Рыдая, мадам Люмьер пообещала, что завтра же вылетит с дочкой на похороны. Я предложила встретить их в аэропорту, но она отказалась.
19 июля 2003 г.
Forgive her for she knows not what she does… note 45
Type O Negative — Christian woman
Жаклин хоронили на Монмартре. Там же похоронена Далида, тоже родом из Египта. Совсем близко кипит жизнь — кафе, забегаловки, пабы, проститутки, а здесь лишь серое небо и дождь, оплакивающий смерть моей подруги…
Я встретила их только на кладбище — маму и младшую сестру Жаклин, Элоди. Мы шли под одним большим зонтом и разговаривали. Я сказала, что подружилась с Жаклин, как только она переехала к тётке в Сен-Манде, пришла в нашу школу Поля Бера и стала учиться со мной в одном классе. Рассказала, что, так и не получив степень бакалавра, Жаклин устроилась в Париже, собрала группу и стала выступать в клубах; как они добились успеха и даже выпустили альбом (в подтверждение этого я подарила им первый диск StrangeGirls ). Некоторые детали, например, то, что тётка выгнала Жаклин из дому, я решила упустить.
Мадам Люмьер сокрушалась, что она с ней толком не делилась. До вчерашнего дня она думала, что Жаклин до сих пор живёт у её сестры. Она не видела дочь три года, та редко давала о себе знать, а если и звонила, то не очень-то откровенничала, предпочитая врать.
Её мама плакала лишь украдкой, пряча и без того красные глаза. Представляю, насколько ей было тяжело возвращаться на свою историческую родину по такому ужасному поводу.
Элоди невыносимо похожа на Жаклин, она ещё маленькая, поэтому ничего не понимает. Девочка почти не помнит свою старшую сестру и не узнаёт её в красавице на обложке диска.
Бернар Перуэн позаботился о том, чтобы на кладбище не было ни фанатов, ни журналистов, и все мы были ему за это очень благодарны. Нас было немного — только мама и сестра Жаклин, Перуэн, ребята и я. К счастью, мальчики надели приличные чёрные костюмы, так что шок от их внешнего вида у мадам Люмьер был минимальным.
Алиса с Кристиной тоже собирались приехать на похороны, но так и не появились. Впрочем, я знаю — они и не хотели…
Вечером мне позвонил Марк. Хотел встретиться. Я сказала:
— Приезжай ко мне сам — не хочу никуда выходить.
Он приехал с остальными StrangeGirls … Хотя какие они теперь «девушки» без Жаклин?
Уставшие, помятые, потерянные, Фабрис, Винни, Марк и Рено, как стая диких лохматых собак, неуклюже ввалились в мою комнату и разместились кто где. Я даже ничего им не предложила — не хотелось вставать.
— Ирэн, нам нужно с тобой серьёзно поговорить, — начал Марк. — Очень серьёзно.
Я, как смогла, изобразила внимание.
— Ну?
— Понимаешь, Ирэн, мы сейчас на волне. Нас везде приглашают, на самые крутые фестивали Европы… Нам нужно снимать третий клип… В Париже открылся наш фан-клуб…
— Поздравляю, — равнодушно ответила я.
Кто о чём, а они всё о том же… Однако я слишком устала, чтобы возмущаться их циничностью.
— Но без Жаклин… всё уже не так. — Марк помолчал. — Да, она умерла, да, трагично, но… надо жить, Ирэн! И нам тоже…
— Мы не можем потерять то, к чему так долго шли! — встрял Рено. — Осенью мы должны отправляться в своё первое турне. Как мы можем ехать без солистки?!
Откровенно говоря, всё это было мне совсем не интересно, и я стала размышлять, как бы их поскорее выпроводить…
— Я бы с удовольствием вас ещё послушала, мальчики, но я ужасно хочу спать.
— Ирэн, мы не уйдём, пока ты нас не выслушаешь! — заявил Рено.
Я начала терять терпение.
— Хорошо. У вас проблемы. Но от меня-то вы чего хотите? Чтобы я воскресила Жаклин?! Или нашла вам новую вокалистку?!
— Мы хотим, чтобы нашей новой вокалисткой стала ты!
Меня как обухом по голове огрели! Лучше не выразишься.
— Больше некому, — для верности добавил Фабрис.
Я пришла в себя и тихо сказала:
— Вон.
— Что?
Я взорвалась, как назревший прыщ.
— ВОН ОТСЮДА! — вскричала я, подскочив.
А они лишь удивлённо уставились на меня, четыре бесчувственных болвана.
