– А потом что?
– А дальше мы не видели, – Райли покосился на другого. – Страшно стало, вдруг тоже заразимся.
– Тут уж не поспоришь, – рассеянно пробормотала Краш, вполуха слушая рассказ ребенка. Теперь ей вспомнилась Похожая на Кейти Нолан.
(Ты же видела, как она захлёбывалась кровью, не меньше молочной бутыли вытекло, аж всю дверь в аптеке залило, и тоже казалось, что она вот-вот лопнет).
– У папы такого не было, это мы у соседки видели, миссис Микиты. Когда папа умер, мы у нее стали жить, потому что она обещала за нами присматривать. А потом сама начала кашлять, и мы поняли, что всё равно придется скоро уходить, а так хотелось еще немножко пожить в доме, просто не знали, куда деваться, у нас родни поблизости нет.
Райли замолчал, уставясь в пустоту, наверное, задумался о чём-то своём, личном.
– Значит, миссис Микита так кашляла, что грудь лопнула?
– Да. И тогда нам пришлось уходить. Она так кашляла, что нам чуть в рот не попало, и мы удрали со всех ног, даже с собой ничего не успели захватить, ни одежды, ни еды. Конечно, кому охота, чтобы так разнесло.
Должно быть, эта история гораздо длинней, просто Райли расхотелось ее пересказывать.
– Вы, наверное, долго сюда добирались, – заметила она.
Ближайший городок находился у того опасного перекрестка, которого она боялась. Для таких малышей расстояние немалое.
– Точно не знаю, но казалось, что целую вечность топали, – и Райли назвал город, до которого по ее прикидкам было миль двадцать пять.
– Хватит уже языком молоть! – не выдержал второй ребенок. – Это не ее дело!
– Верно, – согласилась Краш, про себя поражаясь тому, как эта парочка умудрилась проделать такой дальний путь практически с пустыми руками. – Не мое. Но раз уж я одна, и вы одни, может, дальше пройти немного вместе? Что скажете?
Будь они взрослыми, она бы такого ни за что не предложила. Это точно. На доброту чужаков надеяться нельзя. Но путь у нее неблизкий, а без Адама порой так одиноко (не думай про Адама), да и не в одиночестве дело – теперь она ни за что не бросит этих малышей посреди леса, они же могут умереть с голоду или попасться каким-нибудь злодеям.
– Откуда нам знать, что ты не из военных?
– Военных? – переспросила Краш.
Интересно, кого они имели в виду: самозванцев или настоящие войска?
– Из тех, что ловят всех подряд и увозят на грузовиках? – пояснил второй ребенок полувопросительным тоном. – Еще и с собаками.
В этих словах чувствовался страх, и она поняла, что этим бедолагам приходилось спасаться и от собак. Удивительно, как им это удалось – убежать, спастись и от заразы, и от солдат, и от собак.
Вот бы услышать всю эту историю, узнать во всех подробностях, как они здесь оказались – двое малышей в такой глуши.
Почему им с Адамом не попалось больше таких мертвецов, как на той заправке? Впрочем, мертвецов вообще попалось немного – только те, что были свалены горящей кучей на центральной площади родного города. А те городки, что встречались на пути, в основном пустовали – ни живых, ни мёртвых, словно все исчезли по мановению волшебной палочки какой-то феи.
А может, их подобрали какие-то типы на грузовике и увезли с какими-то гнусными целями.
Дети выжидающе смотрели на нее, и она поняла, что так и не ответила второму ребёнку.
– Нет, я не из военных, – ответила Краш, опомнясь от своих раздумий. – Просто хочу добраться до своей бабушки.
– А твоя бабушка добрая? – спросил Райли с явной тоской в голосе.
– Самая лучшая бабушка на свете, – похвасталась Краш. – У нее в холодильнике всегда наготове наша любимая газировка. Она раскладывает кедровые плашки в ящики комода, и одежда пахнет лесом. А еще сама замешивает тесто и печет пиццу в каменной печи во дворе, такую вкусную, что ни в одной пиццерии не найдешь. Хотя, наверное, каждый свою бабушку хвалит, да?
– А наша бабушка была еще лучше, – заявил Райли. – На Рождество пекла целый миллион сортов печенья: с шоколадной крошкой, овсяное с изюмом, сахарные фигурки Санты, сникердудлы с сахаром и корицей и…
– Ра-а-айли! – простонал второй, очевидно потеряв терпение.
Похоже, одергивать Райли было бесполезно, но для второго ребенка это было делом принципа.
– А у тебя… – Райли осёкся, неуверенно косясь на товарища, словно ожидая возражений. – У тебя есть еда?
– Есть, – кивнула Краш. – Могу поделиться, только выбирайтесь отсюда и пойдем пройдемся.
– Нет, – огрызнулся второй, вцепился Райли в руку и потянул назад.
– Отстань, Сэм, – отмахнулся Райли.
Сэм. Еще одно непонятное имя: не то мальчик, не то девочка. То ли они братья, то ли сестры, то ли брат с сестрой. Ей было, в общем, все равно, просто хотелось хоть какой-то определенности.
– Никуда мы с тобой не пойдем, – громко и четко отрезал(а) Сэм для пущей ясности.
Знакомый приём, встречается в программе многих курсов самообороны – повысить голос, чтобы защитить себя и родного человека, не дать заговорить зубы. Полезный навык для детей, и Краш даже обрадовалась, что Сэм(у) хватило уверенности им воспользоваться. Значит, придется как следует постараться, чтобы выманить эту парочку из кустов.
