Ага, – сказала женщина. – А еще?
Ну а если у тебя родится девочка, то не сможем, – сказал он. – Нам придется ее умертвить, если будет девочка. Девочка – это обуза. Я не могу позволить себе девочку. Ты же знаешь, что не могу. От девочки мне никакой пользы. Так-то вот. Мне очень жаль это говорить, лично я против и не хочу этого делать, но так устроен мир.
Так устроен мир, – сказала я. – Класс. Слава богу, мы-то живем в современном мире.
Мир до сих пор так устроен во многих местах по всему миру, – сказала Робин. – Красные чернила – девочка, синие – мальчик. Внизу медицинских заключений, чтобы родители знали (там, где не разрешается просто так делать аборт), если должна родиться девочка: делать аборт или нет. В общем, женщина пошла за себя помолиться. И когда она встала на колени в храме и помолилась пустоте, прямо перед ней возникла богиня Изида.
Как Богоматерь Лурдская[33], – сказала я.
Только гораздо, гораздо раньше, культурно и исторически, чем Богоматерь, – сказала Робин, – да и женщина не была больна, хотя, конечно, в Кносском государстве что-то явно прогнило, учитывая всю эту историю с убийством девочек. И богиня Изида привела с собой кучу своих друзей-божеств и родственников, в том числе этого бога с головой шакала. Как его зовут? Черт. Мне очень нравится… у него типа эти шакальи уши и длинная морда… что-то вроде бога-собаки… охраняет преисподнюю…
Не знаю. Это что, ключевой момент? – сказала я.
Нет. Короче, Изида поблагодарила женщину за ее стойкую веру и сказала, чтобы не волновалась. Просто рожай обычным макаром и расти ребенка, – сказала она.
Обычным макаром? – сказала я. – Богиня употребила фразу «обычным макаром»?
Боги бывают приземленными, если пожелают, – сказала Робин. – А потом она и все ее друзья-божества исчезли, будто их никогда и не было, будто женщина их просто выдумала. Но женщина очень обрадовалась. Она пошла и встала под ночным небом и протянула руки к звездам. И настал срок ребенку родиться. И он появился на свет.
Нельзя же всю жизнь просидеть в утробе, – сказала я.
И это была девочка, – сказала она.
Ну конечно, – сказала я.
И женщина назвала ее Ифис – в честь дедушки ребенка…
Мне нравится, – сказала я.
…и по случайности этим именем называли и девочек и мальчиков, что женщина сочла хорошим знаком.
И это мне нравится, – сказала я.
И, дабы уберечь ребенка, она воспитала его, как мальчика, – сказала Робин. – Ифис повезло: она была довольно привлекательной как мальчик, но при этом очень интересной как девочка. Наверное, она была точно такой же интересной, как ее подружка Ианта – светловолосая дочь одной из лучших семей на острове.
Ага, – сказала я. – Кажется, я понимаю, к чему дело клонится.
И поскольку Ифис с Иантой были ровесницами, они вместе ходили в школу, вместе учились читать, вместе познавали мир, вместе росли, и как только они достигли брачного возраста, их отцы немного поторговались, обменялись домашним скотом и деревня приготовилась к свадьбе. Но это еще не все. Дело в том, что Ифис с Иантой на самом деле, по-настоящему, очень-очень сильно полюбили друг друга.
У них екало сердце? – сказала я. – Все время казалось, будто они под водой? Они чувствовали себя омытыми светом? Они бродили, не зная, что с собой поделать?
Да, – сказала Робин. – Все это и многое другое.
Есть и другое? – сказала я. – Вот это да!
Образно говоря, – сказала Робин. – Назначили день свадьбы. Пришла вся деревня. Не только деревня, но и все хорошие семьи острова пришли. И некоторые с других дальних островов. И с материка. Пригласили несколько богов, и многие действительно пообещали прийти. А Ифис очень мучилась, потому что не могла себе представить…
Что она не могла себе представить? – сказала я.
Она не могла себе представить, как будет это делать, – сказала Робин.
Что ты имеешь в виду? – сказала я.
Она встала в поле подальше от деревни, чтобы никто не услышал, кроме разве что коз или коров, и закричала в небо, закричала в пустоту – Изиде, всем богам: зачем вы со мной так поступили? Вы мудачье. Вы приколисты. Посмотрите, что теперь произошло. В смысле, посмотрите вон на ту корову. Какой смысл давать ей корову вместо быка? Я не могу стать парнем для своей девушки! Я не умею! Лучше бы мне никогда не рождаться! Вы сделали меня неправильной! Лучше бы меня убили при рождении! Ничего мне уже не поможет!
Но, возможно, ее девушке, как ее там, Ианте, как раз и нужна девушка, – сказала я. – Ифис – явно тот самый тип парня-девушки или девушки-парня, который она обожает.
Ну да, согласна, – сказала Робин. – Это спорный вопрос. Но в оригинальной версии этого нет. В оригинале Ифис стоит и кричит на богов. Даже если бы здесь был Дедал, – кричала Ифис, – а он величайший изобретатель на свете, который умеет перелетать через море, как птица, хотя он всего-навсего человек! Но даже он не сумел бы изобрести ничего такого, чтобы уладить все между мною и Иантой. В смысле, ты, Изида, добрая и сказала моей матери, что все будет хорошо, но что же теперь? Теперь я должна жениться, и завтра я стану посмешищем для всей деревни, а все из-за тебя. Придут Юнона и Гименей. Мы станем посмешищем и для небес. Как я могу жениться на своей девушке у них на глазах, на глазах у отца, на глазах у всех? Но и это еще не все. Это еще не все. Я никогда, никогда в жизни не смогу удовлетворить свою девушку. Она станет моей, но никогда не будет по-настоящему моей. Это все равно что стоять посреди ручья, умирая от жажды, с полной пригоршней воды, которую не можешь выпить!
