– Мам?
– Да, милая?
– Почему вас с папой изгнали из города? Вы рассказывали об этом месте так, как будто тут сплошной мрак, но сейчас мне так не кажется.
Я боялась, что услышу это от кого-то вроде Мередит, и предпочла услышать от них. За последние десять лет я спрашивала столько раз, но всегда получала один ответ.
Молчание.
– Скажи ей, – отец понизил голос.
– Ну уж нет, – она зарычала на него, и по рукам у меня побежали мурашки. Похоже, все хуже, чем я думала: раньше они никогда не спорили.
– Мам, мне уже двадцать один. Я больше не ребенок.
Что бы это ни было, я заслуживала узнать причину изгнания от собственных родителей, а не от кого-то постороннего.
Она вздохнула.
– Не могу. Я не готова.
Черт возьми… все это время я думала, что нас изгнали из-за проступка отца, но теперь задумалась: возможно, виновата была мама. Мои руки дрожали.
– Мам, ты меня пугаешь.
– Я расскажу, когда буду готова, – сказала она. – Мы с твоим отцом удивлены, но рады за тебя. Даже если Сойер тебя не выберет, ты получишь лучшее образование, прекрасную работу и хороший дом в Городе вервольфов. Это отличная новость… мы просто шокированы, вот и все.
Я поняла, что она пытается перевести тему. Ну и ладно.
– Сколько мойщиков стекол тут работает? – я решила прибегнуть к юмору, и была вознаграждена за это общим смехом.
Я подумала, что дам ей неделю или около того, чтобы она смирилась, что я здесь, а потом все равно попрошу рассказать мне все.
Мы поговорили еще немного о всяких мелочах, потом я пообещала звонить им каждый день, и мы закончили звонок.
Выйдя из комнаты, я обнаружила Сейдж, которая, прислонившись к стене в коридоре, печатала на телефоне.
– Готова к шопингу до потери пульса?
Я нервно рассмеялась.
– Не совсем.
Самый значительный шопинг в моей жизни включал разве что трату пятидесяти долларов в благотворительном магазине. У меня уходило много часов, чтобы найти что-то хорошее в подобных магазинах, но когда мне случилось наткнуться на винтажную футболку с автографом «Beatles»… это было как найти сокровище. Я никогда не стирала эту футболку в машине, чтобы не смыть автограф, а вместо этого осторожно полоскала в ароматизированной теплой воде, не касаясь следов ручки.
Она отмахнулась.
– Не позволяй Мередит испортить тебе день. Она со всеми такая.
Я уже успела забыть о встрече с Мередит. На самом деле меня больше беспокоила перспектива тратить чужие деньги.
– Я не привыкла к шопингу, – призналась я.
Она кивнула.
– Я тебе помогу. Будет весело!
Три часа и тридцать шесть кусочков суши спустя мы вышли из торгового центра с пятью пакетами одежды.
– Поверить не могу, что я сейчас потратила чужие две тысячи долларов, – я смотрела на пакеты, которые мы погрузили на электроскутер.
Сейдж лишь отмахнулась.
– Я постоянно это делаю с кредиткой отца. Все нормально. На карточках есть дневной лимит расходов, а раз ее приняли в магазине, значит, мы в лимит уложились.
Я хмыкнула. Мы выросли в очень, очень разных условиях. Я показала на сумки.
– Я купила только одно коктейльное платье. Думаешь, этого хватит?
В основном в пакетах были джинсы, шорты, майки и кроссовки, и еще несколько летних платьев в стиле бохо. Я также купила косметику, сковородку и несколько крутых сумок с металлическими заклепками.
Она хитро прищурилась.
– Хочешь выделиться из толпы? Не копируй этих леммингов. Серьезно, братец явно выбрал тебя не без причины. Думаю, ему нравятся футболки и джинсовые шорты.
Она показала на мою одежду. Я усмехнулась, но улыбка быстро увяла. Мы с Сейдж успели подружиться, и я не хотела ей врать.
– Знаешь, на самом деле я не нравлюсь твоему брату по-настоящему. Он провернул все только потому, что это был единственный способ вытащить меня из ссылки. Он просто посочувствовал мне.
Сейдж посмотрела на меня так, словно мне лет пять.
– О-о-о, значит, так он тебе сказал? Миленько.
Она нажала мне на нос, и я почувствовала тепло в груди. Что это значило? Неужели… Сойер действительно хотел со мной встречаться?
Я что, и правда участвовала в «Оборотне-холостяке»? Хотела ли я этого вообще? Я подумала о его пронзительно-синих глазах и о том, что он видел мой срыв. Это был момент слабости, момент борьбы, показывающий, как плохо со мной обращались в изгнании. Он видел это и… я все еще ему нравилась?
Ох. Мне вдруг стало не до шуток.
Мы доехали на скутере до жилого комплекса, и Сейдж помогла донести пакеты до комнаты. Она зевнула и сжала на прощание мне плечо.
– Сегодня было весело. Ты крутая.
Я улыбнулась.
– Мне тоже. Спасибо за поход по магазинам.
Она кивнула и пожелала спокойной ночи, а затем скрылась в своей комнате, дверь в которую находилась напротив моей.
Я собиралась тоже пойти к себе, но вдруг пробудилась моя волчица, и я помедлила на пороге. В этот момент я неожиданно… кое-что поняла.
