[49], «Время вопросов»[50], «Вечерний обзор новостей» и некоторые другие телепередачи подали прошение в мэрию, мечтая записать программу на фоне знаменитых стен со слоганами. Возможно, искусство Инвернесса и породило подражания в других городах и весях, – сказала мэр, – но они не так хороши, как в городе, отличительным девизом которого, написанным на всех вывесках у всех въездов в город, с сегодняшнего дня будет такой: «Сто тысяч приветствий, а если заметите несправедливость, напишите об этом! Ceud Mile Failte! Cóir! Sgriobh!»[51]
Кошмарный слоган, – сказала я вполголоса Робин.
Твоя сестра придумала, – сказала Робин. – Уж точно метит на пост креативщика в мэрию.
Где твои родители? – спросила я Робин. Она показала. Они стояли у стола с напитками вместе с Венерой, Артемидой и Дионисом; ее мать и отец тискали младенца Купидона, что было затруднительно из-за стрел (на самом деле, позже возникла небольшая суматоха, когда Лоррен порезала палец о наконечник стрелы, а затем было еще больше проблем, когда Артемида и Шантель спустились на берег реки и в сумерках пускали стрелы в кроликов, резвившихся в траве рядом с Замком, и поскольку Шантель была очень близорукой, пришлось возмещать ущерб, нанесенный четырем проезжавшим мимо машинам, а Брайана пришлось успокаивать после того, как Шантель приняла вечный обет безбрачия, – короче, хорошо все-таки, что Шантель пришла с мамой.).
Затем мы выступили с речами, и Мидж зачитала извинения, в том числе – от Лох-несского чудовища, которое прислало нам старый ржавый подводный радиолокационный сканер, несколько подписанных фотографий со своим изображением и прелестный набор серебряных ножей для рыбы, а еще была стихотворная телеграмма от Джона Нокса[52], с черно-золотой каймой: к сожалению, он не смог присутствовать даже мысленно:
Ваше здоровье!
Как ваше здоровье?
Столько народу —
Что в преисподней чертей!
Но ради свадьбы
Не грех сказать бы:
Содвинем же разом бокалы
Во славу проклятой чете!
Затем мы получили благословения и выслушали тосты. Род ваш славный процветет. Вам богатство и почет, cчастья годы без числа я, Юнона, принесла[53], пока не высохнут моря, мой друг, не разрушится гранит[54]. Пусть лета нашего нетленны будут дни[55]. Пусть дорога поднимается нам навстречу, и пусть Господь всегда держит нас в ладони Своей[56]. Собака, стоявшая на задних лапах, перебрала виски. Царственная богиня, вероятно, сама Изида, все время лепила из глины чудесных новых гостей. Прекрасная греческая пара грациозно подошла и пожала нам руки: мы тоже новобрачные, сказали они и спросили, как прошла подготовка к свадьбе? Такая же нервотрепка была, как и у нас? Они никогда не думали, что у них получится. Но все получилось, и они были счастливы и пожелали всем нам счастья. Они пригласили нас провести медовый месяц на Крите, где нас радушно примут их семьи, и мы с Робин так и сделали по окончании свадьбы – пожарили со всех ног на этот жаркий остров, сплошь поросший дикими цветами, майораном, шалфеем и тимьяном, с крошечными белыми, розовыми и желтыми цветочками, мощно пробивающимися сквозь скалы, и ароматами трав, соли и моря вокруг. Мы стояли там, откуда вела начало история Ифис, стояли между красными колоннами в реконструированном дворце, ходили в музей, чтобы взглянуть на древнее, собранное по кусочкам, отреставрированное изображение атлета или акробата – парня или девушки или то и другое вместе, который был таким ловким/которая была такой ловкой, что совершил/совершила сальто над спиной нападающего быка. Мы стояли там, где жили цивилизованные, богатые, образованные минойские каннибалы, пока природа просто не затопила их, предав забвению, и вспоминали историю, возникшую из их ритуалов, историю о ежегодном принесении семи мальчиков и семи девочек в жертву зверю с головой быка, и о хитроумном художнике, который изобрел человеческие крылья и придумал способ, как мальчикам и девочкам безопасно выбраться из кровавого лабиринта.
