– Я была в бешенстве, когда узнала. Нашему с ней союзу пришел конец.
По повисшей тишине и пристальному взгляду Сорэйя поняла, что ему хочется ей поверить.
– Почему я должен тебе верить? – спросил он наконец.
Сорэйя закрыла глаза. Внутренним взором она увидела трепещущее пламя свечи.
– Потому что я могу выдать ее тебе, – с трудом выдавила она.
Это было самым ужасным предательством, о котором она могла помыслить. Однако лишь так ей удастся вновь заполучить доверие Азэда.
Сорэйя открыла глаза и обнаружила, что он с интересом наблюдает за ней.
– Каким же образом?
– Она приходит ко мне в комнату после того, как ты отбываешь в Гольваар. Если ты спрячешься, то сможешь поймать ее, когда она появится.
– И ты не будешь против?
Сорэйя кивнула, радуясь приобретенному за долгие годы умению подавлять эмоции.
– Меня не волнует, что с ней произойдет.
Азэд подошел к стоящему у стены железному ларю. Он что-то достал из него и вновь подошел к Сорэйе. Тогда она увидела, что на руке у него висел моток веревки. «Он схватил меня, связал крылья, чтобы я не могла перевоплотиться», – вспомнила она слова Парвуанэ. Азэд направился к двери и жестом приказал следовать за ним.
– Сейчас? – спросила Сорэйя слегка дрогнувшим голосом.
– А что такого? – ответил он, холодно посмотрев на нее. – До ее прихода осталось недолго. Если ты сказала правду, то ждать нет смысла.
Сорэйя последовала за ним в туннели, быстро переставляя ноги, чтобы поспевать за его решительной походкой.
– Что ты хочешь с ней сделать?
– Ты сказала, что тебе все равно, что с ней произойдет, – ответил Азэд, и Сорэйя смолкла.
«Он ее не убьет», – напомнила она себе. Парвуанэ сказала ей, что он не убивает пэри́к, а ловит их. Скорее всего, он будет держать ее без сознания, как других пэри́к до того. Но что, если она неправа? Вдруг он решит не рисковать и убьет ее, лишь бы Парвуанэ не сбежала? Что, если оставит в живых, но вновь порвет крылья или придумает другой способ навредить ей? Сорэйю начало тошнить. Возможно, если она использует свечу, чтобы подать знак Парвуанэ, то та поймет, что ей нельзя появляться. Тогда Сорэйя скажет ему, что они с Парвуанэ поссорились и она покинула ее.
Сорэйя отрепетировала этот разговор в голове, так что на подходе к комнате она уже взяла себя в руки.
Перед собранным Азэдом званым ужином Сорэйя оставила канделябр на дальнем конце стола, давая Парвуанэ понять, что ситуация небезопасна. Он стоял там же, где она его оставила. Если Сорэйя не станет переставлять его, то сможет сделать вид, что Парвуанэ уже должна была прийти. Она указала на темную часть комнаты за столом, где Азэд мог бы спрятаться. Он кивнул и сжал веревку в руках.
– Она может и не прийти, – быстро обронила Сорэйя. – В нашу последнюю встречу мы поссорились. Я сказала ей, что с меня хватит.
Азэд мягко рассмеялся и взял голову Сорэйи в руки, задев ее щеку веревкой.
– Надеюсь, что она все же появится. Потому что в противном случае я буду склонен решить, что ты солгала мне. Тогда я приму меры для того, чтобы ты больше не смогла предать меня. Как ты там сказала? Что я контролирую тебя до тех пор, пока у меня твоя семья? Заключим же сделку. Если сегодня ночью я схвачу Парвуанэ, то я сохраню жизнь членам твоей семьи. За исключением твоего брата, разумеется. Но если она сегодня так и не появится или сбежит от меня, то я начну убивать их одного за другим всякий раз, как ты вздумаешь не повиноваться. И начну я с симпатичненькой невесты твоего брата.
Он отпустил ее и спрятался в плохо освещенной нише. Его нахождение в комнате выдавали лишь горящие желтым глаза. Сорэйя постаралась успокоить дыхание, отсчитав три секунды. Затем она подошла к столу и поставила канделябр перед собой.
Прошло несколько секунд, с каждой из которых Сорэйе становилось все тяжелее на душе. Зрение поплыло, а во рту стоял горький привкус желчи. В голове у нее вновь и вновь раздавался голос Парвуанэ: «Ты остаешься со мной?» Она пожалела, что не ответила «да». Что не сказала этого от всего сердца, во всех смыслах этого слова. Сорэйя сожалела, что у нее не осталось еще хотя бы одного теплого воспоминания о проведенном ими вместе времени. Что вскоре она увидит боль предательства в глазах Парвуанэ, очаровавших ее в первую же их встречу.
Краем глаза Сорэйя заметила трепет крыльев, а затем Парвуанэ появилась рядом со столом, стоя спиной и крыльями к Азэду.
Сорэйя хотела что-нибудь сказать и предупредить ее, хотя бы извиниться, но любое проявление преданности Парвуанэ вызвало бы у Азэда подозрения.
– В чем дело, Сорэйя? – спросила Парвуанэ, слегка покачав головой. – Ты все еще злишься на меня?
Сорэйя увидела, как из темноты появился Азэд и принялся подкрадываться к Парвуанэ, держа в руках туго натянутую веревку.
– Разумеется! – ответила Сорэйя предательски безжизненным голосом, несмотря на попытку звучать убедительно. – Ты солгала мне.