Я свободна.
Я могла выйти наружу, трансформироваться в волка и впервые в жизни наконец пробежаться в зверином облике. Именно этого хотела моя волчица. Ухмыльнувшись, я закрыла дверь, схватила пропуск и помчалась к выходу из здания.
Консьержка Кендра посмотрела на меня, но ничего не сказала. В конце концов, я уже взрослая, а это практически колледж (в стиле «Оборотня-холостяка», да). Выскользнув наружу, я вдохнула прохладный ночной воздух.
Пробежка в волчьем облике. Раньше я не могла себе этого даже представить. Меня охватило радостное предвкушение.
Я бросилась через лужайку, улыбаясь ощущению холодного ветра в волосах. Несколько студентов направлялись в жилые корпуса. Луна высоко стояла в небе, мягко освещая лес, окружавший территорию университета. Я скользнула за группу деревьев и начала раздеваться, готовясь к трансформации. Я знала, что при трансформации вервольфы могут порвать одежду, если превращаются прямо в ней. Я схватилась за край футболки и потянула ее вверх, когда позади меня вдруг кто-то прокашлялся.
Вскрикнув, я натянула футболку обратно, прикрывая живот.
– Прости, я… эм… увидел, как ты раздеваешься, и решил, стоит дать тебе знать, что я здесь.
Я знала этот голос, хотя встречала его обладателя лишь однажды.
Повернувшись, я увидела Сойера, без рубашки и в свободных спортивных штанах.
Святая матерь кубиков…
Мой взгляд упал на его мускулистую грудь. Все слова мигом вылетели у меня из головы.
– Собираешься на пробежку? – спросил он, указывая на лес.
Я глупо кивнула, стараясь не пускать слюни, и показала ему свои свободные от кандалов запястья.
– В первый раз.
Он слегка нахмурился и кивнул в знак понимания.
– Я тоже собирался пробежаться. Хочешь присоединиться или предпочтешь побегать одна?
По правде говоря, я была в ужасе. Я никогда еще не превращалась. Было бы здорово сделать это в первый раз вместе с кем-то опытным… но он?
Я тяжело сглотнула.
– Я… на самом деле я понятия не имею, что делать. В смысле… я даже не знаю, как проходит полная трансформация. Не хочу быть в тягость.
Я знала, что совместные пробежки в волчьем облике – это что-то вроде гонки, где выявлялся быстрейший. Мама все время вспоминала о старых добрых деньках, когда бегала наперегонки с отцом вокруг кампуса.
От стыда у меня вспыхнули щеки, но в его взгляде не было жалости. Он кивнул. Потом подошел ко мне – я смотрела, как двигаются мышцы у него под кожей.
Господи помилуй. Он был самым горячим парнем, которого я когда-либо встречала. И я не сомневалась, что он прекрасно об этом знал.
– Ты никогда не будешь мне в тягость, – прошептал он, и у меня пересохло в горле. Затем переместился мне за спину: я чувствовала жар его тела. – Раздевайся, и я скажу, что делать. Не беспокойся, я отвернусь, пока ты не трансформируешься полностью.
У меня все внутри сжалось, когда он сказал «раздевайся». Я понимала, он не это имел в виду, но… черт.
Я прочистила горло и обернулась, чтобы убедиться, что он стоит ко мне спиной.
Да, так и было.
– Хорошо.
Мой голос дрогнул, и я ненавидела себя за это. Я никогда не была девчонкой, сохнущей по парням. Ты или хочешь быть со мной, и это круто, или нет. Я всегда уважала себя и не гонялась за кем-то. Этот «Оборотень-холостяк» был моим худшим кошмаром. Нравлюсь ли я ему? Нравятся ли ему остальные пятьдесят девушек? Я находилась здесь благодаря законам вервольфов или он действительно хотел со мной встречаться?
Не думая, я стянула футболку и бросила ее на ближайший плоский камень. Втянув воздух сквозь зубы, я расстегнула лифчик и бросила его следом. Желание моей волчицы пробежаться пересиливало страх оказаться обнаженной перед Сойером, даже если он не смотрел. Они тут все наверняка видели друг друга обнаженными, пока росли, и не считали это зазорным, но для меня это было важно. Похоже, он понимал. Он казался отличным парнем – что, по моему опыту, встречается довольно редко.
– Сойер?
Я швырнула трусики на ближайший камень и стояла полностью голая.
– Да?
Его голос упал на пару октав, и я не знала, потому ли это, что он видел, как я бросаю свое нижнее белье, но желание в его голосе было очевидно. Меня обдало жаром.
Я вдруг поняла, что так и не поблагодарила его за спасение из Дельфи и избавление от кандалов.
– Спасибо… что вытащил меня оттуда.
Молчание.
Когда он наконец ответил, голос у него звучал хрипло и серьезно.
– Твое место – здесь. Среди нас.
Нас. Я понимала, что он имел в виду «среди вервольфов», но, черт побери, в этот момент уже начала надеяться, что получу от него розу завтра на торжественном ужине. Я хотела узнать его поближе, прежде чем он женится на какой-нибудь Барби, и я никогда больше его не увижу.
– Что если… если я не смогу превратиться? – выдавила я.
Двадцать лет в магических кандалах наверняка сломали моего внутреннего волка. Разве не так?