рый я могу придумать.
— Кажется, у нас есть кое-что общее, — пробормотала я. — Ты скажешь ему?
Он прикусил щеку, размышляя об этом.
— Нет. Это принесло бы неприятности, которые мне не нужны.
Зазвонил церковный колокол, и солнечные лучи начали проникать в крошечное зарешеченное окошко. Я снова опаздывала.
— Печать? Тебя это не беспокоит? Разве это не решило бы твою проблему, если бы ты открыл ее?
— Если бы ты собиралась открыть ее к настоящему моменту, ты бы это сделала. И нет, я бы предпочел не разрушать землю ради чего-то, чего я могу достичь и без этого.
Я прокрутила его ответ, читая его искренность.
— Хорошо, прекрасно. Я согласна с твоими условиями. Одно одолжение, и ты оставишь наши дела в покое.
Он медленно отпустил меня, и я поборола желание потереть горло. На минуту я запаниковала, думая, что не смогла бы управлять огнем настолько, чтобы мы могли выбраться, но с холодным потом облегчения моя магия проявилась в этом предательском тепле внутри меня. Языки пламени оторвались от лестницы.
— Что ж, спасибо за вечер, Максим. Если я когда-нибудь найду другого мужчину, такого же вежливого, как ты, это будет чудо.
Его рука обхватила мое запястье — не доверяя мне удерживать пламя от того, чтобы оно не охватило его, — и он последовал за мной вверх по лестнице.
— Ты не можешь потушить огонь? — спросил он, когда мы поднялись на верхнюю палубу, и простой белый парус затрепетал на ветру.
Я на мгновение задумалась, прежде чем согласилась. Пламя медленно рассеивалось, пока через лестничный пролет не остался виден только дым. Я подставила ему спину, собираясь уходить.
— Ты у меня в долгу. И не думай отказываться, — я услышала едва уловимую угрозу в его голосе громко и ясно.
— Не могу дождаться, — весело сказала я. — До свидания, Максим.
— Бедствие.
Я не знала, были ли его односложные приветствия и прощания частью его культуры или просто потому, что он привык не признавать тех, кто ниже его по положению. Хотя то, что он описал о своей юности, совсем не походило на то, как я всегда представляла себе обращение с принцами.
Несколько Неприкасаемых ждали перед кораблем, глядя на меня с презрением — похоже, зная, что я Сестра. И осознали, что я только что пыталась убить их принца.
Как только Максим сошел с трапа и встал рядом с ними, внезапное жжение в моей груди усилилось от гнева из-за того, что меня поймали — и вот, я выплеснула все это наружу. Три масляные лампы на корабле взорвались, деревянные обломки пролетели мимо моей головы, когда я шла по причалу, не оглядываясь. Улыбка растянулась на моих губах, когда обломки с плеском упали в воду по обе стороны от меня.
Я почувствовала, как его гнев ударил мне в спину жаром пламени.
И, черт возьми, это было так приятно.
— Да, — простонала я. — Так хорошо. Так, так хорошо.
— Милая Алирия, девочка. Ты что, неделю ничего не ела?
— Практически, — пробормотала я, усаживаясь на стойку "Трех чашек" и запихивая в рот еще кусочек тушеного мяса. Это мясо было настоящей олениной. У меня во рту.
Санни посмотрела на меня.
— У них там, в Royal Affair, не хватает посетителей? Я могу найти тебе пару постоянных клиентов прямо сейчас.
— Нет, — сказала я, чуть не подавившись едой. — Не нужно этого делать.
— Хорошо, дорогая. Ты просто дай мне знать. Нет причин, по которым такая девушка, как ты, должна умирать с голоду.
Скажи это Агнес...
Я вернулась домой как раз к завтраку, даже не предупредив свою Старшую сестру о том, что меня вырубил и держал в камере Неприкасаемый принц, управляющий городом. Хотя она бросила на меня несколько подозрительных взглядов, когда я дважды чуть не заснула за столом.
Я схватила кусок хлеба, лежавший рядом со мной, когда мохнатая рука дотянулась до него первой. Таша откусила большой, драматичный кусок, давая мне понять, что именно она думала о том, что я ела ее еду. Ох, к счастью, у Элджера никогда не было обезьян.
В таверну вошел королевский стражник. На нем были кольчуга и плащ поверх нее с эмблемой Симбии в виде золотого орла спереди, как и на всех остальных. Я была рада, что я женщина, потому что эта тяжелая одежда выглядела жалкой в такую жару.
Я жевала, наблюдая, как он пробирался сквозь небольшую толпу мужчин, сидящих за столами в поисках чего-нибудь перекусного для полуденного ужина. Закаленные моряки наблюдали за ним, как за мальчиком, переодевающимся в мужчину. Во мне закипало небольшое веселье. Потому что это все, что действительно требовалось, чтобы стать рыцарем Симбии.
Королевский стражник прибил плакат к стене, повернулся, как будто собирался что-то объявить, но, едва удостоившись взгляда матросов, закрыл рот и вышел. Я доела суп, разглядывая новый плакат:
"Пятьсот серебряных за девушку в черном", — гласила надпись.
Очевидно, Максим не рассказал судье обо мне. Удивительно после того небольшого инцидента с его лодкой.
— Мне кажется, эта девчонка что-то имеет против кораблей, — сказала Маранда, проходя мимо с охапкой грязных мисок.
