Маите с виноватым видом опустилась рядом со мной и протянула телефон.
— Позвони родителям и скажи, что останешься у меня ночевать.
Я представила, как рано утром буду ехать в автобусе в своей сногсшибательной экипировке, и нахмурилась.
— Не-е-ет, я лучше домой поеду… Прямо сейчас… Вот только посплю немного… — Я зевнула и уронила голову на подушку.
В полвторого ночи из ресторана пришли родители Маите. Они тоже отругали её и стали суетиться вокруг меня, пытаясь сунуть крепкий кофе. Бесполезно. Я брыкалась и отворачивалась, бормоча что-то вроде: «Кофе — чёрная смерть!» и «Позовите маму!».
В итоге Режан, отчим Маите, взял меня на руки и отнёс в машину, чтобы отвезти домой. Добегались…
Ночь пришла под утро. Домой я заявилась в полчетвёртого. Мамуля с тревогой взглянула в моё несчастное лицо и прикрыла рот рукой.
— Иришка, что с тобой?
Ох, сколько же мне придётся убеждать её, что я вовсе не пьяна…
— Ну и сколько ты одолела? — насмешливо спросил папуля, выступая из тьмы, как призрак Бельфегор.
— Всего два стакана. Но, знаешь, мне хватило…
По его позеленевшему лицу я поняла, что промахнулась — он имел в виду километры.
21 мая 2003 г.
Она любила дождь в ночи и предрассветную росу,
Она будила во мне то, что не давалось никому…
Самое время рассказать об Алисе. Эта ещё одна наша strange girl, последняя из могикан. Очень умная, очень красивая, очень спокойная, очень тактичная, очень ответственная, очень быстро приспосабливается к обстоятельствам — одно то, с какой виртуозной естественностью она сменила скрипку на электрогитару, достойно, на мой взгляд, высочайшей похвалы… Короче, тихое совершенство, женский идеал, почти тургеневский. Но она одинока. Из-за её «очень» она кажется мужчинам «слишком».
Она была достойна лучшего —
Не получила ничего…
Недавно у Алисы было свидание вслепую. Три месяца она общалась с одним симпатичным парнем только посредством Интернета и телефона. Вскоре он стал ей близким другом, она даже называла его своим «духовным любовником». И вот наконец они решили встретиться. Всё, по её словам, было прекрасно… Она прибежала перед концертом в гримёрку Жаклин и, прогнав ребят, принялась нам взахлёб рассказывать, какой он нежный и замечательный… Нужно было видеть, как Жаклин в кожаном костюме, не менее откровенном, чем наряд госпожи-садистки, строго распекала Алису:
— Сколько раз тебе говорить! Нельзя спать с парнем на первом свидании. Надо быть сильной, слегка недоступной — тогда ему будет интереснее тебя завоевать. Надо вести себя так, чтобы он ЗАХОТЕЛ тебя добиться!
А я не осуждала Алису — я просто за неё радовалась. Наконец-то в её жизни появился мужчина. Хотя заниматься с ним сексом на первом же свидании было совсем не обязательно. Тургеневские девушки так не поступают…
Через пару дней Алиса позвонила мне и, чуть не плача, сказала, что он не звонит и не пишет. Он просто исчез, хотя они договаривались встретиться ещё. Я говорю, позвони сама… Но она заявила, что звонить самой ей не позволяет гордость, а на её письма и смс он не отвечает. Так прошла неделя, за ней месяц… «Духовный любовник» не давал о себе знать.
Бедная Алиса и без того не особо уверенная в себе особа, а тут просто расклеилась… Винит, ругает себя. Она, видите ли, оказалась для него недостаточно привлекательной, недостаточно инициативной. А я твержу — наоборот, слишком красивой и смелой… Бедняжка… По-моему, она действительно влюбилась.
В общем, реквием по самолюбию скромной скрипачки. Эх, жестокие вы бываете, мужчины…
Дневник Сержа
22 мая
Познакомил Аннабель с друзьями. Обычно меня мало интересует мнение толпы, но на этот раз оно меня задело. Больше всех потом Марк удивлялся:
— Как это тебя угораздило связаться с такой посредственностью? Какая-то она бестолковая совсем…
— Можно подумать, тебе важен айкью очередной фанатки, с которой ты ложишься в койку!
— Я с ними только ложусь, а ты-то с ней встречаешься.
— И что? Она всяко лучше всех твоих подстилок…
Я был зол на Марка. В конце концов, ему принадлежало то, что должно было бы принадлежать мне. Ему есть с чем сравнивать — ведь он встречался с Ирэн Ледуайен. Она отвечала ему благосклонностью. Возможно, даже любила его. В любом случае он должен был ей нравиться.
