Пожалуй, в тот миг он действительно захотел ее выпороть.
За то, что рисковала собой.
Артефакт в кармане брюк отозвался легким мелодичным звучанием, и он нахмурился. Гостей здесь не ждали, случайных визитеров в Дэрнсе не бывает. Не удержался, на прощание коснулся пальцами щеки, где стремительно таяло пламенеющее пятно, ненадолго задержал короткую ласку и вышел из комнаты.
Тхай-Лао уже встречал гостя в холле.
Гостя, при виде которого уснувшая было ярость поднялась с новой силой: напротив иньфайца стоял лорд Ирвин Лэйн. Дело было даже не в том, что выправкой и манерой держаться (размахом плеч, сверкающим яростью взглядом) он до одури напоминал Анри. Хотя… может быть и в этом.
— Чем обязан? — поинтересовался, не утруждая себя приветствиями.
Лэйн вскинул голову, в глазах его читалась непримиримая решимость.
— Я бы предпочел переговорить с вами наедине.
— Оставь нас.
Шаг, каждый шаг, отдавался мучительной, ноющей жаждой расправы. Не над Вудвордом — так над ним, над этим сосунком, возомнившим, что может являться в его дом с претензиями. Тишину, воцарившуюся в холле после ухода Тхая, можно было резать ножом. А вот натянувшийся канат взглядов разрубить могло только лезвие шаанха: заточке иньфайских мечей в мире нет равных.
— Я к вашим услугам.
— Мы будем разговаривать здесь?
— Не вижу причин приглашать вас дальше порога.
Это было сказано достаточно мягко, и в то же время оскорбительно. Настолько, что лицо Лэйна закаменело.
— Вы специально демонстрируете полное отсутствие манер, или просто им не обучены?
— Не люблю лицемерить.
— Шарлотта у вас?
— У меня, — ответил, не без удовлетворения отмечая, как темнеют глаза Лэйна. — Но она спит, и будить ее я не стану.
Лэйн прищурился.
— Вас совершенно не волнует ее репутация?
— Ее репутация никоим образом не пострадает. Разве что вы пожелаете рассказать об этом всем и каждому.
Потемневшие глаза сверкнули молниями.
— Вы нарываетесь, месье Орман.
— Разве? — Губы тронула злая улыбка. — Если вас так волнует ее репутация, почему вы оставили нас наедине?
Удар достиг цели: даже на смуглой коже проступил румянец.
— Я требую, чтобы вы оставили Шарлотту в покое, — холодно произнес Лэйн.
Не будь он настолько зол, непременно посмеялся бы.
— Требуйте, этого я не вправе вам запретить.
— Но вы не оставите, верно?
— Поразительная догадливость.
— А я не оставлю в покое вас. — Лэйн шагнул к нему вплотную, намеренно сокращая дистанцию. — Зачем вы носите маску, месье Орман?
— Это запрещено?
Он давно научился разговаривать с теми, кто хочет заставить смотреть на себя снизу вверх: достаточно скользнуть по лицу жестким ледяным взглядом. Настолько, что стоящий напротив по меньшей мере почувствует себя неуютно, по большей — испугается рассыпаться осколками. Лэйн не испугался: улыбнулся, в тон снова посветлевшим до морозного снега глазам.
— Вовсе нет. Не запрещено иметь два дома в Лигенбурге, один из которых оформлен на вашего слугу, Тхай-Лао Хонга. — Лэйн приподнял брови. — Но если я найду что-то, касающееся вас, что-то, что все-таки запрещено… Она будет первой, кто об этом узнает.
Хлопнула дверь: лорд Лэйн вышел на улицу. Он смотрел ему вслед — как тот идет к кэбу, как садится в него, как извозчик пускает волну по поводьям. Смотрел, но в сковавшем тело холоде видел только лицо Джинхэя. От разлетающихся ледяных брызг мокрыми становились даже ресницы, сквозь полупрозрачный полог воды плыли очертания леса. Только когда разум вернулся в исходную точку, он вернулся в холл особняка в Дэрнсе. Опустил взгляд и увидел рождающуюся на пальцах смертоносную зелень, которую погасил щелчком пальцев.
Коснулся вызывающего артефакта, кивнул Тхай-Лао.
— Подай пальто и трость.
Едва сгиба локтя коснулась коверкотовая ткань, распахнул дверь и шагнул в стягивающийся над городом вечер.
Меня разбудил запах кофе. С кофе всегда начинался день леди Ребекки, она пила его без сливок (хотя без сливок это гадость редкостная), а еще его подавали на завтрак у Вудвордов. Столовалась я у них, за исключением ужина, поэтому со временем даже привыкла к густой черной жиже, большая часть которой оставалась в моей чашке…
Вудворды!
Воспоминания окатили похлеще ледяной воды. Я подскочила на кровати и покрывало поползло вниз, по оголенной коже: за ночь халат лишился пояса, поэтому распахнулся так, что дальше некуда. Утонченную мрачность обстановки не спасал даже дневной свет, камин погасили, из-за чего в комнате было довольно прохладно. Впрочем, замерзнуть мне не грозило — наткнувшись взглядом на Ормана, я мигом вспыхнула и натянула одеяло до подбородка.
— Выспалась? — поинтересовался он как ни в чем не бывало и поставил столик-поднос рядом со мной.
— Как…
— Снотворное, которое ты так любишь, Шарлотта. Я решил, что тебе стоит отдохнуть.