Она была одной из барменш, которые работали здесь; средних лет, и у нее был мальчик, который иногда приходил поиграть с Генри. Где бы ни был этот ребенок.
Я взглянула на Ташу, ковыряющуюся в миске с орехами на стойке; она засунула пальцы в рот, а затем положила их обратно в миску. Я сморщила нос от отвращения, и когда она подняла глаза и увидела это, то обязательно облизала каждый палец.
— Где твой хозяин? — я спросила его.
Он оглядел таверну, его губы скривились, прежде чем он спрыгнул со стойки и вышел из комнаты.
Я прикончила свой суп, думая о мужчине, на корабле который прошлой был ночью. На самом деле, мне нужно было сходить в библиотеку, чтобы посмотреть, смогла бы я найти какую-нибудь информацию об этом.
Я спрыгнула со стойки, и когда мой взгляд упал на дверь, мое сердце замерло, похолодело, дыхание перехватило в горле. Я уронила миску и развернулась так, что оказалась спиной к комнате. Я схватилась за края стойки, как будто хотела удержаться на ногах. Потому что человек, который стоял в другом конце комнаты... Он убил меня однажды.
Он не видел меня, но от одного того, что я находилась рядом с ним, у меня в животе пронзила острая боль. Я почти чувствовала, как лезвие скользнуло внутрь, слышала звон в ушах, как кровь капала, капала, капала.
— Ты в порядке, дорогая? — спросила Санни, выходя из кухни.
Я кивнула.
— Этот пояс просто немного туговат. Пойду подышу свежим воздухом, — сказала я ей, направляясь через кухню к задней двери.
Я прислонилась к задней стене таверны, делая глубокие вдохи.
Казалось, что Ролдан нашел новый корабль. Я заметила это раньше, когда он стоял в гавани. Черт возьми, он был принцем — у него был свой собственный флот.
Почему он не пришвартовался в Северной гавани? Почему он не пил эль в северной таверне? Эта часть города предназначалась для простолюдинов, и она была моей. Он мог бы взять себя в руки принца-убийцы и отправиться на вымощенные камнем улицы рядом с дворцом. Ему здесь не рады.
Эти мысли поглощали меня большую часть дня. Моя реакция на него ранее была настолько интуитивной, что я не могла остановить ее. Это вызвало тошноту у меня в животе, сердце забилось от негодования, а не от прилива крови.
Я не хотела ненавидеть его за то, что он сделал, чтобы спасти свою дочь, но отвращение, которое я испытывала в его присутствии, было неконтролируемым и что-то всколыхнуло во мне. Честно говоря, это заставило меня задуматься, позволил ли Уэстон своему брату сделать это. Как если бы он просто отошел в сторону. Как еще он мог не знать, что его брат был поблизости? Он был слишком хорош, чтобы победить. Это пробудило во мне отвращение.
— Он любит меня, но не любит. Он любит меня, он меня не любит, — эхом повторила Джулиана, срывая лепестки с розы и позволяя им упасть через перила чердака на этаж ниже. — Он любит меня, он не любит...
— Ради всего святого, Джули, — огрызнулась Магдалена. — Он не любит тебя!
Честно говоря, я была близка к тому, чтобы сказать то же самое. Она мешала мне сосредоточиться, когда я читала книгу, которую только что взяла в библиотеке. Пустотники были людьми, которые могли заклеймить себя определенными чарами, отражающими магию. Каждое клеймо останавливало одну форму магии, и только сильнейший мог справиться с более чем парой.
Означало, что у этого человека был иммунитет против принуждения. И я никогда бы не узнала Пустоту, если бы не заставила его раздеться прямо там, где он стоял, чтобы оглядеть его. Мне просто нужно было бы быть более осторожной; на самом деле, я должна была бы просто сделать паузу в отношении выходок Девушки в черном, пока за мою голову была награда в пятьсот серебряных монет.
Из музыкальной комнаты, где играла Марлена, по коридору лилась нежная мелодия органа. Она могла манипулировать чувствами с помощью своей музыки, но я думала, что большую часть времени она предоставляла нам самим пререкаться.
— Ты видела его всего несколько раз, — сказала Фарах, лежа в шезлонге. — Он не любит тебя, а ты его.
Изнуряющая жара заставила нас всех обмахнуться веерами и стать ленивее, чем воскресная шлюха. Ну, по крайней мере, те, кто работал в этом борделе; мы были закрыты по воскресеньям. День Господень и все такое. Заниматься проституцией — дурной тон.
— Любовь не измеряется временем, — ответила Джули.
Я почувствовала, как все закатили глаза при этих словах.
Раз в месяц проводилось собрание, на которое возможные будущие новички приходили познакомиться с нами, девочками. Мы должны были хорошо одеваться и вести себя наилучшим образом. Это было похоже на аукцион невест, и я ненавидела это. Мужчины ходили вокруг, беседовали и были милы, но я думала, что они заводили с нами разговор только для того, чтобы исследовать наши зубы и узнать о наших способностях и о том, как это могло принести им пользу. Я не хотела иметь с этим ничего общего, и я ни капельки не винила Агнес за то, что она не вышла замуж и вместо этого стала Старшей сестрой. Хотя, ни один из вариантов не казался настолько удовлетворяющим. И я слишком много раз облажалась, чтобы Верховное Сестринство было возможным.