— Как вам не стыдно? Как вы не понимаете?! Она незаменима! Таких больше нет! Я не могу, не имею права её заменить! Как вы можете на это наплевать? Вам нужны только слава и деньги! Тело её ещё не остыло в земле, а вы уже ищете ей замену… А ведь она погибла из-за вас! Из-за вашей хреновой музыки! Из-за вашей чёртовой популярности! Да будь она проклята, эта слава, если из-за неё гибнут такие, как Жаклин!
Марк сгрёб меня в охапку и прижал к себе. Я уткнулась ему в грудь и разрыдалась. Было и больно, и горько, и так паршиво на душе, но себя превозмочь уже было нельзя…
— Да вы хоть знаете, как я пою? — пропищала я.
— Прекрасно поёшь! — соврал Марк и обнял меня ещё крепче.
— Ты же сам говорил, что, когда я пою, тебе хочется повеситься.
— Я шутил, я воспитывал в тебе самокритичность…
— Ирэн, если бы мы не видели в тебе потенциал, мы бы к тебе не пришли, — хмуро сказал Рено, ненавидевший говорить комплименты кому-то, кроме себя.
— Зато Жаклин не умела писать песни, а ты умеешь, — робко вставил Винни, но его тут же заткнули.
— Уходите… Мне слишком плохо… Уходите. Может быть, я и помогу вам, но позже…
— Это ведь то, о чём ты мечтала, Ирэн! — нежно шептал Марк. Искуситель хренов! — Разве не так? Ты ведь мечтала об этом! Стоять на сцене и петь о своих чувствах, обнажая душу, и получать отдачу — это ведь заводит тебя! Это кайф, в котором сама жизнь, это твоё призвание, Ирэн… Разве нет? Ты ведь всегда этого хотела! Ты же талантлива. Ты способна на большее, чем твои журнальные статейки… И теперь судьба наконец даёт тебе шанс…
— Нет! Нет! Не такой дорогой ценой! Не ценой её жизни! Я не хочу пользоваться её смертью, нет! Уходите. Я не хочу никого видеть…
20июля2003г.
Darkness is all I want to see. note 46
Londonafter midnight —Sacrifice
Пребываю в ужасном настроении, близком к суицидальному. За эти четыре дня я выплакала, пожалуй, годовую норму слёз.
Марк прислал мне пачку фотографий, о которых я уже давно забыла. Память ведь похожа на большую стопку книг — те, что используешь часто, лежат на поверхности, а те, что в самом низу, так порой трудно бывает достать…
На этих фотографиях мы с Жаклин, растрёпанные и полуголые, валяемся в постели. Я пересмотрела все снимки, положила их на стол и разревелась. Даже после похорон я так не плакала.
Жаклин, как страшно мне тебя не хватает…
22 июля 2003 г.
The world was on fire, no one could save me but you,
It’s strange what desire will make foolish people do. note 47
ChrisIsaak—Wickedgame
Я и не думала, что мне будет так хреново. Народ всё прибывал. В какой-то момент я пожалела, что затеяла всё это, — мне было так тяжело общаться с гостями, уделять всем внимание… Слишком вынужденно, даже вымученно у меня это выходило. В конце концов, я всех оставила и спряталась у себя — отсидеться, отплакаться.
И тут вошёл Луи. Тихо сел рядом со мной на кровать. Прежде чем он попытался меня обнять, я упала ему на грудь и зарыдала ещё сильнее. Мы долго так сидели — я что-то бессвязно шептала, он что-то терпеливо отвечал, успокаивал и гладил по голове, как ребёнка. А потом взял меня за руку, поцеловал её, и мы встали.
— Пойдём, — услышала я над собой его голос. — Тебя ждут.
Я покорно кивнула.
— Пойдём.
Мы вышли из комнаты.
— Кто тебя впустил?
— Кто-то с ирокезом. Вроде из группы.
— Фабрис.
— Проводишь меня?
Я удивлённо посмотрела на него снизу вверх.
— Я уже ухожу. Ненадолго заскочил — тебя повидать, посмотреть, как ты…
— Плохо я.
— Ты девочка сильная — справишься.
Он снова обнял меня и поцеловал в лоб.
— Спасибо. Мне уже легче.
Мы дошли до дверей. Он отстранился. Теперь я его разглядела — немного растерянный, задумчивый… Заметив мой взгляд, он улыбнулся мне с нежностью притихшего тигра.
— Я позвоню… — полувопросительно сказал он.
— Нет, не нужно.
— Почему?
— Не надо, и всё.
— Но я подумал…
— Луи, мы ведь расстались…
Он сдвинул брови, как всегда, когда что-то шло не по плану. Видимо, уверенный в своей неотразимости, он считал, что дружеских утешений будет вполне достаточно для возобновления наших отношений. Зря.
Больше Луи не улыбался. Он лишь сказал:
— Прощай, Ирэн. — И ушёл.
Теперь уже, наверно, навсегда.
Дневник Матильды
22 июля ‘03