Арина чуть заметно усмехнулась, но в ее глазах мелькнула тень:
– Игорь познакомился с ней уже на соревнованиях. К тому моменту Женя была звездой. Чемпионкой. Легендой. И это она настояла, чтобы его взяли в команду. Она всегда верила в людей. Даже в тех, кто этого не заслуживал.
– А Женя… откуда она родом?
– Из Челябинска. Простая семья, мама одна растила. Но она верила в Женю так, как, наверное, никто больше не умел.
Инга внимательно посмотрела на подругу:
– Мне нужно, чтобы ты рассказала все, что знаешь о ее семье и о том, как она выстраивала отношения с людьми. – Я думала, что мы займемся отчетом криминалистов…Арина вздохнула, попыталась улыбнуться:
– Ответы чаще прячутся в связях между людьми, – мягко перебила Инга. – Случайные слова, обрывки воспоминаний… Никогда не знаешь, какая мелочь может стать ключом.
Арина провела рукой по фенечке и тихо заговорила:
– Ее мама работала на заводе, вставала в четыре утра и всегда говорила Жене: «Если хочешь чего-то достичь – просто стань лучшей». Мама ушла рано… Женя тогда замкнулась, но именно спорт стал ее опорой. Екатерина Сергеевна забрала ее к себе, стала для нее второй матерью.
Инга слушала, не перебивая.
– Женя всегда держала лицо, даже когда было плохо. Она была невероятно сильная. Но… слишком доверчивая. Всегда верила, что люди такие же честные, как она.
Инга кивнула:
– А Игорь?
Арина вздохнула:
– Игорь – классический нарцисс. Я это не сразу поняла. Он окружал меня таким вниманием, что я чувствовала себя особенной. А потом все тоже самое он говорил другой девочке с нашего факультета… Нарциссы умеют играть чужими эмоциями и создают нужный образ, но за ним – пустота. Они страдают тоже… но не от потери, а от того, что лишаются восхищения.
– Неужели она не замечала?
– Не знаю, что-то ее тревожило однозначно и это точно было связано с Игорем… Могло ли это быть то, что она узнала про нашу с ним старую историю?
– В прессе так и освещали это. Она прислала ему последнюю смс: “Как ты мог? Ты мог выбрать кого угодно, но выбрал именно мою подругу, чтобы было еще больнее”. Прости, Арина, но все указывает, что это о тебе. Уверена, что хочешь снова погружаться во все это, да еще с учетом своего состояния?
– Мы справимся, уверена. Артур тоже говорит, что любая правда важнее фальши.
– Он знает?
– Конечно! Это с ним я и поняла, что такое доверие на самом деле.
Инга взяла подругу за руку:
– Артур – молодец. Рядом с таким человеком можно дышать свободно. – Ты с ним говорила о Жене? Все-таки он тоже олимпийский чемпион, да к тому же тренер, он хорошо понимает этот мир и все, что происходит вдали от ликующих трибун и болельщиков.
– Мы много обсуждали с ним. Он очень негативно относится к Арбалетову и это не связано с тем, что было когда-то между нами. Он уже так к нему относился, когда мы только познакомились. Арина улыбнулась, вспомнив как началась их история любви, когда Артур Мировецкий записался к ней на сеанс для того, чтобы вывести на чистую воду. А потом он понял, что кто-то объявил на нее охоту помимо него и стал ее защищать. Арина прикоснулась с животу с нежностью и покрутила в листах травинку.
– Знаешь, Инга, когда я поняла, что что-то не так в этой истории?
– Когда?
Арина провела рукой по фенечке на запястье, глядя куда-то в воду, и вдруг заговорила тише, словно анализируя не только для Инги, но и для себя:
Она замолчала, сглотнула и продолжила:
– Я ведь психолог. Смотрела его эфиры не как зритель, а как специалист. И видела то, что другие не замечают.
Она остановилась задумавшись на секунду, потом продолжила:
– Игорь всегда умел произвести впечатление. На камеру он скорбит красиво, говорит правильные слова… Но все это – тщательно выверенная игра. Нарциссы не страдают от утраты близкого человека. Они страдают от того, что теряют публику, внимание, сцену. Для него Женя была частью его образа.
Арина сжала руки в замок:
– Он говорит о ней как о «легенде» и «музе», но ни разу – как о человеке. В его голосе нет сбоя, нет дрожи, нет настоящей тоски. Только идеально отрепетированный текст. Я даже могу представить, как он репетировал перед зеркалом… перед тем самым зеркалом, которое когда-то выбрала и повесила Женя.
Инга склонилась ближе, внимательно слушая.
– Настоящее горе нельзя сыграть, – закончила Арина. – А у него – одни сплошные реплики. Он потерял не жену… он потерял витрину, на фоне которой мог блистать. Вот и все.
Инга достала листы бумаги и теперь, слушая, чертила лишь ей одной понятные схемы. А Арина продолжала:
– Когда человек страдает по-настоящему… он уходит в себя, он теряет нить. Он может злиться, может быть растерян. Может молчать, потому что внутри слишком много. Но у Игоря – идеальная дикция, продуманная поза и правильная эмоция ровно на ту секунду, когда она нужна.
Инга кивнула и тихо сказала:
– Значит, он врет даже в боли.
