– Не отвлекайся, девушка. На меня смотри, – скомандовала цыганка, водя грязным пальцем по Евиной ладони. – Жизнь твоя изменится. Сначала появится звезда. Это первый знак. Потом будет боль. Потом встретишь человека и полюбишь его…
Ева рассеянно слушала. Что она несет? Какая звезда, какая боль? Может быть, это своеобразное описание загробной жизни? Кажется, обычно говорят о каком-то тоннеле, а здесь звезда… И если так, при чем здесь «встретишь человека и полюбишь его»? Наверное, гадалка всем так говорит.
– Любовь, значит, встречу? – иронично переспросила она. – Прекрасного принца?
– Я про принца не говорила. Скорее это будет трефовый король.
– Король? – изумилась Ева. – Вы же по ладони, а не на картах гадаете!
Цыганка внезапно рассердилась. Без улыбки она выглядела гораздо старше.
– А тебе не все равно? Что ты в этом понимаешь? Счастливой не будешь, – сказала она словно в отместку, но Ева не обиделась.
– Знаю.
– Не знаешь. Даже не можешь предположить. Сегодня.
– Что?
– Сегодня все и произойдет.
Неприятный холодок пробежал по Евиной спине. Сегодня… Откуда она может знать?
– Не то, что ты думаешь, – оговорилась гадалка. – Тебе еще жить и жить. Долго. Не так долго, как мне, но все-таки. Я бы на твоем месте не жаловалась.
– Откуда ты знаешь? Ну, что я собираюсь…
– Ты что, дура? Я же сразу тебе сказала, что знаю все. А вот откуда, тебя не касается. Только предупредить тебя хочу: он совсем не тот, за кого себя выдает.
– Кто? – Еве вдруг стало жарко. Несмотря на морось, на ветер, на тоненькую куртку!
– Все, больше не скажу ничего. А теперь давай мой гонорар. Я дорогая гадалка, самая лучшая. Меньше сотни баксов не беру.
– Но я же сразу сказала – денег у меня нет.
– Нет? – вроде бы даже растерялась цыганка. – Ах нет? Ну не страшно. Значит, отдашь, как только появятся.
Ева пожала плечами и отвернулась. Все-таки в Москве полно чудаков. Даже страшно иногда становится.
А лимузиновая красавица тем временем плотнее закуталась в свою длинную шубку. Что это была за шуба – роскошь, мечта! Ева даже не знала, из меха какого именно зверя была сшита эта вещь. Вроде бы не норка, но как блестит! Может быть, шиншилла – говорят, мех шиншиллы самый дорогой…
– Да она искусственная, – ухмыльнулась цыганка – она, оказывается, все еще топталась за Евиной спиной. – Искусственная, не переживай.
– Вы еще здесь?
– А как же? Гонорара жду.
– Ну-ну.
– Не переживай, я своего всегда дождусь. А насчет шубки… У нее ауры нет.
– Как это?
– Так вот. У мертвой вещи всегда аура есть. Я смотрю на шубу, а вижу животное. А здесь… Так, ничего.
– Вам виднее, – вежливо пробормотала Ева и отодвинулась подальше. Боковым зрением она видела, что цыганка и не собиралась уходить. Словно кого-то караулила. Странная.
А женщина в волшебной шубке двинулась по направлению к подземному переходу. Вне лимузина, вне отельно-швейцарного мирка выглядела она несколько странно. На ней были легкие туфельки на шпильке – серебристые, нарядные, как у какой-нибудь сказочной принцессы. И в этих туфлях она шлепала прямо по лужам, не глядя под ноги. «Сразу видно, что денег немерено, – не без некоторой неприязни подумала Ева. – Что ей эти туфли? Развалятся – другие купит! Если бы такие туфли были у меня, как бы я за ними ухаживала! Да и вообще, как только она не боится ходить по городу одна в своих бриллиантах и мехах?»
– А она не одна, – прокомментировала цыганка. – Целая делегация с нею. Чего бояться-то?
Ева даже не успела удивиться тому, как ловко гадалке удалось ответить на ее мысленный вопрос. Действительно, за женщиной она увидела довольно колоритную компанию. Приземистого мужчину в грязных штанах, на квадратном плече которого примостилась массивная профессиональная телекамера, и долговязую девицу, размахивающую обмотанным изолентой микрофоном. Красавица не обращала на них внимания и шла вперед уверенной походкой человека, привыкшего, что все его прихоти будут немедленно исполнены. Приблизившись к переходу, она порылась в кармане манто и извлекла на свет несколько мятых заманчиво-зеленых купюр. Доллары. У цыганки загорелись глаза. А вертлявая девица с микрофоном тем временем повернулась к камере. На ее чересчур сильно накрашенном лице появилась неестественно бодрая улыбка.
– Вы полагаете, что знаменитости живут где-нибудь на олимпе? – заговорила она, обращаясь к круглому зрачку объектива. – А вот и нет. В свободное от спектаклей, гастролей и интервью время известнейшая актриса Екатерина Лаврова занимается благотворительностью!
Лимузиновая красавица мягко улыбнулась камере и направилась прямо к отвратительно воняющему бомжу.
«Так вот почему она мне знакомой показалась! – поняла наконец Ева. – Это же сама Лаврова!» Екатерина Лаврова была одной из самых знаменитых кино– и театральных актрис современности. Даже в свои «слегка за сорок» она умудрялась оставаться на плаву. Никаких рекламных роликов во славу майонеза, только главные роли.
– Екатерина Павловна, а вам денег не жалко? – Журналистка энергично ткнула микрофоном в лицо кинозвезде. Едва по ее носику точеному не попала.
