Два дня спустя он ей позвонил, и после четырех месяцев знакомства они, к ужасу обоих семейств, сочетались браком в здании городского совета Нью-Йорка — без сомнения, самом неподходящем для этого месте на земле.
На моей матери была бейсболка, расшитая белыми блестками.
С того дня она сожалеет, что вышла замуж за отца, потому мой отец отказывается выяснять с ней отношения в кулачном бою. Она затевает драку, а он уходит в глухую оборону.
Не удовлетворенные собственным браком, мои родители желают лучшего для своей родни — для меня. И потому без конца пытаются познакомить меня с парнями, которые, по их мнению, «как раз в моем вкусе». По-видимому, мой тип — абсолютно необщительный человек. День благодарения представляется им чудесным временем для знакомств. Мой отец приводит в дом самого уродливого аналитика со своего этажа (иногда «голубого»), который всегда одет в брюки в полоску и носит имя Чип или Трип. Моя мать со своей стороны выискивает самого милого еврейского мальчика в нашем доме, который чаще всего изучает право в Колумбийском университете. Она сажает его рядом со мной на ужине в честь Дня благодарения и ничего не позволяет мне есть, а его заставляет есть все. Прошлогоднего парня звали Ларри, и он жевал, как животное.
В результате я никогда не останавливаю свой выбор на тех, кого навязывают мне родители. И делаю их обоих несчастными, наводя их на мысль, что я лесбиянка.
После моего захватывающего уик-энда на игре «Гарвард−Йель», который, кстати, закончился почти смертельным номером — выездом нашего фургона с Гарвард-Ярда, утром я приехала домой измученная и готовая к неделе детоксикации. Что неудивительно, поскольку у меня осталось всего две школьных подруги. Другие ухитрились переспать с моими бывшими бойфрендами, проходят курс лечения или учатся в колледжах, ни в какое сравнение не идущих с моим.
В дверях нашей квартиры меня встречает мать. Она в своей спортивной форме — направляется в тренажерный зал, — волосы убраны под кепку с вышитой красными блестками надписью «СПОРТ!», на ногах красные кеды, которые идеально сочетаются с ее красным спортивным костюмом с черными полосками.
— Хлоя! — радостно восклицает она, обнимая меня.
— Привет, мам! — отвечаю я, бесконечно радуясь тому, что оказалась дома, и надеясь, что она приготовила что-нибудь вкусненькое и готова предоставить мне свою кредитную карту.
— Дай-ка взглянуть на тебя, — говорит она, делая шаг назад.
Ее лицо слегка искажается.
— Что такое?
— Ты выглядишь по-другому, — с разочарованием произносит она.
— По-другому? О чем ты говоришь? Я одеваюсь как всегда.
— Понятно, — размышляет она. — Ты просто потолстела.
— Потолстела? — повторяю я.
— Да. Потолстела.
Моя мать, имеющая лишних пятнадцать фунтов, называет меня толстой. День благодарения не сулит ничего хорошего. Когда у нее подобное настроение, все будут вынуждены довольствоваться соевыми крекерами с низкокалорийным сыром и ломтиками огурца.
Очень заманчиво.
Когда мать наконец покидает квартиру, я испускаю вздох облегчения и занимаю свое привычное место на кожаном диване, где, возможно, просижу все следующие шесть дней. И действительно, в настоящий момент я нахожусь все в той же позе, четвертый час смотрю Эм-ти-ви и Си-эн-эн и думаю о том, что родители даются нам для единственной цели — чтобы чувствовать себя полными неудачниками.
Внезапно звонит сотовый, вырывая меня из растительного состояния.
Я бегу к нему и чуть не падаю, споткнувшись о свой так и не распакованный чемодан. Источник звука я нахожу на самом дне (кто бы сомневался) и не узнаю мигающего на экране номера.
Прежде чем ответить, я долю секунды раздумываю. Возможно, это какой-то давний возлюбленный…
— Алло?
— Привет… м-м… Хлоя? — Звучный, знакомый мужской голос.
— Да? — смущенно отзываюсь я, по-прежнему не узнавая говорящего.
— Эй! Это Джош.
— Джош?
— Да, малышка, — отвечает он со смехом. — Ты меня помнишь? Или уже забыла?
Забыла? Навряд ли.
— Нет, нет, — нервно возражаю я, — конечно, не забыла. Как ты? — добавляю я, приходя в себя.
— А-атлично, — отвечает он с южным тягучим акцентом. — А ты, дорогая?
— У меня все в порядке, спасибо.
— Не видел тебя в выходные.
— Было много дел, — быстро говорю я.
— Ну да. А твою подругу Веронику видел.
— Правда?
— Да. Она — это что-то.
— Можно и так сказать.
— Я так и сказал, — отзывается он, и я почти вижу его улыбку.
— Так чем обязана?
— Сразу переходишь к делу? Это на тебя не похоже.
— Ну, я немного изменилась с момента нашей последней встречи, — слегка оправдывающимся тоном говорю я.
— Не может быть.
— Может.
— Я звоню тебе вот по какому делу — хочу пригласить тебя на ужин.
Мне кажется, что я сейчас описаюсь от возбуждения.
— Moi?[21]
— Да. Toi. [22]
— Что ж, так и должно быть. Теперь, когда ты стал преуспевающим банкиром, я ничего меньшего и не ждала бы.
