Лисбет Саландер бороздила просторы киберимперии Ханса Эрика Веннерстрёма. Она сидела, как пришитая к компьютеру, почти одиннадцать часов. Озарение, вспыхнувшее в какой-то отдельной малоизученной извилине ее мозга в последнюю неделю пребывания в Сандхамне, привело к маниакальному состоянию.
На четыре недели Лисбет стала затворницей в стенах своей квартиры. Она не отвечала на многочисленные звонки Драгана Арманского. Она проводила перед монитором по двенадцать или даже по пятнадцать часов в сутки, а остальное свободное от сна время размышляла над одним и тем же вопросом.
За прошедший месяц она лишь иногда общалась с Микаэлем Блумквистом, который тоже был очень занят делами «Миллениума». Они перезванивались пару раз в неделю, и она постоянно делилась с ним информацией о переписке и других делах Веннерстрёма.
В сотый раз Лисбет изучала каждую деталь. Она не боялась, что могла что-то упустить, но сомневалась, правильно ли усвоила, как взаимодействуют все запутанные узлы и звенья единого механизма.
Империю Веннерстрёма можно было сравнить с неким живым, бесформенным и пульсирующим организмом, который постоянно менял свой облик. Она состояла из опционов, облигаций, акций, партнерских контрактов, ссудных процентов, ренты, кредитов, счетов, трансфертов и кучи других фрагментов. Грандиозная часть доходов размещалась в офшорных компаниях, связанных друг с другом сложными взаимоотношениями.
По самым смелым подсчетам экспертов, концерн «Веннерстрём груп» оценивался в сумму более девятисот миллиардов крон. Скорее всего, это был блеф или, по меньшей мере, пускание пыли в глаза. Но, конечно, бедняком Веннерстрёма назвать было бы сложно. Лисбет Саландер оценивала его реальные доходы в сумму примерно от девяноста до сотни миллиардов крон, что тоже впечатляло. А вообще-то для серьезной ревизии всего концерна потребовались бы годы. Саландер насчитала в общей сложности почти три тысячи отдельных счетов и банковских активов по всему миру. Мошенничество Веннерстрёма обретало такие масштабы, что это уже не считалось преступлением, а именовалось солидным словом «бизнес».
И все же, изучая недра созданного Веннерстрёмом монстра, можно было охарактеризовать основной принцип его деятельности. Все доходы делились на три типа и располагались в определенной иерархии.
Постоянные доходы в Швеции были выставлены на всеобщее обозрение, имели абсолютно легальное происхождение, по ним ежегодно проводился аудит и подавались отчеты.
В Америке деятельность фирмы обрела широкий размах, и финансовой опорой являлся один из банков Нью-Йорка.
Наибольший интерес представляла деятельность, связанная с офшорными компаниями на Гибралтаре, Кипре и в Макао. Концерн Веннерстрёма предлагал ассортиментный перечень: занимался нелегальной торговлей оружием, отмывал деньги сомнительных компаний в Колумбии и вел рискованные операции в России.
Особенно выделялся анонимный счет на Каймановых островах; он контролировался лично Веннерстрёмом, но функционировал особняком от остального бизнеса. Каждая десятая промилле от каждой сделки Веннерстрёма постоянно оседала на Каймановых островах через офшорные компании.
Саландер работала словно загипнотизированная. Счет – клик – электронная почта – клик – балансовые отчеты – клик. Она обратила внимание на последние трансферты. Проследила за небольшой трансакцией из Японии в Сингапур и далее через Люксембург на Каймановы острова. Вычислила механизм действий. Стала неотъемлемой частью киберпространства, одним из его импульсов. Она уже фиксировала самые микроскопические события. Вот самая свежая почта. Один мейл, не представляющий никакого интереса, был отправлен в десять вечера. Шифрующая программа PGP – да это просто шутка для того, кто уже находится в его компьютере и может свободно читать сообщение:
Бергер перестала воевать из-за рекламы. Она отчаялась или просто занята чем-то другим? Твой источник уверяет, что у них дела идут из рук вон плохо, но вроде бы на днях они взяли на работу нового сотрудника. Узнай, что там происходит. Блумквист в последние недели сидит в Сандхамне и пишет как одержимый, но никто не знает, про что. В последние дни он появлялся в редакции. Подкинь мне рабочий экземпляр следующего номера. ХЭВ
Ничего страшного. Пусть немного подумает. Тебе скоро конец, старина.
В половине шестого утра Лисбет вышла из Интернета, выключила компьютер и нашла новую пачку сигарет. Она выпила четыре… нет, пять бутылок кока-колы за ночь, а теперь принесла шестую и рухнула на диван. Девушка была в одних трусах и застиранной камуфляжной футболке, рекламирующей магазин «Солдат удачи», с текстом: «Kill them all and let God sort them out»[107]. Начав мерзнуть, она завернулась в одеяло.
Ей казалось, что она накачалась какой-то наркотической гадостью. Ее взгляд уткнулся в уличный фонарь за окном; она сидела неподвижно, а мозг включился на полные обороты. Мама – клик – сестра – клик – Мимми – клик – Хольгер Пальмгрен. «Персты дьявола». Арманский. Работа. Харриет Вангер. Клик. Мартин Вангер. Клик. Клюшка для гольфа. Клик. Адвокат Нильс Бьюрман. Клик. Ни одну из этих деталей, ни один из этих эпизодов ей не удавалось забыть, как она ни старалась.
