– Блин, я же разговаривала! – с негодованием оскалилась на него женщина, обнажив полный рот кривых коричневых зубов.
– Айви, это служебный телефон, – урезонил ее Вулф.
– Ну и что? Последние десять минут он не звонил. Считай, тебе повезло, у преступников перерыв!
– Кому ты хочешь позвонить? Я наберу, – сказал Вулф.
– Я умею пользоваться телефоном!
– Кто эта женщина? – спросила Эрика.
Айви отвела трубку подальше от Вулфа и смерила Эрику оценивающим взглядом с ног до головы.
– Мы с Мордастиком давние знакомые, да, Мордастик? Я зову его Мордастиком. Уродина он, да?
– Ну-ка слезай с моего чемодана, – велела Эрика мальчику, которому на вид было лет семь-восемь, не больше. Тот, не обращая на нее внимания, продолжал с улюлюканьем подпрыгивать на чемодане. Вулф принялся отнимать у Айви телефонную трубку, и в конце концов ему это удалось.
– Я имею право звонить с этого телефона. Я же на местный номер звоню. И к тому же я плачу тебе зарплату!
– Каким это образом? – усмехнулся Вулф.
– У меня есть деньги. Я плачу налоги, а ты получаешь зарплату из моих налогов!
Эрика попыталась снять мальчика со своего чемодана, но тот, наклонившись, впился зубами в тыльную сторону ее ладони. Она оторопела от неожиданности и резкой боли.
– Сейчас же отпусти, – сказала Эрика, силясь сохранять хладнокровие. Мальчик глянул на нее со злобной улыбкой и еще глубже вонзил зубы в ее ладонь. Руку прострелила острая боль, и Эрика, не выдержав, отвесила ему подзатыльник. Вскрикнув, мальчик выпустил руку Эрики и с глухим стуком свалился на пол с чемодана.
– Ты кто такая, чтобы руки распускать, черт возьми?! – взревела Айви, бросаясь к ней.
Эрика попыталась увернуться, но оказалась прижатой к стене. Вулф поймал Айви как раз в тот момент, когда перед лицом Эрики сверкнуло длинное лезвие ножа.
– Айви, остынь… – начал он, схватив ее за подмышки и силясь оттащить от Эрики.
– Не указывай мне, вонючий жирдяй! – угрожающе прорычала Айви. – А ты, гадина, только тронь еще раз моих детей, всю рожу твою исполосую! Мне терять нечего!
Видя, что острие ножа на дюйм приблизилось к ее лицу, Эрика пыталась контролировать свое дыхание.
– Брось нож. Брось, – настаивал Вулф, наконец-то стиснув запястье Айви так, что она выпустила из руки свое оружие. Пружинный нож со стуком упал на пол, и Вулф придавил его ногой.
– Больно же, Мордастик, – сказала Айви, потирая запястье. Не спуская с нее глаз, Вулф нагнулся и поднял с пола нож. Нащупал на нем маленькую кнопку, и лезвие исчезло в рукоятке. Мальчик и девочки перестали хулиганить и притихнув, стали обычными детьми. Казалось, они больше боялись того, что собиралась сделать Айви. Эрика даже представить не могла, как они живут. Она остановила взгляд на мальчике. Тот держался за голову.
– Прости, прости, пожалуйста… Как тебя зовут?
Он отпрянул от нее. Что она могла ему сказать? Что у нее был тяжелый день? Эрика внимательно посмотрела на детей – грязные, тощие…
– Я хочу подать жалобу, – со смаком заявила Айви.
– Неужели? – фыркнул Вулф, подталкивая Айви к выходу.
– Да. Жестокость полиции… убери от меня руки… жестокость полиции по отношению к малолетним.
– В таком случае тебе придется заполнить заявление, – сказал Вулф. – После того как проведешь ночь в камере за нападение с ножом на офицера полиции.
Айви прищурилась.
– Нет, у меня нет времени… Дети, за мной. БЫСТРО! – Она напоследок взглянула на Эрику и вместе с детьми вышла на улицу. В окне, мимо которого они проходили, мелькнули их куртки.
– Черт, – произнесла Эрика. Потирая укус на руке, она осела на стол. – Нельзя было бить ребенка.
На ее коже виднелись глубокие ребристые бело-лиловые вмятины от зубов, в которых проступившая кровь смешивалась со слюной мальчика. Вулф подошел к ящику с пометкой «Добровольно сданное холодное оружие» и убрал в него пружинный нож Айви. Потом обошел стол, достал аптечку, поставил ее рядом с Эрикой и откинул крышку.
– Вы ее знаете? – спросила Эрика.
– О да. Айви Норрис, она же Джин Макардл, Бет Кросби – иногда называет себя Полетт О’Брайан. Своего рода местная знаменитость. – Вулф смочил в спиртовом растворе стерильный тампон и прижал его к месту укуса на руке Эрики. Успокаивающий запах ментола позволял не так остро ощущать неприятное жжение. – Наркоманка со стажем, проститутка, – продолжал Вулф, – в общем, «послужной список» длиной с Великую китайскую стену. Работала в паре с дочерью, – если вы понимаете, о чем я, – пока дочь не скончалась от передозировки.
– А отцы детей?
– Вообще-то они ей внуки. Да кто их знает? Ткните пальцем в телефонный справочник – не ошибетесь.
Вулф выбросил грязный тампон, взял чистый и принялся обрабатывать кровоточащий укус.
– Они бездомные?
Вулф кивнул.
