Утром Сорэйя проснулась от проникающего в комнату солнечного света. Это показалось ей странным, так как ночью она оставила занавески закрытыми.
Она проморгалась, заслонив глаза от льющегося из окна солнца. Ночь у нее выдалась беспокойная. Она пыталась придумать, что ей делать после того, как оба ее плана не сработали. Ей не удалось ни добыть перо Симург, ни использовать кровь. На протяжении всей ночи у нее в голове крутились слова Азэда: «Я вырежу всех членов твоей семьи у тебя на глазах с той же легкостью, с какой вырезал членов собственной». Как же будет правильно поступить? Отказать ему, зная, что это может привести к смерти ее родных? Убить брата, чтобы спасти остальных? Было ли предложенное Насу решение единственным оставшимся вариантом? Через некоторое время Сорэйя все же уснула, так и не найдя ответа.
Она села в постели и посмотрела на источник света. Тогда она увидела, что гулистан пришел ей на выручку.
Одна из дверей в него была открыта. Через нее-то в комнату и лился свет. В дверном проеме и на полу виднелось переплетение шипов и роз, загибающихся вокруг двери и тянущихся в комнату. Сорэйя встала с постели и подошла поближе, желая рассмотреть их.
Когда она видела гулистан в последний раз, он по-прежнему был разрушен. Теперь же он не просто вернулся к своему прежнему состоянию – сейчас жизнь била в нем ключом. Розовые кусты протянулись по всей длине сада и карабкались вверх, едва ли не целиком закрывая собой стены. Однако внимание Сорэйи привлекли не сами розы, а их шипы. У ее роз они были всегда, однако нынешние выглядели совсем иначе. Они были длиннее и острее прежнего и больше напоминали иглы. Сорэйя склонилась над одной из оказавшихся у нее в комнате роз и взяла ее в ладони, изучая. Она тут же отпустила ее, готовая поклясться, что ощутила у нее пульс, будто держа в руках странной формы сердце. Но заметила она и кое-что еще, отчего она тут же поняла причину произошедшей с розами трансформации. Расположенные на нижней стороне лепестков роз прожилки имели темно-зеленый ядовитый оттенок вместо привычного белого.
Сорэйя слила воду из ванны в сад, и теперь сад напитался дивовой кровью.
Она открыла дверь и вышла наружу, следя за тем, чтобы не прикасаться к страшным шипам. Она была полностью уверена, что они ядовиты, хоть и не знала причины своей уверенности. «Столь же ядовиты, сколь должна была стать я», – подумала она. Но могло ли это означать, что крови просто было необходимо время на то, чтобы подействовать? Гулистан разросся за ночь. Возможно, она поторопилась с выводом о том, что ее план потерпел крах.
Вены ее выглядели, как и раньше, однако она тут же принялась выглядывать насекомых, к которым можно было бы прикоснуться. По гулистану стало тяжело передвигаться: шипы преграждали путь. Однако Сорэйя привыкла к тому, чтобы съеживаться и пролезать в узкие места. В итоге ей удалось найти пустой участок земли. Она принялась копать, пока не нашла извивающегося розового червя. Сорэйя провела по нему пальцем. Прошло несколько секунд, но прикосновение не возымело никакого эффекта.
Она раздраженно выдохнула, с завистью разглядывая окружавшие ее шипы. Однако негативные эмоции вскоре отступили, так как за шипами Сорэйя увидела очертания садовой двери.
«Возможность сбежать». Конечно, не из Гольваара – ей бы ни за что не пройти такого расстояния, к тому же она не могла бросить своих родных на произвол судьбы. Однако если ей удастся незаметно пробраться в подземелье…
Сорэйя вернулась в покои и поспешно оделась. Час был ранний, и она надеялась, что Азэд не станет посылать ей завтрак в это время. Было необходимо торопиться, и все же пробираться через преграждавшие ей путь колючки и розы, медленно и аккуратно отодвигая их в стороны, пришлось довольно долго. Несколько раз шипы зацепились за ткань рукавов, однако не дотронулись до кожи. Дойдя до двери, она потянула за ручку и с облегчением обнаружила, что та поддалась.
Сорэйя аккуратно приоткрыла дверь и выглянула наружу, проверяя, нет ли поблизости дивовых патрулей. Она вышла наружу, подложив под дверь камень, чтобы при необходимости иметь возможность вернуться. Ей приходилось бороться с желанием побежать со всех ног. Вместо этого она шла вдоль стены сада, пока не обогнула его и не оказалась у дворцовых стен. Она продолжила идти не спеша, радуясь многим годам опыта перемещения среди теней. Дивы все же патрулировали территорию: один из отрядов пошел ей навстречу. Однако чувства дивов обострялись в ночи, а потому они не заметили спрятавшуюся и замершую Сорэйю. Они даже не посмотрели в ее направлении.
Она позволила себе ускорить шаг, лишь добравшись до ведущей в подземелье лестницы. Она не беспокоилась о дивах, так как еще на лестнице уловила запах могильника. А потому стоило Сорэйе оказаться в подземелье, как она пустилась бежать к камере Парвуанэ.
Помещение было погружено в дым. Все было, как и во сне: могильник горел в пяти жаровнях, стоящих напротив решетки. Однако в этот раз Сорэйя смогла пнуть и опрокинуть их, рассыпав уголь по полу. Она немного разогнала дым руками и увидела очертания решетки. Она вошла внутрь камеры через ранее разогнутые Парвуанэ прутья и увидела ее саму в развеивающемся дыме. Див спала на полу, так что Сорэйя встала рядом с ней на колени и стала ждать, пока та не проснется.
