– И что! А у них была столетняя война. За сто лет кого угодно презирать научишься. Ой, слушай! А может, она головой треснулась? В темноте-то. И теперь…
– Où sommes-nous?7 – сказала девочка.
– Ага, и теперь по-французски говорит, – фыркнул Ник.
Коля не ответил – он тыкался в телефон, пытался загрузить онлайн-переводчик.
– Ты чего? – удивился Ник. – Тут же не ловит.
– Ну я подумал, вдруг… – Коля смутился и убрал телефон. – И что нам с ней теперь делать?
– Что, что. В первую очередь надо в больницу. Потом в полицию. Пусть разбираются.
– Чего?! – Коля аж подпрыгнул. – Нельзя её! Нельзя в больницу! И в полицию – тем более нельзя! Сам подумай, что мы скажем: что залезли в оцепленную пещеру? Где прямо так и написано: не влезай. Думаешь, нам это с рук сойдёт?
– De quoi parlez-vous? Vous me comprenez?8
– Совсем рехнулся? У тебя игры, а человеку нужна помощь, сам не видишь? – Ник начал злиться. – Предлагаешь её тут оставить?
– Нет! Кто сказал? Нет, конечно. Её… давай её… Ко мне! – Колю вдруг осенило. – Правда! Мамка ещё дома, она только после обеда на смену уйдёт! Зачем в больницу, если у нас свой собственный врач! Высшей квалификации!
Это меняло дело. Ник как-то забыл, что мама у Коли – врач. Правда, в перинатальном центре, но какая разница: понять, нужна ли человеку помощь, она явно сможет. По правде говоря, доводы Коли про закрытую пещеру его тоже тронули – объясняться перед дедом не хотелось. Поэтому если можно обойтись без огласки, он был только за. А там, глядишь, поймут, как поговорить с девочкой, найдут её родных – и дело с концом.
– Ладно, – согласился он. – Но если твоя мама скажет, что надо в больницу, сразу туда.
– Не вопрос! – Коля с готовностью кивнул.
Ник опять присел перед девочкой.
– Vous parlez si vite que je ne comprends presque rien. Où sommes-nous? Pouvez-vous me répondre?9– спросила она. В ней не было страха, не было потерянности, но она явно не понимала, что происходит. Может, и правда ударилась и всё забыла? Не может же человек оказаться в темноте, провести там непонятно сколько времени и ничего не бояться?
Ник взял её за руку, постарался говорить спокойно и убедительно.
– Мы – помощь. Help. – Он положил вторую ладонь себе на грудь, а потом слегка потянул девочку за руку. – Идём с нами. Наверх. Up! – Он показал вверх. – Там врач. Doctor.
– Docteur? Oui, j’ai besoin d’un docteur10. – Девочка закивала.
– Она тебя поняла! – Коля принялся колотить Ника по плечу. – Ты видишь – поняла!
– Да вижу, вижу. – Ник увернулся, продолжая улыбаться девочке и тихонько тянуть её за руку.
– Идём! Come! Come! – твердил за плечом Коля.
– Ты сможешь идти? Can you… – Но она уже поняла и сделала попытку подняться. Однако тут же потеряла равновесие и схватилась рукой за стену. Ник нырнул под вторую руку и поддержал её.
Она оказалась совсем рядом, как там, в гроте Но теперь глаза её были открыты, и она смотрела, как будто извиняясь, со слабой улыбкой.
– Pardonnez-moi, j’ai eu le vertige11.
– Ты сможешь её вести? А я тогда вещи. – Коля ужасно суетился. И он, кажется, боялся её. По крайней мере, старался не касаться, даже вещи стал собирать так, чтобы огибать и случайно не задеть. Ника это рассмешило.
– Идём уже, – сказал он и кивнул вперёд, указывая дорогу лучом фонарика. Почувствовал, как девочка облокотилась о него и пошла, с каждым шагом всё более уверенно.
Снаружи было солнечно, блестели листья, звенели птицы, воробьи купались в пыли прямо у входа в ледник, и оказалось жарко.
А девочка как вышла – так и повалилась в эту самую пыль, прямо к этим воробьям.
До этого, пока шли по пещере, Ник чувствовал, что её локоть всё меньше и меньше давит ему в руку. В первой галерее они задержались, чтобы переодеться, и она осматривалась с любопытством, как ему показалось, а не просто из тактичности, чтобы на них не смотреть. Даже встала со стула, на который он её усадил, и немного отошла сама, ни за что не держась.
Из ледника они выбирались с теми же предосторожностями, как и заходили туда, и Ник снова держал её за руку, хотя ему казалось, что это было лишнее – девочка двигалась так легко и уверенно, будто видела в темноте.
А вот выйдя на солнце, ослабла и рухнула. Ник уже потерял бдительность и не успел её подхватить, а Коля возился с замком. Подбежал, стал с тревогой всматриваться. Ник неуклюже переложил её на траву, просто оттащил с дороги и тоже теперь разглядывал.
Девочка была невероятно бледна. Даже под грязью, которая покрывала её лицо, было заметно, что кожа белая, как бумага, и такая же тонкая: на шее и щеках просвечивали жилки. Волосы были заплетены в косу, но и они, и одежда были такие грязные, что даже цвет не угадывался. И одежда эта – теперь он ясно видел – была рваная и ветхая, платье истончилось до прозрачности, а пальто зияло дырами.
– Блин, откуда она взялась? Неделю, что ли, под землёй просидела? Так изорваться. – Коля явно заметил то же самое.