— Вы что, меня усыпили?!
События вчерашнего вечера сыпались на меня, как конфетки из кулька на Праздник Зимы.
Вот я сбегаю по лестнице, бросаюсь на улицу…
Орман перехватывает меня у крыльца, набрасывает заклинание и тащит назад, как куклу.
Звук рассекающего воздух бамбука…
Магия смерти, ванная, мягкое кресло…
Темнота.
Мамочки! Я что, у него ночевала?!
— Мисс Дженни!
Орман приподнял бровь.
— Это моя кошка!!! Она осталась одна!
— Ты невероятная женщина, Шарлотта. Вчера в тебе проснулась магия смерти, а ты думаешь, что у тебя кошка осталась одна.
Вообще-то я думала о том, что я у него ночевала.
И я действительно у него ночевала.
А еще…
— Меня рассчитали.
Это я зачем-то сказала вслух.
— Радоваться надо, — заметил Орман.
— Я сама решу, чему мне радоваться, а чему нет, — буркнула себе под нос.
— Ну разумеется. Только сначала ты позавтракаешь.
— Не стану я завтракать! Мне надо домой. Немедленно!
Желудок протестующе заурчал, не просто заурчал — зарычал. Особенно когда Орман приоткрыл крышку, и по спальне потянулись ароматы: хрустящего бекона, такого аппетитного, с корочкой, яичницы, а еще сдобы (свежей, присыпанной сахарной пудрой). Рядом с рогаликами стояла вазочка с джемом, соусница, сливки и кофейник. Несмотря на всю мою нелюбовь к кофе, сейчас я хотела есть так, что готова была высосать все через носик, а еду запихивать в рот руками. Вместо этого плотнее завернулась в халат под покрывалом и вылезла из постели. Вздернула подбородок и направилась в ванную комнату, чтобы обнаружить, что…
Моя одежда исчезла.
Вся, целиком: ботинки, панталоны, чулки, нижнее и верхнее платье.
— Месье Орман! — прошипела я, выглядывая из ванной. — Верните мне мою одежду! Сейчас же!
— После завтрака — непременно, — отозвался Орман. — Неужели ты думаешь, что я просто так тебя отпущу? После того, что случилось?
Подумать времени у меня не было, ни вчера, ни сегодня. Поэтому я с треском захлопнула дверь и уселась на бортик ванной, вцепившись в него пальцами. По-хорошему, он был прав: эту ночь я все равно провела в его доме, за время завтрака ничего существенно не изменится. Гувернанткой мне больше не быть, художницей (после такой статьи) — тоже.
А кем быть? Натурщицей месье Ормана?
Решительно откинув эту мысль на потом, вернулась к магии.
О случившемся до сих пор напоминала подпалина на ковре и очень похожее пятно на кресле. Медленно приблизилась и опустилась на корточки рядом, коснулась пальцами обугленных краев, и те рассыпались прахом. Подавив желание отпрянуть, выпрямилась и поднялась.
Что, если бы такое случилось на улице?
Или, скажем, у Вудворда? Орман говорил, что нарочно устроил мне встряску — значит, такое больше не повторится? В смысле, я больше никого не подпалю этими жуткими черными хлыстами?
Не подпалю, не испепелю… как это правильно называется?
Ладно, если уж все так получилось, надо извлечь из этой ситуации как можно больше выгоды. В частности, обо всем его расспросить. После завтрака мне вернут одежду, и я поеду к леди Ребекке. Нужно узнать, откуда во мне такая жуткая магия.
После праха обивки руки мыла особенно тщательно, а еще быстренько привела себя в порядок. Быстренько — не для того, чтобы побыстрее увидеть Ормана и даже не потому, что мне отчаянно хотелось засыпать его вопросами. Просто запах бекона до сих пор будоражил воображение. Бекона, а еще булочек, которые в отличие от бекона не остынут… Но он же тоже не успеет остыть, правда?
Бекон.
Я даже на себя в зеркало едва взглянула: было бы на что там смотреть, правда. Торчащие в разные стороны волосы (которые наспех пригладила невесть откуда взявшейся у зеркала совершенно новенькой щеткой), и удивительно посвежевшее лицо. Чувство было такое, что отоспалась я за последние полгода, по крайней мере, уже давно не ощущала себя настолько свежей и полной сил. На щеке не осталось и следа после пощечины Вудворда: я даже потыкала в нее пальцем, чтобы убедиться, что глаза меня не обманывают. Не обманывали, потому что больно не было ни капельки.
Все так же, с высоко поднятым подбородком вернулась в спальню.
— Хорошо, — сложила руки на груди, с вызовом глядя на него. — Я согласна позавтракать, если вы ответите на мои вопросы.
Орман, стоявший у окна, обернулся. Поклясться могу, что уголки его губ дрогнули.
Ну и ладно, ну и пусть глумится! Главное сейчас — получить ответы.
— И много у тебя вопросов, Шарлотта?
— Много, — сказала я, медленно двигаясь к кровати. — В частности, давно мы с вами стали на «ты»?
— Со вчерашнего вечера.
Без маски он выглядел не таким… далеким, что ли. А еще мне почему-то очень хотелось коснуться серебряной пряди в его волосах. Почувствовать, действительно ли она настолько инеевая, как кажется.
Мысленно отругала себя за такие идеи и неспешно приблизилась к кровати. На которую взобралась и закуталась в покрывало, после чего подтянула столик к себе.