Потому-то Шахмар и приказал дивам не калечить и не убивать никого, кроме солдат: он не хотел разрушать Аташар. Он хотел им править.
– Ну? – обратился Шахмар к Сорушу. – Ты готов сложить корону, чтобы защитить свой народ? Готов преклонить предо мной колени, умолять меня?
Соруш поднял голову и посмотрел врагу в глаза.
– Создатель защитит нас, – ответил он не так громко, как Шахмар, но уверенно. – Ты потерпишь неудачу.
Шахмар не ответил. Он молча смотрел на Соруша, не двигаясь с места. Наконец, он грациозно повернул голову и посмотрел прямиком на Сорэйю.
– Нет, – выдохнула она.
Она не осознала, что произнесла это вслух, но понимание пришло к ней, когда мать обняла ее.
Шахмар двинулся в направлении Сорэйи.
– Ох, кажется, я все понял. Ты отказываешься сдаваться, считая, что имеешь защиту Симург.
Чем ближе Шахмар подходил к Сорэйе, тем сильнее Таминэ обнимала ее. Он остановился прямо перед Сорэйей, неодобрительно покачивая головой.
– Члены этой семьи так много лгут. Возможно, настало время раскрыть правду.
Шахмар обхватил запястье Сорэйи чешуйчатой рукой и резко подтянул к себе, вырывая ее из объятий матери.
Сорэйя и Таминэ вскрикнули, но див с бивнем не дал Таминэ последовать за дочерью. Шахмар без особых усилий заставил Сорэйю последовать за ним к центру сада и встать напротив ее брата. Соруш не смотрел на Сорэйю, никак не отреагировал на крики матери и сестры: он знал, что Шахмар использует любое проявление эмоций против него.
Но затем его глаза едва заметно расширились, когда он осознал, что Шахмар держит Сорэйю за голую руку. Однако Шахмар все же заметил.
– Расскажешь ему сама? Или позволишь мне? – обратился он к Сорэйе, все еще держа ее за запястье.
Сорэйя подняла на Шахмара молящие глаза. Тут она впервые заметила, что местами между чешуйками у него на лице проглядывала кожа. Под личиной Шахмара она увидела облик Азэда. Лицо юноши, которым он был до преображения. Того, к которому она прониклась доверием и с которым хотела сбежать. При виде его лица Сорэйя испытала вспышку гнева, несмотря на застилающее глаза чувство вины.
– Не прикасайся ко мне, – сказала она сквозь зубы, выворачивая руку из хватки Шахмара.
Сказать, что предпочтет отсутствие физического контакта его прикосновениям, ей виделось ужаснейшим оскорблением.
Шахмар издал тихий рык и опустил глаза на Сорэйю. Он вновь схватил ее за запястье и заставил повернуться лицом к толпе.
– Народ Аташара! – обратился он к своей аудитории. – Уверен, вам доводилось слышать слухи о загадочной сестре шаха. Наверняка вы гадали, зачем ее скрывают и почему она никогда не выходит на люди вместе с семьей.
Сорэйя вновь постаралась вырваться, но его когти впивались ей в кожу.
– Так позвольте же мне открыть вам правду о проклятии шахзаде! – продолжил он, опуская глаза на Сорэйю и расплываясь в улыбке.
Шахмар указал на Таминэ, которую все еще держал другой див.
– Родив, ваша обожаемая царица-мать, бывшая тогда шахбану, взяла свою новорожденную дочь и отнесла к дивам, прося даровать ей защиту.
Защиту? Сорэйя прекратила сопротивляться и застыла на месте. Она сказала Азэду, что это мать наложила на нее проклятие, однако даже она сама не знала причины. Но если ему была известна причина, это значит, что он знал обо всем с самого начала. Что наблюдал за тем, как она мечется между подземельем, дахмой и храмом огня, ища ответов и пачкая руки в крови. Однако хоть она и ненавидела его за это, Сорэйе не терпелось услышать, что же он скажет дальше.
– И дивы согласились, так как когда-то шахбану им помогла. Они были у нее в долгу. Они наложили на ребенка проклятие и наполнили ее вены ядом, для смерти от которого было достаточно единственного прикосновения.
Шум толпы усилился и стал походить на звук, исходящий от улья разъяренных ос. Как могла мать шаха пойти на подобное? Как мог шах скрывать правду о проклятии своей сестры от придворных все это время? Какие еще секреты хранила их семья?
Однако Сорэйя знала, что худшая часть рассказа еще впереди.
Шахмар вновь заставил ее повернуться туда, куда он хотел. Теперь он держал ее за руки, и она не могла отвернуться от разбитого горем лица брата.
– Так что эта девочка решила отомстить наложившим на нее проклятие родственникам. Она дождалась дня свадьбы своего брата и направилась в храм огня, убила стражников и затушила Царский огонь. Ведь она узнала, что в огне скрывалось то, что было необходимо ей для снятия проклятия – перо Симург.
Шахмару не было необходимости объяснять что бы то ни было еще. Он взял Сорэйю за подбородок, таким образом демонстрируя всем присутствующим, что может дотронуться до нее без каких бы то ни было последствий.
Сорэйя не могла даже отвернуться, чтобы не смотреть в глаза брату.
– Извини, – попыталась сказать она, но слова утонули во всхлипываниях.
