Они медленно переводят настороженные взгляды на Мэй, но не разжимают губ, словно разговаривать не собираются.
– Вы можете рассказать мне, что случилось? Как вы сюда попали? – спрашивает помощница шерифа, дружески улыбаясь.
Девушки молчат.
– Ни одна из вас не пострадала?
Сдерживаю желание подсказать им, что надо ответить. Я им не мать. Просто женщина, впустившая в дом, предложившая пищу и воду. Они не обязаны делать то, что я скажу.
Темноволосая берет виноградину, вертит в пальцах, рассматривает.
– Порядок, – говорит старшая. – Можешь есть. Мы как-то раз такие выращивали, помнишь? Только наши были фиолетовые.
Мы с помощницей шерифа обмениваемся взглядами.
Младшая кладет ягоду в рот, сосредоточенно жует, перекатывает языком и, проглотив, тянется за следующей.
– Я понимаю, сейчас вы, скорее всего, напуганы, – говорит Мэй, кладя ладони на поясной ремень. – Но мы действительно хотим помочь вам и не сумеем этого сделать, если вы не расскажете, что случилось.
– Как вас зовут? – Мне отчаянно хочется сломать лед. Прижав ладони к груди, называю себя: – Я Николетта.
Мои глаза встречаются со взглядом старшей. У меня есть все основания полагать, что она не ответит, и я не тороплю ее.
– Можете называть меня Ник, если хотите, – добавляю я с ласковой улыбкой.
Молчание затягивается, и я слышу, как помощница Мэй тяжело вздыхает.
– Рен, – произносит светлая. – Мое имя Рен. А сестру зовут Сэйдж.
Значит, они все-таки сестры…
Помощница шерифа садится напротив них.
– И как вы сюда попали, девочки?
– Мы шли, – говорит Рен. – Можно мне снять куртку?
– Конечно, – отвечаю я.
Она стаскивает поношенную куртку и остается в светлой ночной рубашке, мокрой от пота и прилипшей к худому телу. Взяв у нее куртку, я вешаю ее на спинку стула. Воздух наполняется затхлым запахом.
– Откуда вы? – спрашивает Мэй. – Вы знаете свой адрес?
Рен щурится, потом хлопает глазами, будто не понимая вопроса.
– Как насчет ваших родителей? – Мэй склоняет голову набок. – Они ищут вас?
Сэйдж быстро смотрит на Рен, но та сохраняет спокойствие.
– Нет.
– А у вас родители есть? – спрашивает Мэй, поднимая брови.
– Есть. – Рен опускает взгляд на тарелку.
В какой-то момент мне кажется, что я сплю, потому что происходящее кажется нереальным и бессмысленным, но потом сажусь возле помощницы шерифа. Надеюсь, она знает, что делает и умеет задавать вопросы так, чтобы получать на них ответы.
– Рен, мне нужно в отхожее место, – шепчет меньшая.
Отхожее место?
Мэй смотрит на меня и шумно выдыхает через нос.
– Отхожего места у меня нет, – говорю я извиняющимся тоном, – но есть ванная. Она как уборная, только с водопроводом и светом. – Поднимаясь, добавляю: – Я провожу тебя. Это дальше по коридору.
Сэйдж смотрит на Рен, и та говорит ей, что можно идти. Двигаюсь по коридору к ванной, малышка с глазами цвета кофе следует за мной. Включаю свет, отступаю в сторону, но Сэйдж не заходит. Вцепившись руками в дверную коробку, она стоит и смотрит.
– Ты когда-нибудь раньше пользовалась такой ванной? – спрашиваю я.
Закусив нижнюю губу, она мотает головой. Взгляд ее перемещается с унитаза на смеситель, с зеркала на меня.
Подхожу к унитазу и поднимаю крышку.
– Сюда ты… облегчаешься. – Показываю на хромированный рычажок позади бачка и объясняю: – Когда закончишь, нажми это.
Не хочется, чтобы она пугалась, поэтому устраиваю демонстрацию, спустив чистую воду в унитаз. Она наблюдает, как вода бурлит в чаше белого фарфора и исчезает.
– Потом моешь руки вот здесь. – Поворачиваюсь к смесителю, включаю и выключаю холодную и горячую воду, потом показываю на белый дозатор и серое полотенце на решетке слева. – Это мыло. Руки вытираешь этим, когда вымоешь.
– Спа… спасибо, – говорит она, прижимая руки к впалому животу.
Оставив ее одну, возвращаюсь на кухню. Помощница шерифа Мэй встала из-за стола, отошла и разговаривает по рации.
Рен смотрит перед собой пустым взглядом, и Мэй жестом зовет меня в коридор.
– Мы отвезем их в больницу, – говорит она мне. – Они пройдут полное медицинское обследование, их состояние оценит психолог. Мы привлекли и службу защиты детей.
Сама не знаю, чего ожидала, но все происходит очень быстро. Только что они стучались в дверь, просили помощи, дрожали как осиновые листья, а в следующую минуту уже уплетали за обе щеки мое угощение. А тот факт, что мне пришлось показывать Сэйдж, как пользоваться современной ванной комнатой, делает ситуацию совершенно особенной.
– Я могу поехать с ними? – спрашиваю я.
Мэй выгибает левую бровь.
– Понимаю, мы не знакомы, но они одни, – объясняю я. – Они напуганы. Им нужен кто-то… не в форме… кто может побыть с ними, ответить на вопросы, убедить, что все будет хорошо.
– Миссис Гидеон, ценю вашу заботу, но…
– Пожалуйста, – прошу я, не давая ей договорить. – Я не стану вмешиваться. Не буду вам мешать, я просто… Мне думается, им нужен кто-то, кто не находится при исполнении служебных обязанностей… Не обижайтесь… А сейчас у них есть только я.