Но вот ресницы ее дрогнули, задев Сорэйю за щеки. Затем Парвуанэ медленно открыла свои янтарные глаза в темноте камеры. Она поморгала и начала кашлять.
Сорэйя хотела было отстраниться, не будучи уверенной, продолжит ли Парвуанэ злиться на нее. Вместо этого она помогла Парвуанэ сесть, и див закончила выкашливать дым из легких. Она с удивлением воззрилась на Сорэйю, которая тут же убрала руку со спины Парвуанэ. Однако она успела заметить, что крылья дива были целы, отчего ей ощутимо полегчало.
– Сорэйя? – обратилась к ней Парвуанэ охрипшим голосом, поднимаясь на ноги.
– Прошу тебя, выслушай, – тут же откликнулась Сорэйя, тоже вставая на ноги.
После своего сна она размышляла о том, что же скажет Парвуанэ, как будет объясняться. Однако теперь, оказавшись здесь, слова полились из нее сумбурным потоком раскаяния.
– Я не хотела предавать тебя. Я сказала лишнее в присутствии Азэда, и он догадался, что мы с тобой виделись. Он не хотел мне верить, когда я сказала, что не знаю, где тебя искать. Я не хотела, чтобы он понял, что все это время я строила против него козни. А потом он начал угрожать моим родным, и у меня не осталось выбора. Иначе бы я ни за что не выдала тебя ему. Я все еще с тобой, все еще твоя…
– Сорэйя, – перебила ее Парвуанэ, взяв Сорэйю за руку. – Я знаю.
– Что?
– Я знаю, что ты не хотела предавать меня. Я уже была в комнате, когда вы вошли, и слышала, что он тебе сказал. Что если он не поймает меня той ночью, то начнет убивать твоих родных. Я знала, что это западня.
– То есть все те слова… что ты знала, что я выберу его… что мы стоим друг друга… – пробормотала пораженная Сорэйя.
– Эти слова предназначались для его ушей, не твоих. Я хотела, чтобы он поверил в твою преданность, дав тебе возможность выполнить задание.
– Но если ты знала, что это западня… – проговорила Сорэйя, покачав головой. – Ты была его узницей столько лет. Почему ты не улетела, оставшись незамеченной? Зачем показалась нам?
Парвуанэ замялась, будто бы пытаясь подобрать слова.
– Я тебе уже говорила. Я знаю, что такое верность, – ответила она серьезным тоном, смотря Сорэйе прямо в глаза.
Смысл сказанного, да и не сказанного, понемногу доходил до Сорэйи. Наконец, она отбросила любые мысли и бросилась на Парвуанэ с объятиями, припав к ее губам своими.
Парвуанэ удивленно вскрикнула, однако вскоре ответила на инициативу Сорэйи взаимностью. Сорэйя раньше никогда никого не целовала первой, а потому обрадовалась, когда Парвуанэ взяла происходящее в свои руки. Она запустила одну руку Сорэйе в волосы, а другой направила ее назад, пока та не натолкнулась на прутья решетки. Сорэйя крепче обняла Парвуанэ, будто таким образом могла впитать все ее бесстрашие. Она провела большим пальцем по основанию шеи Парвуанэ, плавно передвинув руку к участку кожи между лопатками, который так ее манил.
Они буквально слились друг с другом, и, когда Парвуанэ отстранилась, Сорэйе показалось, что от нее отстала часть ее самой. Однако див осталась в объятиях Сорэйи, держась руками за прутья решетки рядом с ней.
– Так что ты говорила? – прошептала Парвуанэ, выдохнув ей в шею.
– Когда? – переспросила бездыханная Сорэйя.
– До того, как я тебя перебила. Ты сказала, что все еще со мной, что все еще моя… кто?
Казалось бы, как можно было покраснеть после произошедшего, однако Сорэйя почувствовала, как щеки ее заливает румянец.
– Я не помню.
– Врешь, – возразила Парвуанэ, поднимая на нее сияющие глаза. – Ты все еще мой друг? Мой союзник? Скажи мне. В этом подземелье не место секретам.
– Я твоя, – ответила Сорэйя, глядя Парвуанэ в глаза, с трудом выдавливая из себя слова. – Я хотела сказать, что я твоя.
– Любопытно, – отозвалась Парвуанэ, подняв бровь, вновь склонившись над Сорэйей и касаясь губами ее плеча. – И как же долго ты была моей?
Сорэйя нежно потянула Парвуанэ за волосы, заставив ее поднять на себя глаза.
– С тех пор, как излечила твои крылья. С тех пор, как прикоснулась к тебе в первый раз.
Парвуанэ ответила на ее слова улыбкой. Сорэйя же от этих слов вспомнила о плененной Симург.
– В чем дело? – спросила Парвуанэ, заметив напряженность Сорэйи и отстранившись.
– Когда я с тобой, окружающий мир и время перестают для меня существовать, – пояснила Сорэйя, покачав головой. – Мне надо вернуться, пока мое отсутствие не обнаружили. Но прежде мне надо рассказать тебе о том, что я узнала.
Сорэйя поведала ей обо всем, что ей удалось узнать, начиная с обнаружения Симург и заканчивая ее провалившейся попыткой вновь наложить на себя проклятие.
Парвуанэ внимательно выслушала Сорэйю, а затем заговорила.