– Денег? – растерянно переспросила знаменитость. – Как можно жалеть деньги, когда видишь такую нищету? – Она кивнула в сторону оробевшего бомжа. – Мне кажется, если все люди с достатком выше среднего начнут делиться, то жить станет гораздо легче.
– Браво! – Репортерша едва не зааплодировала, но глаза ее оставались голодными и злыми.
Ева усмехнулась. А Лаврова протянула бомжу несколько купюр.
– Берите. Купите себе еды, одежды.
Тот недоверчиво выхватил из ее рук деньги, зачем-то их подозрительно понюхал и торопливо спрятал доллары за пазуху. Лаврова отступила назад и незаметно вытерла руку о белоснежный носовой платочек.
– И вы берите! – она протянула следующую купюру истово крестящейся бабульке в залатанной телогрейке. – И вы. А это для вас…
Кинозвезда остановилась прямо напротив Евы. Та удивленно уставилась на протянутые деньги.
– Для меня?
– Ну да, – ободряюще улыбнулась Лаврова. – Да вы не бойтесь, назад не отберу. Наверное, не привыкли, что столько дают…
Она буквально всунула купюру – стодолларовую, между прочим, – в окоченевшую красную руку Евы. И отошла, тут же забыв о молоденькой попрошайке, мгновенно вычеркнув ее из своей глянцевой жизни.
Ева почувствовала, как едкий жаркий румянец залил щеки. Ее приняли за попрошайку! Нищенку! Позор! Конечно, ее одежда не в бутике дорогом куплена, а на вещевом рынке. Конечно, не блестит на ее губах дорогая помада, не припудрен ее покрасневший от холода нос и не завиты ресницы… Но поставить ее на одну ступеньку с вонючим бомжом?!
– Эй, девушка! Чего язык проглотила? Гонорар мой давай.
– Что?
– Оглохла? Гонорар плати, говорю.
Ева уже успела о ней позабыть, а дотошная цыганка все еще стояла за ее спиной. Глаза ее смеялись.
– У тебя же есть теперь деньги. Я что, бесплатно гадать должна? Нет, так не пойдет.
И словно во сне Ева протянула вперед руку, и влажная скомканная купюра вмиг оказалась в цепкой цыганкиной ладони. И тут же об этом пожалела.
Дура, дура, ну что за дура! Отдать последние деньги, чудом к ней попавшие, какой-то незнакомой шарлатанке! Да может быть, сам ангел-хранитель потрудился в поте лица, чтобы столкнуть Еву с этой щедрой Екатериной Лавровой! Да может быть, на эти деньги она выжить бы могла!
Но все эти мысли вдруг затмила одна – яркая и пугающая, как молния: звезда. Цыганка сказала, что сначала будет звезда. Звезда – первый знак. Ева-то тотчас же представила себе небесное светило, а ведь Лаврова эта – тоже звезда, по-другому не скажешь. И потом, цыганка стояла рядом с Евой и упорно ждала свой гонорар. Да и цену сразу назвала – сто долларов. Откуда она знать про такое могла? Так неужели все-таки…
– Подождите! – от волнения она даже охрипла. – Постойте!
– Спасибо, красавица! – Цыганка подобрала цветастые многослойные юбки и бросилась по лестнице вниз. Через секунду – Ева и охнуть не успела – она растворилась в суетливой толпе. Словно сгинула.
А Ева осталась – обескураженная, обиженная, изумленная. Зато теперь она точно знала, что делать, на что потратить последние семь рублей.
Она спустилась в метро, купила магнитную карточку и решительно отправилась на одну из московских окраин. К Майке, лучшей своей подруге. Майка – решительная, деятельная. Уж она-то точно все рассудит, она-то знает, как следует поступить.
Главный редактор мужского журнала «Плейхаус» Марат Логунов был тот еще стервец. Его все ненавидели – вернее, все, кроме романтично настроенных дам. Хотя, вероятно, и они не захотели бы иметь с ним ничего общего, не будь он похож на голливудского актера, играющего роли героев-любовников и непобедимых секретных агентов.
У него были сумасшедшие глаза – глаза, которые могли довести до греха (и доводили, доводили!) даже самую убежденную пуританку. Зеленые, с длинными девчоночьими ресницами, а над ними – ровные дуги темных шелковых бровей (кое-кто поговаривал даже, что брови Марат выщипывает). Добавьте к этому фигуру, с которой мог бы посоперничать разве что музейный Аполлон, и копну роскошных каштановых волос, простриженных у самого дорогого московского стилиста. Наверное, при желании Марат Логунов вполне мог бы сделать карьеру на лучших подиумах мира. Но, видимо, работа манекенщика нисколько его не прельщала, для этого он был слишком умным и слишком мужчиной. Поэтому он стал тем, кем стал, – главным редактором одного из самых известных русских эротических журналов…
– Что ты встала, как часовой у Мавзолея?! А ну повертись, – командовал Марат. – Руки на пояс. Правая нога впереди, левая сзади. Так, грудь покажи!
Он сидел на краешке стильного полукруглого стола, специально для него привезенного из Милана. Вокруг него суетилась ассистентка Ксения – молоденькая девушка, чем-то смахивающая на собаку породы американский кокер-спаниель – влажный взгляд из-под завитой рыжей челки, робкая улыбка на простоватом лице. Она была первокурсницей журфака и работу в таком престижном известном журнале, как «Плейхаус», почитала за самую крупную удачу в своей жизни. Ксения рассчитывала в один прекрасный день стать одним из авторов «Плейхауса», а впоследствии, возможно, и редактором отдела.