Шахмар отпустил ее, и Сорэйя тут же рухнула на землю, сломленная грузом вины, стыдом перед братом и секретами матери. Она нашла в себе силы поднять голову и увидела, как Шахмар медленно подходит к Сорушу. Движения его были столь же элегантны, что и до того, как он раскрыл свою истинную сущность. Когда Сорэйя думала, что между ними что-то есть.
– Ну что? Все еще веришь, что Создатель убережет тебя? Думаешь, сможешь защищать Аташар лучше меня? Или все же преклонишься предо мной? – спросил Шахмар и повернулся, чтобы обратиться к толпе. – Преклонитесь ли вы предо мной, чтобы спасти свою страну от разрушения?
Сорэйя не заметила, кто первым опустился на колени. Она не знала, преклонялись ли люди перед Шахмаром от злости на ее семью или от отчаяния. Однако находившиеся в саду влиятельнейшие люди Аташара опускались на колени, избирая нового шаха. Сорэйя их не винила: проявление гордости или преданности лишь привело бы к еще большим разрушениям.
Вскоре почти все бозорганы стояли на коленях. Исключение составляли лишь родственники шаха: тети, дяди и двоюродные братья и сестры. Ло-ле́ и ее раненый отец сгрудились вместе с Таминэ и Сорушем.
Сорэйя лежала на земле и гадала, посмотрит ли на нее брат. Она не отводила от него глаз. Однако Соруш смотрел на узурпатора и медленно опустился сначала на одно, а затем и на другое колено, припав лбом к земле.
Шахмар победил.
14
Сорэйя всегда думала о себе, как об узнике, заточенном в стенах Гольваара. А сейчас она им и правда была.
Стоит признать, тюрьма ее была роскошна. Она жила в покоях в новом крыле, куда обычно селили наиболее важных из гостей самого шаха. Роскошь покоев, однако, несколько пострадала от усилий дивов, вынесших все, что можно было использовать в качестве оружия или для бегства. Здесь отсутствовали постельное белье, ножи для вскрытия писем и вся мебель, которую можно было вынести. Когда дивы привели ее сюда и заперли в покоях, она почувствовала тоску по тьме подземелья – в ней Сорэйе было много комфортнее помещения, в котором негде было спрятаться.
Однако не это было самой большой проблемой, а то, что отсюда было невозможно сбежать. Сорэйя прекрасно понимала, почему Шахмар решил запереть ее и прочих родственников шаха в этой золотой клетке.
«Эти туннели есть по всему дворцу?»
«Их нет только в новом крыле на другой стороне дворца».
И все же Сорэйя первым делом проверила стены на наличие пустот. Ей все равно было нечем больше заняться, кроме как гадать, как долго Шахмар собирается сохранять их жизни. Она думала, что Шахмар казнит ее брата прямо в саду, как только тот преклонит колено. Однако див всего лишь приказал своим солдатам собрать членов царской семьи и прочих не преклонивших колен и заточить их всех в новом крыле. Сорэйя понимала, что дело не в том, что он решил их пощадить. Она полагала, что Шахмар намеревается убить их позже тайком, дабы не огорчать своих новоиспеченных подданных.
Сорэйя ходила по комнате, прикладываясь к стенам ухом и простукивая их, надеясь услышать эхо. Оно бы означало, что Сорэйя ошиблась и в новом крыле потайные ходы все же были. Однако вместо этого она продолжала слышать лишь беспрестанно повторяющиеся у нее в голове слова: «Это твоя вина. Это твоя вина. Это твоя вина».
Стоило ей подойти к двери, как та отворилась, и Сорэйя застыла на месте с поднятой в воздух рукой. В покои сунул голову див с клювом. Он осмотрелся, перевел взгляд на Сорэйю и втолкнул в покои Таминэ. Затем он захлопнул за собой дверь, оставив их наедине.
Было ли то, что их заточили вместе, совпадением? Или Шахмар надеялся, что они поубивают друг друга, и ему не придется делать этого самому?
Они посмотрели друг на друга. Обе стояли молча, не двигаясь. Их платья были перепачканы, лица заплаканы, а сердца обливались кровью. Сорэйя не знала, что ей делать. Молить о прощении? Требовать объяснения? Даже в сложившейся ситуации она не была уверена, может ли говорить с матерью без подобающих ее статусу вежливости и формальностей.
Наконец, Таминэ подошла к Сорэйе. Глаза у нее блестели. Она протянула руку к лицу Сорэйи. Та по привычке отпрянула, и лицо Таминэ исказила болезненная гримаса. Сорэйя поняла, что мать восприняла это как неприятие ее дочерью.
Таминэ тяжело вздохнула, развернулась и подошла к окну. Сорэйя уже осмотрела его: через него было не пролезть, да и расположено оно было слишком высоко. Даже будь возможным выпрыгнуть из него, все бы закончилось поломанными костями. Она хотела было сказать об этом, но тут Таминэ повернулась к ней и заговорила.
– Ты не удивилась, когда он сказал, что это я попросила наложить на тебя проклятие. Ты уже знала.
– Да, но я по-прежнему не знаю зачем.
Таминэ либо не уловила вопроса в тоне Сорэйи, либо решила проигнорировать его.
– Как ты узнала?
– От дива, – ответила Сорэйя, не видя смысла и дальше скрывать правду. – Той, что заточена в подземелье.
– Ты разговаривала с ней? – спросила Таминэ, подняв бровь.
– По просьбе Соруша. Он просил докладывать ему, если мне удастся уз