Отцу удавалось открыть портал между двумя странами, но даже Симону Эльгеру это стоило упадка магических сил. Ничто в этом мире не дается просто так.
Без десяти минут двенадцать.
Желание перекинуть девчонку через колено и как следует отшлепать сменилось тревогой. Шарлотта действительно могла застрять посреди Лигенбурга: из-за того, что не рассчитала время или до последнего не хотела к нему ехать, но потом все же одумалась. Представив ее, бледную, кусающую губы в осознании того, что в самом скором времени произойдет, резко поднялся.
Нет, она должна приехать.
Долговая метка указывает на угрозу невыполнения обязательства, у человека учащается пульс и повышается температура. Такое он бы почувствовал, равно как и любую серьезную угрозу со стороны кого бы то ни было или даже самой себя. Значит, Шарлотта все-таки едет к нему, и она успеет.
Успеет ли?
Что-то не так. Что-то, чего он не мог понять и не чувствовал… по какой-то причине.
К демонам все!
Он найдет ее, где бы она ни была, и притащит сюда, пусть даже за волосы. А после…
Локон на ладони вспыхнул зеленым огнем, крохотная капелька крови в тонкой магической оболочке впиталась в пламя. Искрящаяся сфера с шипением растворилась, воздух вокруг сгустился и пошел изумрудной рябью: пространство отзывалось на древнее магическое заклинание поиска. Охватившее прядку пламя сорвалось ввысь, язычок заплясал в воздухе, нити магии потянулись к нему со всех сторон. Эрик смотрел, как сгорает связь с ее снами, и в миг, когда пламя стало особенно ярким, шагнул вперед.
Пространство волновалось, плетение силовых контуров всплеском силы прокатывалось по дому. Он уже давно перестал чувствовать магию, как что-то отдельное от себя, но сейчас почему-то ощутил ее горьковато-тяжелый привкус: раскрывающий, давящий, глубокий.
Шарлотты не было в городе.
Он почувствовал это, когда цеплялся за указатель изумрудного пламени: заклинание поиска уводило гораздо дальше, чем можно себе представить. Соединить две точки пространства, немедленно, раскрыть с двух сторон. Эрик шагнул в искрящийся зеленью разрыв, чувствуя, как от временного прилива силы кружится голова.
Не дорога, разбитая колея, по которой катился экипаж. Глухие поля, укутанные змеящейся поземкой. Испуганное ржание лошадей, которых зацепило отголоском магии, дикий взгляд кучера. Мужчина натянул поводья так резко, что животные забили копытами и захрипели, но сейчас Эрику было не до них.
В два шага преодолев отделяющее его от кареты расстояние, вскинул руку, когда кучер выхватил пистолет. Оружие вырвало из его пальцев, самого мужчину снесло на землю и протащило несколько футов.
Эрик рванул дверцу с такой силой, что она чудом не слетела с петель.
— Кто вы такой и что себе позволя… — Сидевшую в экипаже женщину он просто вытолкнул наружу, в одно мгновение оказываясь рядом с Шарлоттой.
Она полулежала на сиденье, не спала, но и не бодрствовала — в распахнутых глазах застыла обреченность и смирение. Даже грудь ее вздымалась еле-еле, словно все, что с ней происходит, замедлилось, приглушенное пеленой зелья. Этот пустой, потерянный взгляд разрушил остатки самообладания: он рывком сдернул Шарлотту с сиденья, подхватил на руки, прижимая к себе.
— Она меня увезла, — глядя сквозь него, прошептала она.
— Кто — она?! — процедил он.
— Леди… Ребекка.
— Все будет хорошо, — произнес он, глядя ей в глаза. — Теперь все будет хорошо, девочка моя. Ты больше ничего мне не должна.
Повернул перстень: легкий укол, и их кровь смешалась, распечатывая заклинание, подтверждая его слова. Вряд ли она почувствовала, что узор на запястье растаял. Эрик тоже не мог этого видеть, но точно знал, что ее жизни больше ничего не угрожает.
Действия зелья, которым ее травили, пройдет, и в глазах Шарлотты он снова увидит солнце. Живое, теплое солнце.
— Дышать… нечем…
— Сейчас.
Порыв ветра ударил ему в лицо, когда Эрик шагнул с подножки на промерзшую землю. Первое, что он увидел — перекошенное лицо женщины и дрожащий в ее руках пистолет, нацеленный на них. В миг, когда громыхнул выстрел, он успел отвернуться, закрывая Шарлотту собой.
— Значит, еще раз, мисс. — Худощавый полицейский с усами на пол-лица вздохнул и посмотрел на меня с тем же видом, с каким смотрят на табуретку, у которой отвалилась ножка. Вроде досадное недоразумение, но ничего страшного. — Вы говорите, что вас увезли против вашей воли.
— Да.
— Что ты такое говоришь, Шарлотта?! — Голос леди Ребекки дрожал, но я на нее не смотрела. Я на нее вообще не могла смотреть, только на Ормана, который сидел на соседнем стуле, откинувшись на спинку. В Лигенбург мы вернулись тем же путем, что и пришли. Точнее, которым он пришел за мной — через портал.
