летел с вершины, уже сделав потрясающие фото. Раздраженно зарычав себе под нос, я зашагала быстрее.
– Тебя что-то злит, – прокомментировал Уолш, который совсем не выглядел уставшим.
Я искоса на него посмотрела.
– Ага. Просто такое чувство, что все в Городе вервольфов привыкли получать желаемое на блюдечке с голубой каемочкой.
Он сдержанно усмехнулся.
– А ты – нет?
– Нет, – прорычала я и ускорилась.
Я вдруг поняла, как же сильно меня все это злит. Я злилась на Город вервольфов, на Курта Хадсона и его глупый устав, на всю эту систему. Почему моих родителей выгнали отсюда? Почему мне пришлось расти без стаи, в школе отбросов, которые каждый день надо мной издевались, в то время как этих богатеньких детишек в Городе вервольфов кормили с ложечки роскошью? Наверное, это даже к лучшему, потому что благодаря такой жизни я стала той, кем сейчас являюсь. Я не из тех, кто выбирает легкий путь.
Не успев даже осознать этого, я оказалась на вершине. Скала заканчивалась обрывом, к которому вела тропинка не шире полуметра. Упадешь вперед – рухнешь к подножию водопада, упадешь назад – сверзнешься на склон горы.
«На заметку: лучше не делать ни того, ни другого».
Посмотрев направо, вдоль склона, я заметила красные флаги, отмечавшие границу территории, и некое движение в густых деревьях внизу.
Паладин?
Мое сердце забилось чаще. Я напряженно вглядывалась в то место, но больше никакого движения не видела и начала уже думать, что мне показалось. Взяв камеру, я сфотографировала пограничные флаги, чтобы потом спросить о них у Сейдж. Я прошла еще пять шагов по тропе, пока не оказалась точно над водопадом. Часть горы была плоской, и по ней текли воды реки, начинающейся неизвестно где, но там, где я стояла, гора резко обрывалась, будто часть скалы отвалилась при землетрясении или вроде того.
Природа так удивительна.
Держа камеру перед лицом, я шагнула вперед и посмотрела на водопад сверху.
– Осторожно, – предупредил Уолш.
Я опустила камеру и взглянула на него, стоящего в двадцати шагах от меня на тропе, ведущей вниз.
– Иди сюда, тебе просто необходимо это увидеть. Тут потрясающе!
Он покачал головой и скрестил руки на груди.
– Мне не нравится высота.
Я хмыкнула.
– Ну ладно.
Снова взглянув вниз через объектив камеры, я невольно ощутила трепет при виде высоты, на которой оказалась. Вода беспрепятственно падала с обрыва и на всей скорости разбивалась внизу белой пеной и брызгами.
Я наклонила голову и сделала снимок. И вот тогда начала терять равновесие. Земля под ногами была влажной. Когда я сделала полшага вперед, чтобы сфотографировать вид, моя нога проехалась по грязи.
«Только не это!»
Я почувствовала, что падаю. Запаниковав, попыталась отклониться назад, чтобы сохранить равновесие.
Плохая идея.
– Деми! – закричал Уолш.
Я промахнулась мимо тропы и начала заваливаться назад. Ударилась задницей о землю – и заскользила вниз. Спину прошила боль – я катилась по склону, как ребенок в снежный день, только без санок.
«Ох, черт», – крутилось в голове. Я уронила камеру, оставив ее висеть на шее, и начала хвататься за листья папоротника, за стволы деревьев – за все, что угодно, лишь бы замедлить падение.
Тогда я покатилась кувырком. Ударилась о камень, подпрыгнула на нем и приземлилась на левое плечо. Что-то хрустнуло. Я застонала от боли, но не могла перестать кувыркаться вниз по склону. Я катилась вниз, как чертов шар для боулинга. Уолш все кричал мое имя, как безумец, а я думала: «Почему это до сих пор не кончилось? Почему я до сих пор падаю?» Волчица проснулась, но кандалы сдержали ее, и я все катилась и катилась, пока меня не затошнило. Я чувствовала себя разбитой и полумертвой. Во всем теле пульсировала боль: гора будто прожевала меня и выплюнула.
В качестве грандиозного финала я ударилась головой о камень, и у меня все поплыло перед глазами.
Я вскрикнула от боли и наконец перестала катиться, остановившись на земле. Трясущейся рукой схватилась за голову: почувствовав липкую влагу, со всхлипом опустила руку.
Голос Уолша звучал далеко и приглушенно. Я ничего не понимала.
Что случилось? Где я? Как я сюда попала? Черт, точно, я же ударилась головой.
О боже, мое плечо…
Я сосредоточилась на голосе Уолша – на чем-то знакомом, что, как знала, означало для меня безопасность. Я лежала, чувствуя, как тело одолевает сонливость. Хрустнула ветка. В поле моего зрения появился огромный мужчина, способный посоперничать размерами с Юджином. Ему было около шестидесяти, он не носил рубашку, а его лицо и грудь были покрыты племенным боевым раскрасом. С шеи его свисало ожерелье из крошечных заостренных костей. Он наклонился и оглядел меня, нахмурившись.
На мгновение я испугалась: кто это? Паладин? Я что, упала на их сторону? Я все еще не могла собраться с мыслями.