Арина закрыла глаза на мгновение:
– Он не умеет иначе.
Инга нахмурилась, доставая блокнот:
– Получается, он выстраивает легенду. Легенда – это всегда то, что можно проверить на несостыковках. А где есть трещина – там и слабое звено.
– Так и есть!
Инга задумчиво кусала губы: – Понимаешь, Арина. Это все может быть правдой. Игорь – позер и даже из смерти жены он извлекает прибыль и не только моральную, но и вполне осязаемую финансовую. Будем честны, все эти чемпионаты в ее честь, школа имени Жени Алмазовой… это все ведь приносит ему хороший доход. Но! В этом нет состава преступления. Это лишь говорит о том, что Жене не повезло с мужем.
– Женя задыхалась. Она не могла выговориться… Я вижу это только сейчас. Она рассказывала мне о Маше Самойловой. Девочка, которую начал раскручивать Игорь. Ее отец владеет заводами и очень богат. Женя считала Машу невероятно одаренной, но … не могу вспомнить… Кажется Игорь… он начал приближать ее к себе все плотнее. Женя как-то сказала: «Я боюсь, что он сделает из нее куклу. А когда кукла надоест – выбросит».
Инга прищурилась:
– Ты понимаешь, что это ключ? Она чувствовала подвох именно там. В отношениях между ними.
– Я тоже сразу подумала про ревность, но Женя не ревновала мужа. Она именно что-то чувствовала, но молчала…
Инга, ведя карандашом по краю блокнота, спокойно сказала:
– Значит, это не просто тревога. Предчувствие – это сигнал, за которым всегда скрывается факт. Она не успела его назвать, но он есть. Наша задача – найти его и назвать вслух.
– Женя защищала Машу до последнего. Боялась, что если уйдет, девочка останется один на один с Игорем и сломается.
Инга кивнула, уже в профессиональном режиме:
– Мы начнем с нее. Сопоставим интервью, ее поведение, посты в соцсетях и любое упоминание Игоря рядом. Ищем противоречия.Инга кивнула, уже в профессиональном режиме:
Арина сжала фенечку, словно прощаясь с прошлым:
– Мне иногда кажется, что Женя оставила нам не только боль, но и шанс расставить все по местам.
– И мы это сделаем.
Глава 31. Сбор улик в Бурдаковске
Катя сидела в кресле на террасе, наблюдая, как вдалеке вечернее солнце окрашивает виднеющуюся издалека крышу мэрии мягким янтарным светом. В руках – папка с бумагами, которые передала Соня. Она осторожно раскрыла ее и рассматривала страницы с выцветшими от времени подписями, листы с машинописным текстом, на полях которого аккуратным почерком стояли пометки: стрелки, подчеркнутые фамилии, вопросительные знаки. Между листами прятались старые фотографии. На снимках встречи в мэрии, сходки за пожарной частью. Мужчины с серьезными лицами в лощеных костюмах пожимают друг другу руки. Вереница пожарных машин среди леса в дымке тумана – такую же сцену они и сами видели с Макаром в лесу. Фотографии женщин-юристов их школы. Юлианы и Лолы. Возле Лолы стоял большой вопрос ручкой. Пахло старой бумагой и влагой земли. На некоторых листах тускло поблескивали угловые штампы: «Копия. Для служебного пользования». Катя чувствовала, что держит в руках не просто бумаги – ключ к тому, что разъедает город изнутри.
– Он знал, что за это убьют, – тихо сказала она Макару, который наблюдал за Катей и тоже был погружен в обнаруженные документы. – Также как и мой отец.
– Они оба остались офицерами до конца.
Катя провела пальцами по краю папки:
– Мы должны закончить то, что начали они. Макар присел рядом, взял ее ладонь в свою и усмехнулся:
– Чувствую себя героем шпионского романа. Только вместо пистолета – чайник, вместо погонь – печенье на столе. И жена у меня вместо того, чтобы с испугом в больших синих глазах умолять бросить расследование, сама толкает на передовую. Катя рассмеялась. Макар вздохнул, прижал ее руку к губам:
– Знаешь, в детстве я читал книги про героев. Там все было красиво: враг, погони, подвиги. А в жизни… враг носит костюм и улыбается на камеру, погони – это бюрократия и отписки, а подвиг – это сесть рядом с тобой и найти решение, чтобы освободить этот город без перестрелок и жертв.
Он посмотрел ей в глаза, и в этот момент между ними повисла та самая тишина, в которой не нужны слова.
Катя наклонилась ближе, ее голос дрогнул:
– Я не знаю, как это получится. Я не железная. Иногда мне кажется, что я не смогу.
Макар легко улыбнулся:
– Знаешь, что у нас есть?
– Что? – шепнула она.
– Упрямство. Настоящее, упертое упрямство двух людей, которые, кажется, влюбились посреди криминального мира. И теперь надо просто закончить эту историю чтобы начать новую.
Катя засмеялась сквозь слезы:
– Будешь, Макар, потом писать мемуары и обучать подрастающих разведчиков. Назови книгу «Как оставаться нормальным, если в твоей жизни вдруг появляется жена, город, опутанный мафией, мэр с культом личности и генерал-предатель». Он прижал ее к себе:
– Такая себе история. Теперь главное суметь выбраться из нее живыми.