Он наклонился вперед и оперся о стол, сжав кулаки.
— Что вы хотите этим сказать? Где вы ее видели? Что она делала?
Еще один глубокий вдох.
— Она была… на вашей лужайке, — ответила я. — Вон там. — Я показала на сад. — Она… я увидела ее из окна вагона.
Судя по выражению лица, он мне не верил.
— Я езжу на электричке из Эшбери в Лондон каждый день. И проезжаю мимо вашего дома. Я видела ее, видела с мужчиной. И им… были не вы.
— Откуда вы знаете? В пятницу утром? В пятницу — за день до своего исчезновения?
— Да.
— Меня не было, — сказал он. — Я уезжал. Я был на конференции в Бирмингеме и вернулся в пятницу вечером. — На его лице проступили красные пятна, а скепсис сменился чем-то другим. — Значит, вы видели ее с кем-то на лужайке? И…
— Она поцеловала его, — сказала я.
Так или иначе, пришлось это произнести. Я должна была ему это сказать.
— Они целовались.
Он выпрямился, и его руки, по-прежнему сжатые в кулаки, повисли, а пятна на лице потемнели от злости.
— Мне очень жаль, — сказала я. — Очень. Я понимаю, как вам больно это слышать…
Он махнул рукой. Брезгливо. Он не нуждался в моем сочувствии.
Я знаю, каково это. Находясь здесь, я с удивительной четкостью вспомнила, как сидела у себя на кухне в нескольких домах отсюда, а Лара, моя бывшая лучшая подруга, сидела напротив, и на коленях у нее ползал раскормленный малыш. Я помню, как она успокаивала меня и говорила, что ей ужасно жаль, что мой брак рухнул, и как меня разозлили эти банальности. Она понятия не имела о том, как мне больно. Я велела ей заткнуться, а она сказала, что не позволит так выражаться при ребенке. С тех пор мы ни разу не виделись.
— Как он выглядел, тот мужчина, с которым вы ее видели? — спросил Скотт. Он стоял спиной ко мне и смотрел на лужайку.
— Он был высокий, наверное, выше вас. Смуглая кожа. Думаю, что азиат. Из Индии или вроде того.
— И они целовались здесь, в саду?
— Да.
Он глубоко вздохнул.
— Господи, мне нужно выпить. — Он повернулся ко мне. — Хотите пива?
Я хотела, и даже очень, но отказалась. Я смотрела, как он достал себе бутылку из холодильника, открыл и надолго прильнул губами к горлышку. Я смотрела и почти чувствовала, как холодная жидкость приникает ему в горло, и моя рука заныла от желания ощутить прохладу бокала. Скотт оперся о столешницу, бессильно свесив голову.
Я проклинала себя. Я не помогла, а только сделала хуже и разбередила его боль. Я бесцеремонно вторглась в его горе, а это было неправильно. Мне не следовало к нему приходить. Не следовало лгать. Особенно лгать.
Я уже начала подниматься, когда он заговорил:
— Может… не знаю. Может, это на самом деле и хорошо? Может, это значит, что с ней все в порядке? И она просто… — он горько хохотнул, — просто с кем-то сбежала. — Он смахнул слезу со щеки тыльной стороной ладони, и сердце у меня сжалось. — Только мне кажется, что тогда она бы обязательно позвонила. — Он взглянул на меня, будто ожидая ответа, словно бы я знала. — Она бы мне наверняка позвонила, правда? Она бы знала, как сильно я буду волноваться… как буду переживать. Она же не такая мстительная, верно?
Он разговаривал со мной, как с человеком, которому мог доверять, как с подругой Меган. Я знала, что это не так, но мне все равно было приятно. Скотт сделал глоток и повернулся к саду. Я проследила за его взглядом — он смотрел на камни возле ограды, приготовленные для декоративных горок, но так и не использованные. Затем он снова хотел отпить из бутылки, но передумал и повернулся ко мне.
— Вы видели Меган из поезда? — спросил он. — Значит, вы… просто смотрели в окно и увидели ее — женщину, с которой знакомы?
Атмосфера в комнате изменилась. Теперь он не знал, была ли я союзницей и можно ли мне доверять. По его лицу пробежала тень недоверия.
— Да, я… я знаю, где она живет, — ответила я и, еще не договорив, уже пожалела о своих словах. — Я хотела сказать, где вы живете. Я тут уже была. Давно. Поэтому я иногда ищу ее взглядом, когда проезжаю мимо.
Он смотрел на меня, и я чувствовала, как щеки у меня начинают пылать.
— Она проводила тут много времени.
Он поставил пустую бутылку на стол, сделал пару шагов и сел рядом.
— Так вы хорошо знали Меган? Раз бывали у нас дома?
На шее у меня забилась жилка, на спине выступил пот, и кровь побежала быстрее от выброса адреналина. Мне не следовало этого говорить, не следовало продолжать врать.
— Это было всего один раз, но я… знаю, где находится дом, потому что сама когда-то жила неподалеку.
Он удивленно приподнял бровь.
— Вниз по улице. Номер двадцать три.
Он медленно кивнул.
— Уотсон, — сказал он. — Так вы бывшая жена Тома?
— Да, я уехала отсюда пару лет назад.
— Но продолжали посещать галерею Меган?
— Иногда.
— А когда вы с ней встречались, о чем вы… Она рассказывала что-то личное? Говорила обо мне? — Его голос стал хриплым. — О ком-то еще?