Мэй делает паузу, потом скупо улыбается мне, словно хочет ободрить.
– Ладно. Хорошо. Если девочки не против, можете находиться там. Но вы не получите доступа к их медицинским данным и внутренней информации, связанной с этим расследованием.
– Прекрасно понимаю. – Я прикладываю правую руку к сердцу.
Наш разговор прерывается стуком в парадную дверь. Через минуту в фойе слышатся шаги. Смотрю через плечо Мэй и вижу еще двух помощников шерифа. Топот тяжелых ботинок и пронзительный писк раций эхом разносятся по дому.
– Сюда, – зовет Мэй. Ее руки снова тянутся к ремню.
Тут раздается оглушительный визг – он несется по коридору от ванной комнаты. Бросаюсь туда и нахожу Сэйдж, прижавшуюся к стене. Она заткнула уши, зажмурилась и рыдает.
Мужчины подходят к двери, потом оглядываются на Мэй. Сестра Сэйдж протискивается между ними, кидается к ней, и Мэй делает знак мужчинам отойти и скрыться с глаз.
Рен обнимает Сэйдж, шепчет ей что-то на ухо. Рыдания тут же стихают, хотя грудь маленькой так бурно вздымается и опадает, что я опасаюсь гипервентиляции.
– Девушки… Девушки… – произносит Мэй, наклоняясь к ним. – Что происходит? Это помощники Альварез и Томасон. Они приехали помочь. Вам незачем их бояться, уверяю. Они просто попробуют пройти по вашим следам, может, найдут какую-то подсказку, откуда вы пришли.
Младшая прячет лицо на худой груди Рен, а та крепко обнимает ее.
– Она думала… думала, что это… что это мужчина… из нашей хижины…
Голос ее дрожит, она силится закончить мысль, но Мэй перебивает:
– Ну ладно, ладно. Давайте по порядку. Вы не обязаны находиться в обществе мужчин, если не хотите. Когда приедем в больницу, попросим, чтобы доктора и медсестры были только женщины.
Отвернувшись, Мэй взглядом дает мне понять, что дело сложнее, чем мы думали.
– Доктора? – спрашивает Рен, оживляясь. – В этой… больнице есть доктора?
Сэйдж утирает слезы рукавом и смотрит на сестру.
– Рен, может быть, Иви там?
Помощница шерифа упирает руки в бока.
– Кто такая Иви?
– Еще одна наша сестра, – объясняет Рен.
Мэй трет переносицу.
– Так вас трое?
Рен кивает.
– Иви заболела. Мама повела ее в город узнать, может ли доктор ей помочь. Это было несколько месяцев назад. Они так и не вернулись.
Складки между бровей Мэй становятся глубже. Все мы вчетвером погружаемся в молчание, но тут кто-то вызывает Мэй по рации, и она выходит в соседнюю комнату, чтобы ответить. Через секунду помощница шерифа возвращается.
– Нужно ехать, – сообщает она. – В больнице нас ждут.
У стойки регистрации показываю на девочек и помощницу шерифа Мэй:
– Я с ними.
Мэй кивает и машет мне рукой.
В город я ехала в какой-то жуткой тишине, хотя унылая местность озарялась теплым сиянием позднего зимнего рассвета. Картина мрачная, но символичная, для которой годятся самые разные толкования.
Рен и Сэйдж разместились на заднем сиденье «Крузера» помощницы Мэй, а следом ехала я на своем внедорожнике. С расстояния в несколько корпусов автомобиля я видела, как они сидят, обнявшись, и то и дело оборачиваются, смотрят на меня ввалившимися глазами.
И представляла себе, как они напуганы.
Из-за автоматической двери появляется медсестра в розовом халате. Широко раскрытыми глазами она пристально рассматривает девушек.
– Все нормально. Это медсестра, – говорит Мэй. – Она пришла за вами.
Рен поворачивается ко мне:
– Вы пойдете с нами?
Смотрю на помощницу шерифа:
– Если помощница Мэй разрешит.
Мэй кивает, хотя я уверена, что это не соответствует протоколу. Ситуация достаточно уникальная, и она рискует собственным положением, чтобы девочки чувствовали себя уверенней и могли сотрудничать.
– Если понадоблюсь, я здесь, – говорит помощница шерифа медсестре и смотрит на свой телефон. – Хочу встретить социального работника. Я думала, она уже тут.
Иду за девочками и медсестрой по безупречно белому коридору. Заходим в третью дверь направо. Смотровой кабинет тесноват, но мы умудряемся поместиться все.
– Я Бекка. – Сняв с шеи серебристый стетоскоп, медсестра смотрит на Рен с заботливой улыбкой. – Будь добра, присядь, пожалуйста, на стол. Я только послушаю твое сердце и быстренько проверю давление.
Девочки молчат и не двигаются.
– Все в порядке, – ободряю их я. – Никто здесь не причинит вам вреда.
Медсестра бросает взгляд на меня и поворачивается к девочкам уже с нервной улыбкой. Полагаю, перед нашим приездом с ней побеседовали, но это не помогло ей подготовиться к тому, чтобы узреть эту парочку во плоти.
– Я пойду первая, – говорит Рен сестре и взбирается на край стола. Маленький кабинет наполняется шелестом бумажной подстилки и мускусным запахом немытых волос.
Медсестра прижимает свой металлический колокольчик к ее спине, просит сделать два глубоких вдоха, потом надевает манжетку для измерения давления, комментируя каждое свое действие. Закончив, она подводит Рен к весам, измеряет рост и вес. Записав показания на планшете, Бекка откладывает его и переключает внимание на Сэйдж.