– Я гляжу, вы живете очень близко от того места, где был лагерь тех туристок двадцать четыре года назад. Вы видели на реке участниц рыбалки?
Бадж покачал головой.
– Но жили вы тогда здесь?
– Да. Когда утонула моя жена, я перебрался сюда. Работал на лесозаготовках.
– Мне очень жаль вашу жену.
Харгривс кивнул.
– Бадж, можно спросить, при каких обстоятельствах она погибла?
Краем глаза Энджи видела, как напряглась Клэр.
– Утонула она.
– Вы уже говорили. А как это случилось?
Клэр начала нервно ходить перед крыльцом. Энджи, не обращая на нее внимания, не сводила взгляд с Баджа: налитые кровью глаза точно видели перед собой что-то далекое. Харгривс с силой потер лоб, будто желая прогнать из головы хмель или стереть дурные воспоминания. Энджи стало жаль старика.
– Мы рыбачили на озере Лун недалеко отсюда из моей «Спратли».
– Это название лодки?
Бадж кивнул.
– Был вечер, мы отмечали выходные и, наверное, переусердствовали. Я… я не знаю, как это случилось. Я встал и размахнулся забросить крючок. Лодку качнуло, и жена вдруг исчезла. Всплеск – и все.
– То есть она выпала за борт?
Харгривс уставился на свои облепленные грязью сапоги.
– Да, – тихо отозвался он. – И камнем на дно. Все произошло просто мгновенно. Мы были без спасательных жилетов… – Он помолчал. – Уже темнело, а вода в озере черная, непрозрачная…
– Вы умеете плавать?
– Немного.
– Почему же вы не прыгнули за ней?
Клэр выразительно кашлянула, неодобрительно глядя на Энджи. Паллорино и бровью не повела.
– Я не смог. – Бадж долго сидел ссутулясь, затем поднял голову. Лицо его было искажено от эмоций. – Посмотрите на меня, – сказал он, разведя в стороны мозолистые руки. – Я казню себя каждый день. Заливаю совесть дьявольским пойлом в надежде однажды перепить и сдохнуть. Шесть банок пива плюс бутыль виски почти каждый вечер, но до сих пор вот он я, жив и ковыляю. Я виноват. Я мог что-нибудь сделать. Но я был в хламину пьян и не решился лезть в воду. Я плохо соображал. Я бы тоже утонул, да и поделом! Надо было мне шагнуть за борт и пойти на дно вместе с ней… – Харгривс зарыдал, не скрываясь. Слезы струились по щекам, из горла исторгались громкие, безобразные, какие-то нечеловеческие звуки, пока старик корчился от душевной и телесной муки.
– Бадж, я вам очень сочувствую. – Нашарив в кармане бумажный платок, Паллорино протянула его Харгривсу.
Тот высморкался.
Ветер задувал сильнее, заставляя ели низко кланяться. С неба начали сыпаться крошечные снежинки. Клэр отошла к краю участка, оглядывая затянутое облаками небо и посматривая на часы.
– Как звали вашу жену, Бадж?
– Аризона. Мне это казалось длинно, и я звал ее Зоэ.
– Вы долго были женаты?
Он кивнул, снова высморкался и тихо выругался.
– Переехав в Порт-Феррис, мы хотели начать новую жизнь. Надеялись на перемены к лучшему, если станем жить на природе, ловить рыбу и охотиться. Зоэ уволилась с работы, чтобы я мог поступить на лесопилку.
– Почему вам понадобился новый старт?
Он тихо фыркнул:
– Проблемы в браке.
Энджи пристально смотрела на него.
– Серьезные?
Бадж пожал плечами:
– Достаточно серьезные, чтобы переехать.
Энджи соображала, не кроется ли тут мотив: вдруг Бадж подстроил несчастный случай или просто не препятствовал жене утонуть?
– А где вы жили до Порт-Ферриса?
– В Ричмонде, в Большом Ванкувере. Вели очень урбанизированную жизнь. Я вечно был в разъездах, меня подолгу не бывало дома…
– Да, на браке это сказывается не лучшим образом.
Клэр вернулась к крыльцу. Ее щеки пылали от гнева.
– Нам пора, – с нажимом сказала она. – Погода меняется, а нам еще к Акселю и в рощу.
Энджи приподняла ладонь.
– Еще минуту.
Клэр прищурилась. Паллорино кожей чувствовала исходящую от нее неприязнь.
– Да, – вздохнул Бадж. – И мы решились сменить обстановку. А я еще поклялся бросить пить. – Он презрительно фыркнул. – Вышло как раз наоборот.
– Вы когда-нибудь ходили в ту рощу до того, как нашлись останки Жасмин?
– В смысле?
– Ну, грибы вы в той стороне собирали? Или, может, просто гуляли? Там очень красиво, мох такой мягкий, пружинистый. Мирно, тихо…
До Харгривса наконец дошло.
– Вы хотите сказать, я все эти годы знал, что она там лежит? Или… Да вы что, ополоумели?! Типа, мне приспичило кому-то ее показать?
Энджи не отступала: Бадж был порядком пьян и расположен к откровенности.
– Отец констебля Джейкоби, старший сержант Хэнк Джейкоби, посодействовал, чтобы с вас сняли дополнительные обвинения, когда вы в пьяном виде устроили аварию.
– А это тут при чем?
– Значит, вы дружны с семейством Джейкоби?
Бадж Харгривс вскочил на ноги с такой быстротой, что Энджи отшатнулась, и наставил палец ей в лицо:
– А ну, убирайтесь отсюда! – Он повернулся к Клэр: – И ты тоже, двурушница Толлет! Не пойму, что за подставу ты затеяла, что притащила сюда эту бабу!