Ей нужно найти подходящую полянку, чтобы разбить палатку для ночлега и развести костер. Здесь огонь не разведешь – ветви нависают слишком низко, того и гляди полыхнут, и палатку можно поставить только посреди тропы. А спать еще одну ночь в гамаке под открытым небом как-то не улыбалось.
Да и бросить голодных детей в лесной глуши она не согласится ни за какие коврижки, они же с голоду умрут (впрочем, на вид вроде бойкие, глядишь, как-нибудь и выкрутятся, на одной хвое продержатся).
Или хуже. Намного. Воображение услужливо рисовало картины этого «хуже» – кругом рыскают шайки бандитов, на которых нет никакой управы, так что смерть еще не самое ужасное.
Здесь, в лесу, дети в относительной безопасности, но рано или поздно им придется совершать вылазки за едой в населенные места, вот там-то и начнется самая жуть. Такие, как убийцы мамы с папой, ради мелкой добычи в лес не суются, а прочесывают города и веси в поисках уцелевших. Так что, если держаться подальше от домов и магазинов, всё будет хорошо.
Вот только долго ли они продержатся от них вдали? Сколько можно протянуть на этих просроченных батончиках?
– Послушай, – сказала Краш, потому что втираться в доверие к этому ребенку не было времени. На уговоры пойти вместе можно убить целый день, так что лучше высказать всё начистоту, – у меня полный рюкзак еды, а еще палатка. Я умею разводить костры. Я не обижу вас, если пойдете со мной, у нас будет общая палатка, еда и очаг, и так будет дальше, сколько захотите, потому что я совсем одна и устала от одиночества.
При этих словах она не отрывала взгляда от Сэм(а), потому что убеждать Райли нужды не было – тот при одном упоминании еды был готов выскочить из кустов.
– Откуда нам знать, что ты взаправду одна? – прищурился(ась) Сэм.
– Ты чего? – спросил Райли. – Ну вот же она, одна-одинешенька. Ясно, что с ней никого.
– Ничего не ясно, – возразил(а) Сэм. – Она могла нас выследить, а дружков оставить в засаде, а когда мы пойдём искать полянку для палатки, они выскочат и… нас схватят.
Последние слова прозвучали совсем тихо, так жалобно, что стало понятно – этот ребенок много натерпелся от коварных взрослых.
– Нет у меня никаких дружков, и я вовсе не хочу вас обидеть. Честно-честно. Зато есть целая коробка спагетти и банка томатного соуса. Мне их всё равно в одиночку не съесть, – заявила Краш.
– Спагетти! – простонал Райли с таким воодушевлением, жаждой не просто еды, а защиты, застольной компании, семейного уюта. – А котлет нет? Спагетти лучше всего есть с котлетами – самая вкуснятина.
– Ну да! Лазанья вкуснее, – возразила Краш.
Райли высунул язык.
– Мама туда вечно говядину добавляла, а еще сыром посыпала. Не люблю плавленый сыр.
– Говядина та же самая, что и в котлетах, только не в шариках, – вспоминала Краш. – А как можно не любить плавленый сыр? Да это, считай, смысл всей жизни! Ты что, не любишь жареные на гриле бутерброды с сыром?
– Фу, гадость! – скривился Райли.
Краш изумленно уставилась на Сэм(а).
– Ну как можно не любить жареные бутерброды с сыром?
– А вот так, – во взгляде Сэм(а) по-прежнему сквозила подозрительность. – Он вообще ничего с сыром не любит.
«Он», значит, Райли – мальчишка. С одним разобрались.
– А ты любишь бутерброды с сыром? – спросила она другого.
– О-о, она от сыра вообще без ума-а-а-а, – протянул Райли. – Та- ак, что вышла бы за него замуж.
– Заткнись, Райли, – цыкнула Сэм. – Как можно выйти замуж за сыр?
Она. Значит, Сэм – девочка. Брат и сестра. Как и Краш с Адамом. Только они вместе, а Краш и Адам нет.
Не думай про Адама.
– Как же ты ешь пиццу, если не любишь расплавленный сыр? – спросила Краш.
– Он ест пиццу… без сыра! – пояснила Сэм, понизив голос до шепота, словно пересказывая скандальные сплетни.
– Не может быть! – ужаснулась Краш, косясь на Райли. – Одно тесто с соусом?
– Тесто с соусом, колбасой и оливками, – объяснил Райли, на что Сэм и Краш дружно воскликнули: «Фу-у-у!» и захихикали.
– Ну что, идете со мной? – спросила Краш. – Знаю, все взрослые так говорят, но я, правда, вас не обижу.
– Сэм, пойдем? – вкрадчиво спросил Райли. – Спагетти! Ты что, спагетти не хочешь?
Сэм перевела взгляд с Райли на Краш и махнула ей рукой.
– Отойди-ка на минутку, нам надо посоветоваться.
Краш заколебалась, ей так не хотелось, чтобы Сэм утащила Райли в лес у нее за спиной, но если не дать понять, что она им доверяет, они ей тоже никогда не доверятся. Если заметят чересчур пристальное внимание, Сэм, чего доброго, примет ее за какую-нибудь маньячку.
Наконец она кивнула и поднялась, едва удержавшись на одеревеневших от долгого сидения на корточках ногах, да и вообще приседания ей давались нелегко.