Спустя пять минут в полицейском участке в меня влили зелье, возвращающее ясность сознания в считанные секунды. Разумеется, чтобы я смогла говорить. Что касается Ормана, от услуг врача он отмахнулся, заявив, что это царапина и что он вполне справится собственными силами. Вот только я не могла избавиться от ощущения, что выглядит он чересчур бледным. Я бы даже сказала, белым, и это не давало мне покоя.
— Так. — Полицейский потер переносицу и взглянул на секретаря, который сидел рядом с блокнотом и чуть ли не у меня на голове. То есть ну очень близко, настолько, что если бы я чуть подвинулась, мое платье коснулось бы носка начищенного штиблета.
Кабинет в участке, куда нас всех проводили, вообще был очень маленьким и тесным. Как в нем умещалось два стола, несколько стульев и даже втиснутый у дальней стены маленький облезлый диванчик — большой вопрос. Света здесь не хватало, потому что единственное оконце выходило во внутренний двор, со всех сторон запечатанный стенами. Что внутри, что снаружи участок был выкрашен казенной серой краской, наводящей уныние.
— Я решилась увезти свою воспитанницу исключительно потому, что она попала под тлетворное влияние этого… — Леди Ребекка указала на Ормана, который смотрел прямо в стену. То есть поверх головы полицейского, и при звуке ее голоса даже не пошевелился. Не будь я уверена, что передо мной человек, решила бы, что на стул усадили манекен. Лицо — его лицо, лишенное защиты маски, само напоминало маску. Сцепленные на коленях руки и жесткий взгляд в одну точку. Чувство было такое, что он в глубоком трансе, как йоги из Рихаттии.
— Джентльмена, — закончила виконтесса. — Моя девочка просто не понимает, что…
— Я вам не девочка, — отрезала я. — И тем более не ваша. Вы опоили меня и вывезли из города, невзирая на угрозу моей жизни.
— Да о какой угрозе идет речь? — Леди Ребекка нервно рассмеялась.
— Долговая метка.
Голос Ормана звучал глухо, тем не менее на нее он так и не взглянул.
А ведь не решись он открыть ко мне портал, я бы сейчас уже была мертва. Прежде чем полицейский успел задать следующий вопрос, дверь распахнулась. На пороге появился виконт Фейбер и еще один полицейский. Судя по тому, как первый спешно подскочил и вытянулся в струнку, второй был старше рангом. И шире в объеме, в него можно было поместить четырех меня, после чего еще осталось бы место для пятой половинки.
— Садитесь, констебль. — Махнув рукой, толстяк прошелся к окну и распахнул его.
Справедливости ради, сделал он это не зря: в кабинете и так было нечем дышать, а с появлением новоприбывших кислорода и вовсе стало мало.
— Всевидящий! Наконец-то! — Леди Ребекка вспорхнула со стула и бросилась к мужу. — Оливер, надеюсь, ты со всем разберешься, потому что у меня больше нет сил это выносить! Я не спала всю ночь, и у меня снова эта ужасная мигрень…
— Две ночи подряд? — хмыкнула я.
— Что?
— Вы не спали две ночи подряд. — Никогда бы не подумала, что мой голос может звучать настолько ядовито. — Сначала после нашей ссоры, и теперь вот вторую. Как вы еще на ногах держитесь?
Леди Ребекка замерла, цепляясь за мужа. Кажется, впервые за все время Орман как-то отреагировал на происходящее: повернулся ко мне, и в глазах его мелькнула насмешка.
— Разумеется разберусь, дорогая, — виконт сдвинул брови. — За этим я здесь. Может мне кто-нибудь объяснить, почему была задержана моя жена?
— Так… по обвинению в похищении и попытке убийства.
— Я защищалась! — взвизгнула леди Ребекка.
— Какой вздор! — ноздри виконта раздулись. — Я забираю свою жену, и…
— Ваша жена, — не поворачивая головы, Орман умудрялся пригвоздить к полу одним лишь голосом, — увезла мисс Руа, зная о магической долговой метке. Метке, которая могла ее убить.
— Оливер!
— Что вы несете?! — вспылил виконт.
— Тише, господа! — До этого стоявший у окна толстяк повысил голос. — Не будем забывать, что мы находимся в полиции, а не на рынке. Обвинение в похищении и тем более в попытке убийства — серьезные обвинения. Между тем как кучер, сопровождавший леди Фейбер, заявил, что именно на него и на экипаж было совершено нападение. С применением магии, а после леди Фейбер вынуждена была защищаться.
Орман приподнял брови.
— Я спасал мисс Руа жизнь. Мне было не до нежностей с теми, кто насильно вывез ее из города.
— А ее жизни угрожала долговая метка, — толстяк подошел к нему.
— Именно так.
— Тем не менее, сейчас метки на мисс Руа нет.
— Потому что я ее снял в экипаже.
— Ну разумеется! — насмешливо заявил он. — И мы, разумеется, должны вам поверить.
— Метка действительно была на моем запястье, — холодно сказала я.
Толстяк наградил меня презрительным взглядом:
— На вашем месте, мисс, я бы молчал, пока вас не спросят. Мало того, что вы клевещете на женщину, которая вложила в вас столько времени, сил и средств, вы еще добровольно признаетесь в непристойном долге этому мужчине.
— Почему же непристойном. — Орман поднялся, оттолкнувшись пальцами от стола. — Речь шла о моем портрете, который мисс Руа обещала написать для меня в определенный срок.
— И вы хотите, чтобы я в это поверил? — Полицейский приподнял брови.