Энджи поднялась со своего пня. Бадж шагнул к ней, заставив отступить к самым перилам.
– Желаю вам никогда не узнать, что такое потерять любимого человека, – процедил он, обдавая перегаром лицо Эндж. – Единственная отдушина для меня спрятана на дне чертовой бутылки, а Джейкоби, отец и сын, просто хорошие люди. Хэнк знал, как я живу, и помог. Он поговорил с пострадавшими, рассказал им о горе, которое меня убивает, и они согласились не настаивать на обвинениях в оставлении места аварии. Мы не сделали ничего противозаконного, понятно? Меня все равно судили за пьянство за рулем, и я расплатился сполна – можете проверить, я свое отсидел. Это тавро выжжено у меня на сердце. – Бадж с размаху ударил себя в грудь кулаком, стоя с побагровевшим лицом и мокрыми глазами. – А Жасмин Гулати получила по заслугам. Эта распутница походя соблазняла женатых мужчин смеха ради, для самоутверждения, вот ее и настигла справедливая кара! А теперь убирайтесь с моей земли, не доводите до греха, а то приму вас за медведя, на фиг, и завалю ненароком из ружья!
Дрожа всем телом, Бадж кинулся к двери и рванул ее на себя. Такер тут же принялся прыгать на хозяина, бурно радуясь его возвращению. Харгривс вошел в дом, и тяжелая дверь с грохотом захлопнулась.
Энджи смотрела ему вслед с бьющимся сердцем и пылающими щеками.
– Ну, вы закончили или нет?
Энджи обернулась. Клэр стояла в грязи, упираясь руками в бока, и с гневной миной мерила ее взглядом. Крошечные снежинки усыпали темные косы, сбегавшие по плечам.
– Я его еще про «Додж» не спросила, – ответила Энджи, спускаясь на две ступеньки. – Клэр, с вами все в порядке?
Девушка отвернулась и направилась к лесу в угрюмом молчании. Энджи пришлось ускорить шаг, чтобы не отставать. Углубляясь в чащу, Клэр сердито отводила ветки руками, не заботясь о том, что они хлещут по лицу идущей сзади Энджи.
В таком воинственном настроении Клэр прошагала несколько километров. По навигатору, одолженному у девушки, Энджи видела, что они почти дошли до дома Акселя Толлета.
Вдруг Клэр остановилась посреди дороги и круто развернулась:
– Вы и дяде Акселю собираетесь голову морочить? К чему вы завели с Баджем этот разговор? Поиздеваться решили, что ли? Он же еле пережил свою потерю, до конца так и не оправился! Чего его теперь-то пытать? Или вы думаете, это он утопил свою жену? А каким это боком к вашему расследованию?
– Простите меня, Клэр, – тихо сказала Энджи.
Ей и в самом деле было неловко. Она почти дожала Баджа, который едва не проговорился, что с Жасмин переспал отец Клэр. Если это выйдет наружу, Клэр будет очень задета.
– В мои намерения не входит задевать чьи-то чувства, Клэр, но есть вероятность, что смерть Жасмин Гулати произошла не так, как все привыкли думать.
Ответом ей стал ошеломленный взгляд. В лесу шумел ветер, неся вместе с морозным дыханием зимы металлический запах снега.
– То есть вы считаете, что это… не был несчастный случай?
– Пока у меня есть лишь явные расхождения в показаниях свидетелей, взаимоисключающие версии разных участников событий. Я задаю вопросы, чтобы пролить свет на эту трагедию. – Она помолчала. – Клэр, вы видели ее останки. Вы видели кости Жасмин Гулати в земле подо мхом. На момент гибели ей было двадцать пять лет – почти ваша ровесница. Она четверть века пролежала в грязи в паре сотен метров от реки, куда ее, по существующей версии, вынесло сильным паводком, а ведь ее так долго искали, Клэр. Мать и отец очень старались ее найти, эта трагедия едва не разрушила их брак…
– Но если это не случайность, – медленно проговорила Клэр, – значит, кто-то из моих знакомых ее… Вы ведь на это намекаете? И вы решили, что Бадж сначала утопил жену, потом туристку?
– Я просто хочу выслушать каждого.
– Врете. Из-за своих бредовых подозрений вы не щадите ничьих чувств, чтобы ублажить старуху, которая в итоге узнает только одно: смерть ее внучки все-таки была несчастным случаем! А как же те, чьи раны вы разбередите? Что будет с ними, когда вы уедете из города, оставляя за собой сломанные судьбы? Кто будет подбирать и складывать эти осколки? – Клэр показала назад. – Вы же не беседуете, а просто дело шьете!
– Клэр, – перебила Энджи, стараясь говорить спокойно. – Мне кажется, вы чересчур горячитесь. Бадж сильно подшофе. Он алкоголик со стажем – по его собственному признанию, он пил еще до переезда в Порт-Феррис. Завтра утром, проспавшись, он и не вспомнит о нашем появлении…
– Я не поведу вас к Акселю, – отрубила Клэр, – если вы и в него вцепитесь, как в Баджа. Он же… Дядя Акс немного тугодум. Не потому, что он дурак, просто в свое время система образования еще не разработала подхода к таким, как он. Его признали необучаемым, он даже не окончил школу и вырос… очень ранимым. Я не позволю вам над ним издеваться!
– Я понимаю причину вашего волнения. Я знаю, что случилось с Акселем, когда он был ребенком, – мягко сказала Энджи. – Я не могу обещать полностью обходить эту тему в разговоре, потому что это может оказаться связанным с моим расследованием самым неожиданным образом, но я больше шести лет проработала в отделе расследований сексуальных преступлений и знаю, как выжившие себя…