Почему она не может выпить? – сказала я.
Робин пожала плечами.
Просто так она думает в этот момент рассказа, – говорит она. – Она молодая. Ей страшно. Она еще не знает, что все будет хорошо. Ей всего двенадцать. Тогда это был брачный возраст – двенадцать лет. Я тоже была в ужасе, когда мне было двенадцать, и хотела жениться на другой девочке. (На ком ты хотела жениться? – сказала я. Джэнис Маклин, – сказала Робин, – из Кинмайлиза. Она была очень эффектная. У нее был пони.) Двенадцать или тринадцать – в ужасе. Легко можно решить, что это ошибка, что ты – ошибка. Когда все и вся, кого ты знаешь, говорят тебе, что у тебя неправильная фигура, легко поверить, что у тебя неправильная фигура. И еще не забывай, что историю Ифис придумал мужчина. Ну, я говорю «мужчина», хотя Овидий очень гибок, если сравнивать с другими авторами, гораздо гибче большинства. В отличие от большинства, он знает, что у воображения нет гендера. Овидий очень хороший. Он чтит все виды любви. Все виды историй. Но в этой истории, ну в общем, он остается римлянином, циклится на том, чего у девушек нет под тогами, и сам не может себе представить, как девушки могли бы без этого обойтись.
Я мельком заглянула под одеяло.
Не вижу и не чувствую, что мне чего-то не хватает, – сказала я.
Ах, как я люблю Ифис, – сказала Робин. – Просто обожаю. Погляди на нее. Ее нарядили мальчиком, чтобы спасти ей жизнь. А она стоит в поле и возмущается тем, как все устроено. Ради любви она готова на что угодно. Она бы рискнула полностью изменить свою суть.
Что произойдет дальше? – сказала я.
А ты как думаешь? – сказала Робин.
Ну, ей понадобится помощь. От отца никакой пользы, ведь он даже не знает, что его сын – девочка. Не больно-то наблюдательный. А Ианта думает, что все мальчики такие, как Ифис. Ианта просто счастлива, что выходит замуж. Но и она не захочет унижения, ведь над ними будет смеяться вся деревня. Ей тоже только двенадцать. Так что Ифис не может пойти и попросить ее о помощи. Короче… либо мать, либо богиня.
В точку, – сказала Робин. – И пошла мать переговорить с богиней по-своему.
Это одна из причин, почему Мидж такая обиженная, – сказала я.
Кто еще такая? – сказала Робин.
Имоджен. Ей пришлось все делать за мать, когда она ушла, – сказала я. – Возможно, потому она и такая худая. Ты заметила, какая она худая?
Ага, – сказала Робин.
Мне никогда ничего не приходилось делать, – сказала я. – Мне повезло. Я родилась без мифов. Я выросла без мифов.
Нет, никто не растет без мифов, – сказала Робин. – Важно то, что мы делаем с мифами, когда вырастаем.
Я вспомнила нашу мать. Вспомнила, как она говорила, что ей нужно было освободиться о того, чего люди от нее ожидали, иначе бы она просто умерла. Я вспомнила отца, как он развешивал белье во дворе в первые дни после ее ухода. Я вспомнила семилетнюю Мидж, как она сбегала по лестнице, чтобы его подменить, потому что соседи смеялись, видя мужчину у бельевой веревки. Умничка, – сказал отец.
Что там дальше, – сказала я. – Продолжай.
Короче, значит, мать, – сказала Робин, – пошла в храм и сказала в никуда: слушай, хватит уже. Ты мне сказала, все будет нормально. А теперь у нас завтра это грандиозное бракосочетание, так что все пойдет не так. Короче, не могла бы ты просто разрулить для меня эту проблему? Пожалуйста.
И она вышла из храма, и храм затрясся, а двери храма задрожали.
И тут – кто бы мог подумать, – сказала я.
Ага. Подбородок расширяется, шаг становится шире – абсолютно все становится шире. Когда мать добралась домой, девочка Ифис уже стала тем самым мальчиком, который нужен был ей и ее девочке. Мальчиком, который нужен был обеим семьям. И нужен был всем жителям деревни. И нужен был всем людям, что пришли отовсюду и жаждали попасть на очень хороший праздник. И нужен был пришедшим в гости богам. И нужен был конкретной исторической эпохе с ее собственными представлениями о том, какие извращения особенно волнуют в любовной истории. И нужен был автору «Метаморфоз», ведь ему позарез нужна была счастливая любовная история в конце IX-й книги, чтобы он мог рассказать несколько непристойных историй о людях, которые несчастливо и со страшными последствиями влюбляются в своих отцов, братьев, разных неподходящих животных и призраков своих мертвых возлюбленных, – сказала Робин. – Вуаля. Все улажено. Но проблемо. В «Метаморфозах» полно богов, которые обижают, насилуют людей, а потом превращают их в коров или ручьи, чтобы те ничего не рассказали, охотятся на них, пока люди не обращаются растениями или реками, и наказывают их за гордыню, высокомерие или мастерство, превращая в горы или насекомых. Счастливые истории в этой книге – редкость… Но вот занялся новый день, и все на свете открыли глаза – то был день свадьбы. Пришла даже Юнона, и Гименей тоже там был, и все семьи Крита собрались в своих пышных нарядах на грандиозное празднество по всему острову, когда девушка встретила у алтаря своего парня.