А там на свадьбе уже заиграл оркестр, и шум был знатный, ведь пришел легендарный краснолицый скрипач, который играл на всех лучших свадьбах, и он выпил и достал свою скрипку, а этот человек умел превращать изогнутую деревяшку, конский волос, кетгут и канифоль в черного дрозда, а затем в целую стаю черных дроздов, поющих каждый вечер все вместе, затем в выводок счастливых лососей, возвращающийся в порт долгожданный корабль, долго ожидающих в удачном месте двух людей, которые еще не знакомы друг с другом и должны встретиться именно здесь, где камни зарастают травой и где пересекаются границы. То была песнь потока вещей, песнь незапруженной реки, и у скрипача был приятель, который вторил мелодии и, подыгрывая своему партнеру, извлекал из всего, к чему прикладывал руку (свисток, аккордеон, арфа, гитара, старая пустая масленка и палка или камень, чтобы по ней стучать), такую музыку, что кусты и деревья не только вылезали из земли и передвигались туда, где лучше слышно, но и подкидывали свои листья и веточки в воздух, все чайки хлопали крыльями, все хайлендские собаки лаяли от радости, все крыши на домах плясали, каждый булыжник во всем городе подрывался, становился на свой заостренный угол и делал счастливый пируэт, даже старый собор прыгал и скакал на незыблемом фундаменте.
И тогда вверх по реке, по которой никогда не поднимался ни один корабль, поднялся изумительный кораблик, с двумя большими выступами из стеклопластика, похожими на рога козы, коровы или богини, спереди и с надутым белым парусом на фоне деревьев и неба. Как он пробрался с озера через острова, как совершил невозможное, как пробрался под Больничным мостом с этим надутым гигантским парусом – этого мы никогда не узнаем, но он пробрался, прошел вдоль набережной Несс и пришвартовался прямо внизу под нами, и за штурвалом стояла наша бабушка, а канат забросил на причал наш дедушка. Роберт и Хелен Ганн – они вернулись из плавания, аккурат к празднику.
Мы почувствовали, что в наших водах что-то происходит! Ступив ногой на сушу, наша бабушка окликнула нас. Мы не могли этого пропустить – ни за что на свете!
Ну что, девочки, вы хорошо себя вели? А люди хорошо себя с вами вели? И как ваш улов? Славную рыбу поймали? – это наш дедушка, обнимая нас старыми руками, ерошил нам волосы.
Они были моложе, чем в день отплытия. Они были смуглыми и крепкими, а их лица и руки – морщинистыми, как стволы деревьев. Они познакомились с Робин. Они познакомились с Полом. Они сжали их в объятьях, как родных.
Бабушка сплясала с Полом канадский амбарный танец.
А дедушка сплясал с Робин гей-гордонс.
Музыка и танцы продолжались до поздней ночи. На самом деле, танцы продолжались, даже когда ночь закончилась, опять рассвело и забрезжил новый день.
Угу. Ладно. Знаю.
В моих мечтах.
В смысле – мы стояли на берегу реки под деревьями, только вдвоем, и обещали окружающей пустоте – пустоте, породившей нас, пустоте, нас слушавшей, – что искренне желаем превзойти самих себя.
И весть заключается в этом. Вот так. Вот и все.
Круги, что расходятся на поверхности озера над брошенным камнем. Глоток воды, предложенный жаждущему путнику на дороге. Всего лишь то, что происходит, когда вещи соединяются, когда, скажем, водород встречает кислород, или давняя история встречает историю нынешнюю, или камень встречает воду встречает девушку встречает парня встречает птицу встречает руку встречает крыло встречает кость встречает свет встречает тьму встречает глаз встречает слово встречает мир встречает песчинку встречает жажду встречает голод встречает нужду встречает мечту встречает реальность встречает то же встречает разное встречает смерть встречает жизнь встречает конец встречает начало, снова и снова, история о самой природе, вечно изобретательной, делающей одну вещь из другой и превращающей одну вещь в другую, и ничто не сохраняется, и ничто не теряется, и ничто никогда не погибает, и вещи могут вечно изменяться, потому что вещи всегда будут изменяться, и вещи всегда будут разными, потому что вещи всегда могут быть разными.
А истории, которые необходимо рассказать, всегда бросали нам веревку, чтобы мы могли перейти через любую реку. Они помогали нам сохранять равновесие высоко над любой расселиной. Они сделали нас прирожденными акробатами. Они сделали нас храбрыми. Они идеально нам подошли. Они изменили нас. Такова их природа.
Всегда бывает совсем другой коленкор, – сказал мне на ухо дедушка, когда спустился и сунул мне в руку теплый камень – вот он наготове, чтобы я швырнула.
Так ведь, Антея?
Так, дедуля, – сказала я.
Слова благодарности
Историю Жгучей Лили я позаимствовала из рассказа о ранних годах жизни Лилиан Лентон в книге Джилл Лиддингтон «Бунтарки»[57].
Миф об Ифис излагается в 9-й книге «Метаморфоз» Овидия. «Приношенья несите же в храмы! Радуйтесь, страх отрешив, – и несут приношения в храмы»[58]. Это одна из самых радостных метаморфоз во всем произведении, один из самых счастливых концов этих историй о желании изменений и их разветвлениях.
Статистические данные из четвертой главы были приведены «Женщинами мира» (www.womankind.org.uk), британской благотворительной организацией, цель которой – обеспечить правом голоса, помощью и другими правами ущемленных женщин по всему миру.