— Преуспевающим, говоришь?
— Так мне сказали.
— Так, значит, да?
— Во всяком случае, это не значит «нет». Все зависит, разумеется, от того, куда ты меня приглашаешь.
— Ты всегда была снобом.
— Яне сноб.
— Ни капельки?
— Ладно, согласна. Может, чуть-чуть. Но кто говорит, что это плохо?
— Без комментариев.
— Так куда мы идем? В смысле, если я решу пойти.
— В «Билтмор-Рум».
Я молчу. Впечатление он произвел, и это еще мягко сказано.
— Он соответствует твоему вкусу?
Соответствует ли моему вкусу самый романтичный ресторан в городе? Э… да.
— Придется согласиться. Когда?
— Как насчет сегодня?
— Вечером?
Я не успею подготовиться к сегодняшнему вечеру. Я имею в виду маникюр, педикюр, интенсивную эмоциональную подготовку… может, даже маску для лица.
— У меня есть планы.
— Ложь.
— Это не ложь.
— Конечно, ложь. Ты просто хочешь, чтобы я подумал, будто ты занята, но, готов поспорить, если бы я не позвонил, ты бы так и просидела в гостиной на том черном кожаном диване, весь вечер смотря реалити-шоу.
Как и мои родители, Джош обладает волшебным умением заставить меня чувствовать себя неудачницей.
— Я не смотрю реалити-шоу.
— Так сегодня в восемь в «Билтмор-Рум»?
— Только если ты платишь.
— Когда-нибудь было по-другому?
— Значит, ты больше не скупишься?
— Теперь его очередь смутиться.
— Нет. И никогда не скупился, — возмущается он.
— Говори-говори.
— Значит, до вечера?
— Да.
— Не опаздывай, — предупреждает он.
— Опоздаю.
— Знаю.
— Пока, Джош.
— Пока, Хлоя.
Когда я выключаю телефон, меня всю трясет. Я в растерянности. Звонок Джоша сбивает меня с толку. Я совершенно не могу предположить, что ему от меня надо.
Насколько я представляю, у каждой девушки есть два типа бывших. Есть бывший, которого ты продолжаешь любить, надеясь, что когда-нибудь вы воссоединитесь, романтически встретившись на оживленной нью-йоркской улице после нескольких лет разлуки.
В этом сценарии ты порываешь с другим парнем только для того, чтобы понять: вы с твоим бывшим — идеальная пара.
Ты — Гвинет Пэлтроу. А он — мечта: владеет яхтой, одет от Армани, красивый, удивительный, добрый, богатый… ох!
А есть тип бывшего, который я называю «нет, нет, только не это». «Нет, нет, только не это» — школьный друг — в моем случае Дэмьен, — который как следует поизмывался над тобой и бросил, превратив в эмоциональную развалину. Такие типы встречаются и среди субъектов (обратите внимание на множественное число), настигающих тебя в колледже. «Нет, нет, только не это» стремится вернуться в твою жизнь — лично либо в виде счета от психиатра.
С таким именем, как Дэмьен, он был обречен стать моим кошмаром. Но я, как обычно, польстилась на внешний блеск. Так получилось, что Дэмьен жил (живет) в том же доме, что и мои родители, поэтому он самый настоящий «нет, нет, только не это».
Во-первых, он считает напоминание о том, что тебе нужно похудеть на пять фунтов, комплиментом, который нужно повторять ежедневно. Это не так.
Во-вторых, у него имеется небольшая проблема с волосами на спине (что, клянусь, я обнаружила только после того, как мы начали встречаться), и, в-третьих, он мнит себя порнозвездой (что также обнаружилось после того, как мы начали встречаться, и что определенно обострило мое отрицательное отношение к волосам на спине).
Мне было шестнадцать. И этим все сказано.
Но я отвлеклась — вернемся к Джошу. Он представляет собой сочетание мечты и «нет, нет, только не это», что меня постоянно слегка озадачивает.
Я познакомилась с Джошем, потому что очень этого хотела.
Когда я пришла на первый курс, он оканчивал колледж и привлек мое внимание на «Экзотической эротике». Более того, он целиком завладел моим вниманием. Джош нарядился компьютером, и его зад был экраном. Короче говоря, он влез в коробку, в которой была вырезана задняя стенка, а также сделаны прорези для рук, ног и (очень красивой) головы.
Впечатлительная первокурсница, какой я тогда была, сочла это верхом остроумия, поэтому я сделала то, что на моем месте сделала бы любая уважающая себя девушка.
Я отыскала его в Сети.
Я выяснила, что Джош играл в европейский футбол, жил на 18-й улице Вязов, в старших классах носил ортодонтические скобки (учился в Джорджии) и в шестом классе занял первое место в окружном конкурсе на лучшее сочинение — его опус был озаглавлен «На рыбалке с дедушкой».
Я сразу же дала ему несколько очков, а затем поставила перед собой задачу познакомиться с ним.
Мне удалось это через три месяца, когда он застукал нас Лизой писающими за грузовиком «Беты» (братства, президентом которого он был) на матче «Гарвард−Йель». Мы потом не один месяц над этим смеялись. Когда мы в тот год вернулись с каникул Дня благодарения, я после долгого вечера в «Жабе» совершила самую серьезную ошибку в наших отношениях. Мы вместе пошли к нему. И переспали.