Теперь Саландер задумалась о том, сможет ли Бьюрман когда-нибудь раздеться перед женщиной и как он в таком случае объяснит ей происхождение татуировки у себя на животе. И удастся ли ему избежать раздевания при следующем визите к врачу?
Микаэль Блумквист. Клик.
Она считала его вполне достойным человеком; правда, порой он слишком вживался в роль Наф-Нафа, самого практичного из трех поросят. К сожалению, Микаэль отличался наивностью в некоторых элементарных вопросах морали. Он был натурой великодушной и всепрощающей, он пытался искать объяснения и психологические оправдания человеческим поступкам. И упорно не понимал, что все хищники во всех уголках планеты понимают только один язык. Думая о нем, Лисбет ощущала в душе некий дискомфорт, словно у нее включался инстинкт, который диктовал ей: его нужно защитить.
Она не помнила, как заснула; но когда проснулась на следующее утро в девять часов, у нее затекла шея, а голова упиралась в стену позади дивана. Тогда Лисбет перебралась в спальню и снова заснула.
Конечно, без сомнений, это был главный репортаж в их жизни. Эрика Бергер впервые за полтора года почувствовала себя счастливой, как может быть счастлив только редактор, который намерен взорвать окружающее информационное пространство настоящей бомбой. Они с Микаэлем как раз шлифовали текст, когда ему на мобильный позвонила Лисбет Саландер.
– Я забыла сказать, что Веннерстрём забеспокоился по поводу того, что ты в последнее время пишешь, и заказал гранки следующего номера.
– А откуда ты знаешь… мда, ну ладно. А известно ли что-нибудь о том, как он намерен действовать?
– Ничего нет, но есть одна гипотеза, не лишенная логики.
Микаэль на несколько секунд замолчал.
– Типография! – воскликнул он.
Эрика вопросительно подняла брови.
– Если из редакции нет утечки информации, то остается не так уж много вариантов. Или кто-нибудь из его наемников собирается нанести вам ночной визит… – Микаэль обернулся к Эрике: – Мы будем печатать нынешний номер в новой типографии. Давай займемся этим прямо сейчас. И позвони Драгану Арманскому – я хочу, чтобы в ближайшую неделю у нас здесь дежурила ночная охрана. – Он вновь вернулся к разговору с Лисбет: – Спасибо, Салли.
– А сколько это стоит?
– Что ты имеешь в виду?
– Сколько стоит моя информация?
– А сколько ты хочешь?
– Это мы с тобой обсудим в кафе, за чашкой кофе. И давай побыстрее, ладно?
Они встретились в кафе-баре на Хурнсгатан. Саландер выглядела настолько озабоченной, что, усаживаясь рядом с ней на барный табурет, Микаэль почувствовал приступ беспокойства. Она, как обычно, перешла прямо к делу:
– Мне нужны деньги в долг.
Микаэль улыбнулся одной из своих самых наивных улыбок и потянулся за бумажником.
– Конечно. Сколько?
– Сто двадцать тысяч крон.
– Ух ты! – Он засунул бумажник обратно. – У меня нет с собой такой суммы.
– Я не шучу. Мне нужно сто двадцать тысяч крон… Скажем, на шесть недель. У меня появился шанс выгодно вложить капитал, но мне не к кому обратиться. А у тебя сейчас на счете около ста сорока тысяч. Я их тебе верну, не сомневайся.
Микаэль не стал комментировать тот факт, что Лисбет Саландер проникла в тайну его банковского вклада и выяснила, сколько у него денег на счете. Он пользовался услугами интернет-банкинга, так что выяснить все это не составило ей никакого труда.
– Тебе не обязательно занимать у меня деньги, – ответил он. – Мы еще не обсудили твою долю, но она, конечно же, с лихвой покроет то, что ты пытаешься занять.
– Какую долю?
– Салли, мне предстоит получить от Хенрика Вангера неправдоподобно огромный гонорар, и к концу года мы рассчитаемся. Без тебя я был бы мертв, да и «Миллениум» пошел бы ко дну. Я собираюсь разделить гонорар с тобой. Пятьдесят на пятьдесят.
Лисбет Саландер внимательно посмотрела на него. На лбу у нее пролегла морщина. Микаэль уже стал привыкать к ее долгим паузам в разговоре. Наконец она покачала головой:
– Мне не нужны твои деньги.
– Но…
– Я не возьму от тебя ни единой кроны. – Она улыбнулась своей кривой улыбкой. – Если только они не поступят в виде подарка на мой день рождения.
– А я ведь так и не узнал, когда у тебя день рождения.
– Ты же журналист. Узнай.
– Саландер, я ведь серьезно говорю насчет того, что намерен поделиться с тобой деньгами.
– Я тоже говорю серьезно. Твои деньги мне не нужны. Я хочу одолжить сто двадцать тысяч. А вот они нужны мне завтра.
Микаэль Блумквист сидел молча.
«Надо же, ей попросту неинтересно, сколько ей причитается».
– Салли, я с удовольствием схожу с тобой в банк и одолжу тебе ту сумму, о которой ты просишь. Но в конце года мы вернемся к разговору о твоей доле. – Он поднял руку. – И все же, когда у тебя день рождения?