– Что ты хочешь знать?
– Первое: где ты была час назад?
Лицо Сесилии потемнело.
– Час назад я была в Хедестаде. Я приехала сюда полчаса назад.
– Кто-нибудь может подтвердить, где ты находилась?
– Насколько мне известно, нет. Я не обязана перед тобой отчитываться.
– Второе: зачем ты открыла окно в комнате Харриет в тот день, когда она исчезла?
– Что?
– Ты слышала вопрос. Все эти годы Хенрик пытался узнать, кто открыл окно в комнате Харриет, причем как раз в те критические минуты, когда она исчезла. Все отрицают этот факт. Но кто-то при этом лжет.
– Но почему, черт возьми, ты решил, что это я?
– Взгляни на эту фотографию, – сказал Микаэль и бросил расплывчатый снимок на кухонный стол.
Сесилия подошла к столу и взглянула на фотографию. На ее лице отразились удивление и испуг. Потом она подняла на него глаза. Микаэль вдруг почувствовал, как маленькая струйка крови потекла по его щеке и закапала на футболку.
– В тот день на острове было человек шестьдесят, – сказал он. – Из них двадцать восемь женщин. У пяти или шести были светлые волосы до плеч. И только одна из них была в светлом платье.
Сесилия уставилась на фотографию.
– И ты думаешь, что это обязательно я?
– Если это не ты, то я бы очень хотел знать, кто это, по твоему мнению. Этот снимок раньше никто не видел. Я держу его у себя уже несколько недель и безуспешно пытаюсь с тобой поговорить. Вероятно, я – полный идиот, но я не показывал его ни Хенрику, ни кому-либо еще, потому что боялся навлечь на тебя подозрения или как-то навредить. Но я должен знать ответ.
– Ты его получишь.
Сесилия подняла фотографию и протянула ему.
– В тот день в комнате Харриет меня не было. И на снимке не я. И вообще я не имею ни малейшего отношения к ее исчезновению.
Она подошла к входной двери.
– Ты получил ответ. А теперь я хочу, чтобы ты ушел. Думаю, тебе следует показать свою рану врачу.
Лисбет Саландер отвезла Микаэля в больницу Хедестада. На рану наложили два шва и залепили пластырем. Ему также дали кортизоновую мазь, чтобы мазать ожоги от крапивы на шее и руках.
Выйдя из больницы, Микаэль долго сидел и размышлял, не следует ли ему сходить в полицию. Вдруг перед его глазами всплыли будущие заголовки. «Осужденный за клевету журналист – участник драмы со стрельбой». Он покачал головой.
– Поезжай домой, – сказал он Лисбет.
Когда они вернулись на остров, уже стемнело. Именно этого и ждала Саландер. Она поставила на кухонный стол спортивную сумку.
– Я одолжила в «Милтон секьюрити» кое-какие технические новинки, и сейчас самое время ими воспользоваться. А ты пока поставь кофе.
Она разместила вокруг дома четыре детектора движения, работающие на батарейках, и объяснила, что если кто-нибудь подойдет ближе чем на шесть-семь метров, то радиосигнал будет передан небольшому сигнальному устройству, которое она установила у Микаэля в спальне, и оно отзовется писком. Одновременно Лисбет повесила на деревья спереди и сзади дома две светочувствительные видеокамеры, которые начнут посылать изображение на лэптоп, стоящий в шкафу, в прихожей. При этом она замаскировала камеры темной тканью так, что остались видны только объективы.
Третью камеру она установила в скворечнике над дверью. Чтобы провести в дом кабель, просверлила в стене дыру. Объектив был направлен на дорогу и на тропинку, ведущую от калитки к входной двери. Камера каждую секунду делала снимки низкого разрешения, которые сохранялись на жестком диске еще одного лэптопа, в гардеробе.
Потом она уложила в прихожей чувствительный к нажатию коврик. Если кому-нибудь удастся проскользнуть мимо инфракрасных детекторов и войти в дом, то включится сирена в 115 децибел. Лисбет продемонстрировала, как нужно отключать детекторы ключом от коробочки, которую она поместила в гардеробе. Девушка также разжилась биноклем ночного видения, который положила на столе в кабинете.
– Ты мало что оставляешь на волю случая, – сказал Микаэль, наливая ей кофе.