– Не обязательно неделю. Если она там пролезла, где я откапывался, то не сложно было порвать одежду.
– Может, мы эту штуку снимем? – Коля кивнул на её пальто. – Уж больно бомжатский вид.
– Оставь, она ещё, наверное, не согрелась.
– Думаешь, это греет? Лучше флизуху всё-таки надеть. Как мы с ней по городу-то пойдём? Скажут ещё, что мы её избили и ограбили.
– Ой, прекрати. Так и пойдём, какая разница. Тут два шага идти-то. Никто на нас внимания не обратит.
Говоря это, он достал влажные салфетки и стал оттирать девочке лицо. Зачем он это делал, сам не мог объяснить, искал-то он воду, но пока искал, вспомнил, что она всю выпила.
Под грязью проступила белая кожа, и всё те же смутно знакомые черты снова больно кольнули память. Ведь правда как будто её видел, но когда? И где?
Она глубоко вздохнула и открыла глаза. Сощурилась – но открыла их снова. И осталась смотреть вверх так, что Ник тоже запрокинул голову. Над ними было небо. Просто – голубое небо. Летнее, чистое. Бесконечное. Его резали чёрные молнии стрижей.
И больше ничего.
– Так, теперь оба зависли, – послышался над ухом голос Коли. – Мы до дома дойдём сегодня, нет? Время – одиннадцать, маман скоро свалит.
– Маман? Que fera maman?12
Ник опустил глаза и налетел на открытый взгляд девочки.
Голубые. У неё глаза тоже были голубые. Как небо.
– Его мама – врач. Doctor. Она тебя ждёт. Идём.
Он протянул руку. Девочка привычно подала свою и стала подниматься.
– Ты её понимать уже начал? – хмыкнул Коля. Ник ничего не ответил. Он только сейчас осознал, что время и правда одиннадцать, а она в ночь сегодня, потом её только завтра ждать! Значит, в Яме они пробыли всего часа три. Ему же казалось, прошло полдня. Да, под землёй время идёт иначе. Точнее, ощущение времени.
Он мельком взглянул на девочку. Она шла уверенно, но оглядывалась так, будто видела всё впервые – и деревья, и траву, и фонари, и лавочки на аллее. Как будто ни разу в этом парке не была. Хотя такого не может быть, ведь другой дороги к Яме нет.
С тем же удивлением и даже как будто с радостью смотрела она на всё – и на машины, и на дома, и на их двор, и даже на обшарпанный подъезд и на дверь Коли, перед которой они остановились.
Коля вставил ключ, но прежде, чем успел повернуть, замок щёлкнул, и дверь распахнулась.
Глава 6
– Интересное кино! – На них, прищурившись, будто разглядывала в лупу, смотрела тётя Лена – Колина мама. – Тебя ли я вижу, сын? Слышу – скребётся кто-то. Шкода, что ли, с прогулки вернулась? А тут – нате вам! Я-то думала, ты дрыхнешь ещё, на цыпочках тут хожу… Никита! И ты с этим обормотом! Давно приехали? Мама как? Да проходите, чего на пороге стоять. Я как раз ухожу… Матерь Божья! Да вы из Ямы вылезли, что ли? – ахнула она, разглядев их, и Ник нервно провёл ладонью по щеке, на которой чувствовал прилипшую грязь. – Коля, совести у тебя нет! Каждый день одно и то же…
– Мам, погоди ты. Тут дело важное.
– Какое ещё дело?! Душ – твоё дело! И твоё… Батюшки! А это ещё что… – больше она слов не нашла, так и уставилась на гостью, онемев от изумления.
– Мама, вот ей нужна помощь. Человек в Яме застрял.
– Коля, тебе её родители голову оторвут. И я даже заступаться не стану. Кто же водит в пещеру в городской одежде?
– Ничего не оторвут. Мы её спасли. Она там застряла, ещё вчера. Её искали, а мы нашли! Ничего ты не понимаешь!
Но тётя Лена смотрела как раз с пониманием и качала головой.
– Так вот почему ты ни свет ни заря сорвался. Всё ясно. То есть хочешь сказать, что вы не бестолочи, а герои? Ну, проходите, чего стоять-то, герои. Завтрак найдёшь. На троих я, конечно, не рассчитывала…
А сама стала обуваться.
Ник пихнул Колю под ребро.
– Мама! Да ты чего? Она же там сутки просидела! Можешь её осмотреть? Вдруг с ней что не так?
– В смысле – осмотреть? – Тётя Лена обернулась на сына.
– Как врач, мама. Ну, вдруг ей помощь нужна.
– А сама она чего не скажет – нужна, не нужна?
– Она не скажет, мама. Она того…
– В смысле? – Тётя Лена обернулась на девочку. Та смотрела прямо, без улыбки.
– Она нерусская, мам. Она по-русски не говорит. Это туристка. Из Франции. Она… на экскурсии тут, школой. Классом.
– Час от часу не легче. Ты хочешь сказать, что вы нашли в Яме потерянную француженку?
– Ну, выходит, так. – Коля сам обалдел, как всё получалось.
– Да, сутки – не шутка… – Тётя Лена покачала головой. – Так и застыть можно. Идите в травмпункт.
– Не надо в травмпункт, мама. Там документы всякие нужны, то да сё… Ты же врач. Осмотри её просто.
– Нет, теперь я точно не понимаю – в чём беда с документами? Вы родителям её уже позвонили, кстати? Или кому там – старшему в группе? У неё же есть кто-то взрослый, кто за неё отвечает?