Когда он присел и вгляделся в мое лицо, меня потрясла доброта, плещущаяся в его голубых глазах. Обладатель таких добрых глаз не мог мне навредить, правда?
Он протянул руку и нащупал двумя пальцами мой пульс. Я почувствовала его запах.
Волк.
Доминантный.
Магия?
Удовлетворенный моим пульсом, он взял меня за здоровую правую руку и осмотрел кандалы. Потом наклонился и понюхал мое запястье, удивленно на меня взглянув. Глаза у него были цвета водопада.
– Тебе стоит быть осторожнее, детеныш. Я видел, как Итаки обескровливают таких, как ты, меньше чем за минуту, – прошептал он, оглядываясь через плечо, как будто что-то услышал.
Итаки? Обескровливают? Наверное, я заработала сотрясение, потому что понятия не имела, о чем он. Голос Уолша все еще звучал очень далеко – он кричал, чтобы этот мужчина оставил меня в покое. Я застонала, закрывая глаза. Мужчина слегка похлопал меня по лицу, заставив посмотреть на него.
– Нельзя спать, – сказал он и посмотрел туда, откуда кричал Уолш.
Я заскулила: адреналин схлынул, и на его место пришла острая боль по всему телу.
– Больно…
Он нахмурился и кивнул. Из сумки на поясе он достал маленький белый корень.
– Жуй.
Он сунул корень мне в рот, и я чуть не выплюнула его. Он был горький, как черт знает что, но через несколько мгновений я раскусила кору, и мой рот наполнился сладостью. Боль прошла вместе со спутанностью мыслей.
О боже. Я упала. И очень серьезно упала. Последние несколько минут постепенно возвращались ко мне: я вспомнила, как сильно облажалась.
– А ну отошел от нее живо! – закричал Уолш уже ближе.
Мужчина печально посмотрел на Уолша, затем – на меня.
– Глупые городские волки. Ты была с ними все это время? – проворчал он и начал разворачивать шкуру какого-то животного, которую достал из поясной сумки.
Наклонившись надо мной, он укрыл меня шкурой, как одеялом, и только тогда я поняла, что меня всю трясет. Он снова взял меня за руку и осмотрел кандалы.
– С этим ты не излечишься, – прорычал он, будто сердясь на что-то.
Почему этот незнакомый лесной волк злился на тех, кто меня обидел?
Я показала на него, наконец ощущая эффект от его обезболивающего корня.
– Паладин?
Наши взгляды встретились, и он кивнул.
А потом его голова отлетела от тела.
Меня охватил ужас. Я закричала. На меня брызнула кровь. Его голова упала рядом со мной, и тело начало заваливаться вперед.
Уолш, видимо, уже превратился, потому что не звал меня больше по имени, а по-волчьи взвыл.
Подняв взгляд на тень, нависшую надо мной, я увидела… не знаю, что это было. Остроухий фейри, пахнущий волком? Он был одет в такие же грубые самодельные одежды, как и добрый незнакомец, который мне помог, но выглядел гораздо опаснее. Его черные волосы до талии были заплетены в толстую косу, а сальное лицо усыпали оспины. Он пнул голову Паладина подальше и наклонился, чтобы понюхать мою шею.
В этот момент я увидела еще дюжину людей за его спиной. Все они нехорошо усмехались и держали в руках длинные изогнутые клинки с зазубринами.
Я закричала. Попыталась сдвинуться с места, но меня вновь прошила боль, и мир закружился.
Глубоко вдохнув мой запах, он ухмыльнулся.
– Ты пойдешь с нами, маленький демон.
Затем ударил меня по виску тупым концом меча. Я провалилась в темноту.
Глава 12
Когда я пришла в себя, не сразу поняла, что случилось. Я чувствовала запах горелого мяса и горько-сладкий привкус корня, который дал мне Паладин. Слово «боль» мало подходило, чтобы описать мои ощущения в полной мере: скорее, это походило на пытку.
Болело абсолютно все.
Моя кожа, мышцы, глаза, наверное, даже ресницы. Я не знала, осталась ли хоть какая-то часть моего тела, которая не болела.
Затем смутными вспышками начали возвращаться воспоминания.
Я упала.
Довольно серьезно.
Паладин пытался помочь мне, но… я едва подавила всхлип, вспомнив, как отлетела его голова.
Сквозь закрытые веки я чувствовала мерцание света. Открыв глаза, прислушалась к голосам в комнате.
В углу сидела женщина, а над ней стоял мужчина. Я находилась в какой-то хижине с бамбуковым полом и бамбуковыми стенами, грубо перевязанными стеблями.
– Кожа слишком сильно повреждена из-за падения. Придется продавать ее частями, – сказала женщина, и к горлу у меня подкатила желчь.
Мужчина зарычал:
– Тогда мы сначала вылечим ее, чтобы набить цену.
Женщина помолчала.
– Тебе повезло, что демоница закована в кандалы. Иначе она разорвала бы тебя на части.
Мужчина оскалился:
– Так ты можешь исцелить ее или нет? Я дам тебе десять процентов от того, что мы получим за нее на рынке.
Женщина вздохнула.
– Так и быть. Но я хочу двадцать. Если полностью ее исцелить, за одну только кожу мы получим столько, что сможем оба досрочно уйти в отставку.
Я прикусила язык, чтобы не закричать. Дернувшись, я поняла, что у меня связаны руки. По щеке скатилась слеза.