Я покачала головой:
— Нет-нет. Мы просто болтали… так, ни о чем.
Повисла долгая пауза. В комнате вдруг стало очень жарко, а запах антисептика, казалось, усилился. Я почувствовала тошноту. Справа стоял столик с фотографиями в рамках. Меган смотрела на меня с них с веселой обвиняющей улыбкой.
— Мне пора, — сказала я. — Я и так отняла у вас много времени.
Я начала подниматься, но он накрыл ладонью мое запястье и посмотрел мне в глаза.
— Пожалуйста, побудьте еще, — мягко попросил он.
Я осталась сидеть, но убрала руку из-за неприятного чувства, будто меня пытаются удержать насильно.
— Тот мужчина, — сказал он, — с которым вы ее видели… Думаете, вы сможете его узнать? Если снова увидите?
Я не могла сказать, что уже опознала его в полиции. Я объясняла свое решение поговорить с ним тем, что полиция мне не поверила. Если я в этом признаюсь, то лишусь его доверия. И мне пришлось солгать снова.
— Я не уверена, — сказала я. — Но мне кажется, что смогла бы.
Я немного помолчала, а потом продолжила:
— В газетах приводились слова, сказанные другом Меган. Его зовут Раджеш. Я подумала, а что, если…
Скотт покачал головой:
— Раджеш Гуджрал? Невозможно. Он художник, выставлялся в галерее. Неплохой парень, но… Он женат, и у него есть дети.
Как будто это что-то меняло.
— Погодите, — сказал он, поднимаясь. — Мне кажется, он есть у нас где-то на фотографии.
Он отправился наверх, а я почувствовала, как вдруг у меня обмякли плечи — все это время я от напряжения сидела, будто натянутая стрела. Я снова бросила взгляд на фотографии: Меган в летнем платье на пляже; ее лицо крупным планом и с удивительно синими глазами. На всех снимках только Меган. Ни одной фотографии, где они были бы вместе.
Появился Скотт с буклетом и протянул его мне. Реклама галереи.
— Вот, — сказал он, переворачивая страницу. — Это и есть Раджеш.
На фотографии рядом с ярким абстрактным полотном стоял невысокий коренастый мужчина в годах, к тому же с бородой. Он не был тем, кого я видела и опознала в полиции.
— Это не он, — сказала я.
Скотт стоял рядом, глядя на буклет, а потом резко повернулся и снова решительно направился на второй этаж. Через несколько мгновений он вернулся с ноутбуком и сел за кухонный стол.
— Я думаю… — сказал он, открывая крышку и включая компьютер, — мне кажется, я знаю… — Он замолчал, и я смотрела на его сосредоточенное лицо с крепко сжатыми челюстями. — Меган ходила к психотерапевту, — сообщил он. — Его звали… Абдик. Камаль Абдик. Он не азиат, а из Сербии или Боснии, откуда-то оттуда. И у него смуглая кожа. Издалека его можно принять за индийца.
Он набрал что-то на клавиатуре.
— Наверняка у него есть свой сайт… Вот, похоже, это он на фотографии…
Он развернул ноутбук экраном ко мне. Я наклонилась, чтобы разглядеть получше.
— Это он, — подтвердила я. — Это точно он.
Скотт резко захлопнул крышку и долго молчал, положив локти на стол и упираясь лбом в кончики дрожавших пальцев.
— Ее мучили приступы тревоги, — произнес он наконец. — Проблемы со сном и все такое. Это началось в прошлом году. Не помню, когда именно.
Он говорил, не глядя на меня, будто разговаривал сам с собой, будто вообще забыл о моем присутствии.
— И я сам предложил ей поговорить со специалистом. Это я предложил обратиться к психотерапевту, потому что не мог ей помочь сам. — Его голос чуть дрогнул. — Я не мог ей помочь. Она рассказала, что в прошлом у нее уже были подобные проблемы, но потом исчезли, но я настоял… уговорил ее обратиться к доктору. Этого парня ей порекомендовали. — Скотт кашлянул, чтобы прочистить горло. — Терапия, казалось, ей помогала. Она стала счастливее. — Он горько усмехнулся. — Теперь я понимаю почему.
Я хотела в знак поддержки дотронуться до его руки, но он отстранился и поднялся на ноги.
— Вам пора, — резко сказал он. — Скоро придет моя мать, она не оставляет меня одного дольше, чем на час или два.
Уже в дверях Скотт вдруг схватил меня за руку.
— Я не мог вас видеть где-то раньше? — спросил он. Сначала мне захотелось сказать, что да, он мог видеть меня в полицейском участке или здесь, на улице, я была тут в субботу вечером, однако я просто покачала головой:
— Нет, вряд ли.
Я направилась на станцию самым быстрым шагом, на какой только была способна. Примерно на полпути я обернулась. Он все еще стоял в дверях и смотрел мне вслед.
Вечер
Я то и дело проверяла свою электронную почту, но от Тома ничего не было. Насколько, должно быть, легче жилось ревнивым пьяницам до появления электронной почты, эсэмэсок и мобильных телефонов, до всей этой электроники и тех следов, которые она оставляет.
О Меган газеты сегодня почти ничего не писали. Ее место на первых полосах заняли другие новости: политический кризис в Турции, искусанная собаками в Уигане четырехлетняя девочка, унизительное поражение футбольной команды Англии от Черногории. О Меган уже начали забывать, хотя с ее исчезновения прошла всего неделя.