Так почему же она меня отталкивает? Чем я хуже Марка? Ведь объективно — ничем! Конечно, ссориться с другом из-за женщины — глупо. Совсем не каждая того, по правде, стоит. Нам с Марком делить нечего — он встречался с Ледуайен ещё до того, как мы скорешились. Но всё равно я начинаю испытывать лёгкое раздражение, которое мне иногда трудно скрывать при общении с ним. Меня бесит одна только мысль: он был с ней, а я — нет, его она хотела, а меня — нет.
Я просто обязан исправить эту досадную несправедливость.
Дневник Матильды
22 мая ‘03
У Лидии, рыжей ольденбургской кобылы, родился жеребёнок. Совсем маленький, слабенький, на длинных тоненьких ножках. Я провозилась с ним весь день, не желая расставаться.
Большинство конников ещё учатся в школе, а некоторые живут неподалёку. Счастливые — у них есть время и возможность бывать в конюшне хоть каждый день…
Вечером я вернулась в Париж с ощущением непреодолимого одиночества. Я должна покидать то, что мне действительно дорого, чтобы продолжать жить своей пустой однообразной жизнью, в которой непонимание отца и друзей смешалось с безответной любовью к Сержу Сантону.
А ведь это первый и, вероятно, единственный раз в жизни, когда я полюбила реального человека. Ни экранного героя, как раньше, а обычного парня. Хотя я и Сержа идеализирую. Я редко его вижу, и каждая встреча — как вспышка. Яркая, но слепящая. Я вижу только то, что мне нравится видеть. А потом много думаю о нём, «оттачиваю» в голове его образ. Хотя, возможно, он нужен мне лишь для того, чтоб было с чем засыпать по ночам…
Чтобы разлюбить его, чтобы развеять этот выдуманный идеал, мне нужно видеть его чаще, и тогда я, возможно, разгляжу его обычность. Ведь знаю, что не надо мне его любить, что он того не стоит… Знаю — и всё равно люблю.
23 мая ‘03
Случилось страшное — папа догадался, что Мартианус голубой, и велел его немедленно охолостить.
На следующий день мы — я с котом в рюкзаке и Ирэн (я упросила её не покидать меня в столь важный момент моей жизни!) — отправились в ветлечебницу на площади Леона Блюма.
— Здравствуйте. Мой кот — гей. Что мне делать?
— Что?!
— У моего кота наличествуют признаки нетрадиционной ориентации.
— Я понял, понял. А… разве вам это мешает?
— Это мешает моему папе. Папа — гомофоб.
Ветеринар оказался ещё тот остряк.
— А вы не пробовали подыскать ему… друга?
— На самом деле у него уже есть… друг.
— Так зачем же разрушать их счастье? — искренне возмутился доктор.
Мы с Ирэн переглянулись.
— Папа считает, что лучше всего его просто кастрировать. Хотя территорию он не метит — даже удивительно!
— Вообще-то не очень гуманно кастрировать кота только потому, что он не такой, как все…
— Но он и к щенкам пристаёт. Наверное, он ещё и педофил-извращенец, да?
Доктор округлил глаза.
— А вот это уже интересно… Сколько ему лет?
— Почти год.
— Ну он пока молодой — может, одумается.
— Папа сказал, что у него было достаточно времени, чтобы подумать.
— Ну раз ваш папа так категоричен… Как зовут кота?
— Мартианус.
— Бедное животное! — вырвалось у доктора. — Он девственник?
— Это смотря с какой стороны посмотреть… — вставила Ирэн.
— Мы полагаем, что он всё-таки девственник, — сказала я, бросив на неё укоризненный взгляд. — С обеих сторон.
— Вы полагаете или вы проверяли?
— А это можно как-то проверить?
— Дайте-ка его сюда.
Доктор положил Мартиануса на кушетку и стал осматривать его в интимном месте.
— Вы уж меня извините, мадемуазель, но ваш кот — девочка!
— Вы хотите сказать, что он пассивный гей?
— Я хочу сказать, что он не гей вообще! Это кошка, а не кот.
— Быть такого не может!
— Сами посмотрите.
Мы с Ирэн склонились к междуножью Мартиануса — Мартианус жалобно мяукнул. Или мяукнулА?
Я не могла оправиться от шока.
— А зачем же она к собакам лезла?
— От скуки, наверное. Поиграть хотела.
— Значит, кастрировать его не придётся?
— Я бы рад, да нечего…
— Спасибо, доктор!
— И вы целый год принимали её за самца? Будьте впредь повнимательнее, мадемуазель.
— А она, наверное, клитор с членом перепутала… — предположила Ирэн.
Иногда, когда я с Ирэн и она не молчит, мне хочется провалиться сквозь землю от стыда! Я сердито на неё глянула и взяла Мартиануса на руки. Всё никак не могу привыкнуть к его новому полу…
— До свидания, доктор, — поспешно сказала я.
— Всего доброго!
— Быть тебе теперь Мартой, детка, — сказала Ирэн, когда мы вышли за дверь.
Так мой бедный Мартианус в одночасье превратился в Марту. А он — то есть она — даже как-то повеселела, что её наконец-то идентифицировали…