Будто специально дожидаясь, пока Сорэйя произнесет эти слова, Азэд набросился на Парвуанэ, намереваясь связать ее крылья. Двигался он невероятно проворно, зная, что делает. Парвуанэ сопротивлялась, как могла, но он набросил на нее веревку и потянул на себя. Веревка стянула крылья, и Азэд схватил Парвуанэ за горло одной рукой, не давая ей пошевелить головой.
Сорэйя не смогла сдержать слезы, стоя в стороне со сжатыми в кулаки руками и не принимая участия в происходящем. Она не могла позволить себе заговорить: если бы она открыла рот, из него бы вырвалось «Прости меня».
– Парвуанэ, – негромко прорычал Азэд. – Неужели ты по мне не скучала? Мы так долго были вместе. Не представляю, что бы ты делала без меня.
Парвуанэ выдавила из себя смешок, несмотря на все еще сжимавшую ее горло руку.
– Думаешь, мне есть дело до того, что ты со мной сделаешь? Я освободила сестер. Больше меня ничто не волнует.
– Ничего, я снова их поймаю. Уже год прошел с тех пор, как я в последний раз поймал одну из вас. Я уж было заскучал.
Он толкнул ее вперед, и она упала на пол перед Сорэйей. Крылья ее были крепко связаны веревкой, один конец которой по-прежнему был у Азэда. «Я могла бы развязать ее, – подумала Сорэйя. – Если я потороплюсь, то она успеет перевоплотиться. И тогда Ло-ле́ умрет, а за ней и другие».
Парвуанэ рывком поднялась на ноги и посмотрела на Сорэйю сквозь свои черные волосы.
– Выходит, ты сделала выбор. Я знала, что в итоге ты примкнешь к нему.
– О чем ты? – нахмурилась Сорэйя, искренне растерянная.
Парвуанэ вновь выдавила из себя смешок, но глаза ее были суровы и холодны.
– У вас слишком много общего. Я поняла это, еще находясь в подземелье. Всякий раз, как мы с тобой разговаривали, я вспоминала наши с ним разговоры много лет тому назад. Я думала, мне удастся уберечь тебя от его ошибок. Мне стоило догадаться, что мои старания тщетны, – пояснила Парвуанэ, и лицо ее скривилось в гримасе. – Вы стоите друг друга.
– Поднимайся, – приказал Азэд, дергая за веревку и вынуждая Парвуанэ вскрикнуть от боли. – Ты достаточно сказала.
– Поздравляю, Азэд, – сказала она, произнеся его имя, будто ругательство.
Она поднялась на ноги и вновь заговорила, обращаясь к Азэду, хоть и смотрела при этом на Сорэйю.
– Ты наконец-то нашел кого-то столь же гнусного и презрительного, сколь ты сам. Я бы держала ее поближе к себе, будь я на твоем месте.
Слова Парвуанэ были особенно больны в свете того, что совсем недавно Сорэйя едва не поддалась Азэду. Была ли правда в ее словах? Или в ней говорил гнев от предательства? Сорэйю всю так и трясло от попыток сохранить молчание. Она понимала, что стоит ей оспорить сказанное Парвуанэ или опровергнуть сказанное ей, как Азэд тут же ее раскроет.
– Мне жаль, что это произошло при таких обстоятельствах, – только и смогла проблеять Сорэйя, не рискуя проговориться.
– Разумеется, – ответила Парвуанэ с презрением.
Азэд взял ее за шею сзади и повел к двери. От вида того, как он уходил с самодовольным видом, она пришла в бешенство. Теперь он владел ей. Теперь она сможет сбежать от него, лишь оборвав все связи со всеми теми людьми, которых она предала.
Прежде чем вывести Парвуанэ, Азэд повернулся и обратился к Сорэйе.
– Ты доказала свою преданность. Я вернусь завтра, – пообещал он и ушел вместе с Парвуанэ.
Сорэйя была не в силах сдвинуться с места. Она стояла без движения, будто время остановилось бы, сохраняй она неподвижность. Ее гнев утих, стоило Азэду и Парвуанэ выйти из комнаты. Она всегда хотела затушить тлеющий в глубинах ее сердца гнев, уверенная, что однажды он обратит ее в чудовище. Она не осознавала, что гнев в ней теплился лишь до тех пор, пока у нее была надежда. Как только ее не осталось, пропал смысл и в том, чтобы сражаться. Так что и в гневе больше не было нужды.
Наконец, Сорэйя нашла причину сойти с места. Она подошла к столу и задула свечи, оставшись в кромешной темноте.
В отсутствие пламени свечей Сорэйя потеряла какое-либо представление о течении времени и не имела ни малейшего представления о том, как долго она пролежала на полу, свернувшись калачиком. Из плотно закрытых глаз по ее щекам текли обжигающе горячие слезы. Она очень хотела уснуть, чтобы получить хотя бы временную передышку от одолевавших ее мыслей и воспоминаний, но вместо этого лежала в разворачивающемся наяву кошмаре. Она не могла забыться сном, но и не имела сил на то, чтобы выдернуть себя из этого странного состояния.
Должно быть, прошел не один час, прежде чем Сорэйя нашла в себе силы открыть глаза. Она тут же обнаружила, что на нее смотрят повисшие в воздухе оранжевые точки.
Мысли ее были смешаны, голова болела. Она тут же вскочила с пола. В комнате стоял непроглядный мрак. Видно было лишь две горящие точки, зависшие в воздухе рядом со столом. От них исходил низкий гудящий звук. Тут Сорэйя догадалась.
– Париса? – прошептала она.
Огоньки погасли, а рядом со столом выпрямилась неясная фигура. Париса зажгла свечи, воспользовавшись лежавшим рядом кремнем. Комната осветилась, и Сорэйя встретила ее осуждающий взгляд.