– Нельзя ли их поместить в какой-нибудь приют, в ночлежку с завтраком? – спросила Эрика. В окно она видела Айви. Та стояла у парковки под ярким фонарем, курила и разглагольствовала сама с собой. Дети жались к ней, вздрагивая каждый раз, когда она размахивала руками.
Вулф мрачно рассмеялся.
– Почти все приюты и ночлежки уже отказываются ее принимать. Слишком назойливо навязывает свои услуги.
Он убрал с руки Эрики марлевый тампон и залепил рану большим квадратом бактерицидного пластыря.
– Спасибо, – поблагодарила его Эрика, разминая пальцы.
Вулф стал укладывать медикаменты в аптечку.
– Я вот что вам скажу. Укус нужно показать врачу. Пусть сделают укол от столбняка, а то знаете… уличные дети… в них ведь какой только заразы нет.
– Да, – согласилась Эрика.
– И мне придется составить протокол. Внести в него все, что случилось. Она угрожала вам ножом. Он вас укусил…
– Да, а я его ударила. Ударила несчастного ребенка, черт бы меня побрал… Ничего. Выполняйте свою работу. И… спасибо вам.
Вулф кивнул, снова сел за стол и занялся оформлением документов. Эрика посмотрела в окно, но Айви с детьми уже исчезла.
Глава 10
На улице свирепствовал лютый холод. Центральный вход отделения полиции Луишем-Роу был освещен, но парковка утопала в темноте. Длинные ряды заиндевелых машин слабо поблескивали в свете уличных фонарей, за ними виднелся неиссякаемый поток автотранспорта, медленно катившего по дороге. Эрика все еще ощущала пульсацию в руке. Она направила ключ-брелок влево, щелкнула им. Потом вправо, снова щелкнула. Машина на дальнем краю парковки дважды прорезала темноту оранжевыми пучками света. Чертыхнувшись, Эрика поплелась к ней, волоча за собой чемодан по глубокому снегу.
Она положила вещи в багажник и села за руль. В салоне было зябко, но чувствовалось, что здесь все новое. Эрика завела мотор и заблокировала двери через центральный замок. Когда машина чуть прогрелась, она выехала с парковочного места и медленно покатила к выходу.
Айви стояла на тротуаре, обнимая детей. Те жались к ней, безудержно дрожа. Эрика притормозила возле них и опустила стекло машины.
– Вам куда, Айви? – спросила она. Айви повернулась. Ветер подхватил прядь ее длинных седых волос и прижал к лицу.
– Тебе какое дело? – огрызнулась она.
– Могу подвезти.
– Думаешь, мы сядем в машину к чувырле, которая лупит детей?
– Простите. Я была сама не своя. День выдался тяжелый.
– День у нее выдался тяжелый! Пожила бы ты, как я, милочка, – фыркнула Айви.
– Я отвезу вас, куда скажете, да и дети погреются, – пообещала Эрика, заметив, что из-под тонких платьишек девочек торчат голые ноги.
Айви прищурилась.
– А что взамен?
– Просто садитесь в машину, – сказала Эрика, доставая двадцатифунтовую купюру. Айви хотела взять деньги, но Эрика отвела руку с двадцаткой. – Получите, когда я вас высажу, при условии, что вы не будете кидаться с ножами и кусаться.
Айви глянула на мальчика, тот послушно кивнул.
– Ладно. – Она открыла заднюю дверцу, и дети, забравшись в машину, расползлись по заднему сиденью. Айви, сев рядом с Эрикой, издала безобразный выдох с протяжным присвистом. Близость Айви пугала Эрику, но она проглотила свой страх.
– Пристегнитесь, – велела Эрика, подумав, что ей будет спокойнее, если они все будут пристегнуты.
– Ага. Не станем же мы закон нарушать, – рассмеялась Айви. Она набросила на себя ремень безопасности, щелкнул замок.
– Куда вас отвезти?
– В Кэтфорд, – ответила Айви. Эрика достала телефон, вывела на экран навигатор.
– Блин, ну ты даешь! – воскликнула Айви. – Я покажу. Давай налево.
Автомобиль плавно катил по дороге, на ветровом стекле мерцали блики уличных фонарей, и вся их необычная компания – Айви, ее внуки, Эрика – погрузилась в молчание. Как ни странно, в этой тишине ехать было вполне комфортно.
– А что, дети у тебя есть? – спросила вдруг Айви.
– Нет, – ответила Эрика. Снег залеплял ветровое стекло, и она включила дворники.
– Лесби, что ли?
– Нет.
– А-а, мне все равно. Я против лесби ничего не имею. С лесби иногда приятно выпить, да и рукастые они, мастерят хорошо… Знаешь, я однажды попробовала. Не понравилось.
– Что? Мастерить? – пошутила Эрика.
– Очень смешно. Кстати, я подумываю о том, чтобы снова заделаться лесби. Деньги придется делить, но меня уже тошнит от членов.
Эрика посмотрела на нее.
– Ой, только не надо так зыркать, лапочка. Ты же не думаешь, что я работала в Marks&Spenser?
– Где вы живете? – спросила Эрика.
– С какой стати я должна сообщать тебе свой адрес? – Айви рванулась к ней, но застегнутый ремень безопасности удержал ее на месте.
– Полегче… Вы же только что сказали, что вас «тошнит от членов». Я подумала, не будет невежливо, если я спрошу у вас адрес.
– Ты давай не умничай. Знаю я тебя. Любишь свою работу, да? А друзья есть? – Ответом ей было молчание. – Так я и думала. Днюешь и ночуешь на работе, да? Мать родную продашь… Здесь налево.
Эрика включила поворотник и повернула.