— Признаться, мне без разницы, во что вы верите. — Орман шагнул к нему вплотную, и мужчина попятился. — Но если я еще раз услышу от вас хоть один грязный намек в адрес мисс Руа, мы с вами поговорим иначе.
— Вы мне угрожаете?
— Нет, обещаю вызвать вас на дуэль. И в отличие от нее, — Орман кивнул на трогательно прижимающуюся к виконту леди Ребекку, — я отлично стреляю.
Лицо полицейского побагровело, тем не менее он предпочел отступить.
— Предлагаю подвести итоги, — сухо произнес мужчина. — Метки на запястье мисс Руа нет, а следовательно, ее жизни ничто не угрожало.
— То, что меня увезли насильно, теперь не считается? — Я вскочила, чувствуя, как все внутри переворачивается от гнева.
— Если не ошибаюсь, леди Фейбер является вашей опекуншей. — Голос полицейского дрожал от ярости. — В случае недостойного с вашей стороны поведения она имеет право принять меры по своему разумению, чтобы это пресечь.
В эту минуту я поняла, что все бессмысленно. Виконт Фейбер уже переговорил с этим человеком, и, судя по всему, не просто переговорил. Слова Ормана о том, что все люди имеют свою цену теперь представились мне немного иначе. Наверное, я сейчас была зла на весь мир (хотя злиться мне стоило исключительно на себя за свою доверчивость), но желание высказать леди Ребекке, виконту Фейберу, а так же этим так называем блюстителям правопорядка все, что я о них думаю, стало непреодолимым. Настолько, что я уже открыла рот, когда в тишине прозвучал резкий голос Ормана:
— Вы уверяете, что ничего не знали о долговой метке? — Он смотрел прямо на виконтессу.
Первые несколько мгновений после выстрела (хотя я и была в состоянии оцепенения-полусна), мне казалось, что он ее убьет: таким страшным стал его взгляд. Но нет, сначала раскрылся портал, потом виконтессу и кучера втащило туда вихрями магии, а следом Орман шагнул в него со мной на руках. Чтобы выйти прямо у дверей полицейского участка в разгар дня.
Что ни говори, а мы произвели фурор.
Особенно леди Ребекка и кучер, которых изумрудные хлысты вышвырнули прямо в месиво из снега и навоза.
— Да. — Виконтесса смерила его уничижительным взглядом, но Орман и не думал уничижаться.
Несмотря на то, что он был ростом с изогнутого сколиозом виконта, смотрел он на них сверху вниз.
Знакомое чувство.
— И вы увезли мисс Руа, чтобы уберечь ее репутацию?
— Да. — Леди Ребекка вздернула подбородок.
— От меня.
— Да.
— В полной уверенности, что вашей дочери ничего не угрожает.
— Разумеется.
Орман приподнял брови и развел руками. После его слов в кабинете повисла звенящая тишина, в которой до меня доходило то, что мы все только что услышали.
— Я имела в виду, что Шарлотта мне как дочь! — взвизгнула леди Ребекка. — Я не собиралась ее убивать, я просто хотела ее увезти… подальше от искушений!
Лицо усатого полицейского вытянулось, а виконт словно подавился чем-то несвежим. Он посмотрел на жену так, словно видел ее впервые, мне же вдруг стало нечем дышать.
— Оливер! Да скажи же им, не стой столбом! Скажи им, что я не убийца…
— Достаточно! — резкий окрик виконта заставил ее замолчать.
Осознание того, что произошло, рухнуло на плечи и давило, давило, давило. И без того маленький кабинет вдруг съежился до размеров кукольного домика. Я рванулась к дверям мимо застывших, как в музее восковых фигур, людей. Понимала, что если задержусь здесь еще на несколько минут, просто закричу во весь голос.
— Мисс! Ваше пальто…
Голос за спиной слился с треском захлопнувшейся двери. Я не знала, куда бежать, просто не помнила, поэтому бежала, не разбирая дороги — туда, куда меня вел узенький коридор, испещренный щербинами дверей. Наверное, я бы все-таки нашла выход, если бы не вздыбившаяся под ногами ковровая дорожка, давно не знавшая чистки. Я споткнулась о край и поняла, что падаю, а потом меня перехватили за талию и резко притянули к себе.
— Куда это ты собралась, Шарлотта?
Орман оказался слишком близко: губы к губам, лицо к лицу. Я не готова была видеть его так близко, я вообще не готова была его видеть.
— Зачем… — прошептала я, чувствуя, что мне не хватает воздуха. — Зачем вы это сделали?! Откуда вы узнали?
— Я не знал. — Он внимательно посмотрел мне в глаза. — Просто подумал, что вашей леди Фейбер нужны очень веские обстоятельства, чтобы в вас стрелять, и это было первое предположение.
Стрелять.
Леди Ребекка в меня стреляла…
— Она защищалась, — слабо выдохнула я.
Не знаю, зачем.
— Ну да. А я королева Энгерии, переодетая мальчиком.
В этот миг остатки самообладания меня оставили. Я заколотила кулаками по его груди, пытаясь вырваться, но Орман держал крепко.
— Пустите, пустите, пустите! — кричала я, задыхаясь. — Да отпустите же! Вы, каменный истукан!
Он перехватил мои руки и прижал запястья к груди, тогда я принялась дергаться, пытаясь освободиться от этой хватки. Лишь когда в коридоре раздались шаги и появился усатый полицейский, замерла.
— Пальто для мисс, — почему-то немного смущенно сказал мужчина.
— Благодарю, — скупо отозвался Орман. — Вы знаете, где меня найти.
Он накинул пальто на мои плечи, мягко направляя к выходу, а я… я вдруг поняла, что мне все равно, куда идти. Мой мир рухнул, рассыпался до основания, в пыль. Леди Ребекка — моя мать?! Осознать это было ничуть не легче, чем то, что она хотела от меня избавиться. Увезти в Фартон и запереть там, где никто обо мне ничего не узнает. Не услышит и не вспомнит. Почему? Потому что я сказала ей о пробудившейся магии? Потому я действительно была угрозой для ее репутации, вот только не так, как предполагала.
Я передвигала ноги, как во сне, словно действие зелья, которым она меня опоила, возобновилось. Как во сне приняла руку Ормана, когда он помогал мне подняться в экипаж. Как во сне привалилась к спинке сиденья и даже не возражала, когда Орман тяжело опустился рядом, а после привлек меня к себе. Мягко, позволяя отстраниться в любой момент, если я того захочу, погладил по растрепанным волосам.
Нежность от этого мужчины казалась дикой, неправильной и опасной, но я потянулась за ней. Потянулась за его рукой, ласкающей мои волосы, потянулась, прижимаясь щекой к раскрытой ладони. Ладони без перчатки, живой, настоящей. Наверное, мне сейчас отчаянно хотелось почувствовать себя живой и настоящей. Знать, что я все еще дышу, что моя жизнь не оборвалась там, на пустынной дороге.
Не то от метки, не то… от выстрела.
«Знаешь, как он называется?» — Леди Ребекка протягивала мне колосок, на котором крохотные пестрые цветочки собирались в соцветия.
«Нет!» — Я замотала головой, глядя ей в глаза.
«Шоколадник. Потому что когда он зацветает, над холмами тянется запах, похожий на шоколад».
Я понюхала цветочки.
«Но сейчас он не пахнет ничем».
«Потому что он пахнет шоколадом только первые несколько часов, когда распускается. Все его силы уходят на этот аромат, а потом он превращается в самый обычный цветок. В следующем году мы обязательно поймаем этот момент».
Волосы ее растрепались, волосы, по цвету напоминающие шоколад. Она выглядела такой счастливой, и я с визгом бросилась в раскрытые объятия. Леди Ребекка подхватила меня и поднялась, чтобы обернуться к морю, над которым пламенело закатное солнце. Вот только следующего года не наступило: осенью приехал виконт, а весной уже состоялась свадьба.
Но я до сих пор отчетливо помнила улыбку и добрый свет в ее глазах.
Который погас и сменился сначала равнодушием, а после и снисходительным пренебрежением. Наверное, в те годы я была слишком мала, чтобы это осознать.
Как… как так получилось, что…
Мне на руку что-то капнуло. Точнее, оно капнуло на рукав пальто и расплылось кляксой. К этой кляксе присоединилась вторая, третья… А потом я глупо, по-детски заревела, нисколько не стесняясь сидящего рядом мужчины. Всхлипывая, захлебываясь и содрогаясь всем телом, как тучка, которую проткнули вилкой. Не смущали даже объятия, которые неожиданно стали крепче, и раскрытая ладонь Ормана.
— Дай мне руку, Шарлотта.
— Что? — всхлипнула я, непонимающе глядя на него.
— Дай мне руку, — повторил он.
— Не хочу!
— А чего ты хочешь?
— Домой!
— И что ты будешь там делать? Одна.
— Я не одна! У меня есть мисс Дженни, и…
И цветов больше нет. Даже засохших.
Осознание этого прорвалось новым потоком слез, от которых я сквозь всхлипы даже начала икать.
— Вы… вы… бросили… мои… ик… цветы-ы-ы-ы…
— У тебя будет столько цветов, сколько захочешь.
— Не-ет… мне те… нужны…
— Почему?
— Пото… му… что! Я их оживила! А вы… выбро… сили! Умирать! В снег!
— Что ты сделала, Шарлотта? — Орман внимательно посмотрел на меня.
— Ай, да отстаньте вы! Надоела мне эта ваша магия! Все надоело!
Я рванулась, шмыгая носом.
— Отпустите меня, слышите?! Отпустите!
— Только после того, как ты дашь мне руку.
— И что вы будете с ней делать? — сквозь слезы спросила я.
Вместо ответа он взял мою ладонь и коснулся губами пальцев. Одного за другим, не обжигая, а согревая. Дыханием. Короткими поцелуями, которые замкнулись в последнем, в центре ладони. После которого Орман просто мягко согнул мои пальцы, словно запечатывая его. Я же смотрела ему в глаза, не в силах оторваться.
Много чего я видела в этих глазах раньше, но сейчас сквозь туманы и тьму проступало золото солнца. Как в лесу, над запертой между деревьями и спрятанной за непроходимыми тропами поляной. В теплый, ослепительно-яркий весенний полдень.
Солнце вспыхнуло — и погасло. Сжимающие мои пальцы ладонь ослабла, и Орман начал медленно заваливаться на сиденье.
— Месье Орман! — вскрикнула я, но он не ответил.
Лицо его, которое только что заливала бледность, сейчас вообще напоминало восковую маску. Рука под моими пальцами стала просто ледяной.
— Месье Орман! — Я похлопала его по щеке, но тщетно. С тем же успехом его можно было перевернуть вниз головой и потрясти за ногу. Коснулась его плеча, отдернула руку: на темном жилете пятно было незаметно, но сейчас кровь насквозь пропитала ткань и растекалась по белоснежному рукаву рубашки. В эту минуту мне стало по-настоящему страшно.