—С правого борта!
Но отец уже принял меры. Еще дважды она кричала ему, когда волна шла под необычным углом к корме, и оба раза отец опережал ее. На какое-то мгновение Викки забыла о волнах и не могла оторвать от отца восхищенно-благоговейного взгляда. Казалось, он мог читать ревущую поверхность взбесившегося моря своими ногами, чувствуя по реакции «Вихря», в каком месте их атакует шторм. Если яхта говорила с матерью, на языке ветра и парусов, то у отца был для нее свой универсальный язык. Корпус был его глазами, штурвал — его мозгом.
—Хьюго!— неожиданно взревел он.— Быстро спусти этот чертов кливер!
Рев ветра, волн и дождя почти проглотил звук его голоса. Викки медленно сошла с кормовой палубы в кокпит и свернулась калачиком возле матери. Ай Цзи сидел у пятки штурвала, зажимая рану пальцами и настаивая, что с ним все в порядке.
Подошедший Чип стал внимательно рассматривать рану.
—Пойдем, старина, вниз. Я тебе помогу.
Обняв протестовавшего матроса за плечи, полицейский повел его к люку.
—Можно!— закричала Викки, когда на мгновение вода схлынула с кормы. Чип быстро открыл люк, помог спуститься в него Ай Цзи и повел его вниз наложить на рану повязку, стремглав закрыв за собой крышку. Все было проделано буквально за несколько секунд, и внутрь попали лишь струи дождя.
Тем временем Хьюго пытался опустить кливер, начав выбирать шкот, вытащенный на кокпит.
—Опять заело, папа. Черт бы его побрал!
—Я все сделаю!— закричал Питер, пристегиваясь к стеклиню с наветренной стороны и устремляясь вперед. Отец включил сигнальные огни — вспыхнув, они осветили палубу и море вокруг.
Никогда еще Викки не видела ничего подобного. Море было как кипящий котел: оно утратило всякое подобие ритма, хаос вздыбившихся волн стеной обступал яхту со всех сторон. Викки стало жутко.
—В следующий раз я предложу Дункану долгое плавание в такой сезон,— весело заметила мать.— Может, твой отец послушается.
Она отхлебнула из фляжки, сменившей бокал мартини.
—Хьюго!— прокричала Викки.— Может, нам помочь Питеру?
—С ним полный порядок.
Но с Питером не был полный порядок. С трудом пробившись на нос, он сгорбился у заевшего блока, когда неожиданно большая волна перемахнула через нос и сшибла его с ног. Он поднял голову, похожий на большую ошеломленную черепаху на привязи, и попытался ползти назад.
—Хьюго!— заорал отец.— Отправь Питера обратно и убери этот поганый парус! Если не можешь, оборви к чертям, пока он не закружил нас, как волчок!
Хьюго пристегнулся к стеклиню и двинулся вперед, рассчитав так, чтобы взлеты и падения яхты помогали ему, и добрался до носа в два раза быстрее, чем до того Питер. Когда он дошел до него, он отцепил свой карабин от стеклиня, чтобы Питер мог пристегнуть свой леер и скользить назад.
—Господи!— воскликнула Салли.— Ведь он знает…
Но Хьюго был осторожен. Он пристегнулся к верхнему лееру, шедшему с наружной стороны яхты, прежде чем присел на корточки с ножом. Питер вернулся и в изнеможении ввалился в кокпит, глаза его были закрыты. Викки стало жаль его. Он хотел доказать себе и всем, но его постигла неудача. Он изменился, подумала Викки; раньше он избегал подобных демонстраций, а теперь… наверное, это из-за Мэри, которая хотела, чтобы он стал более жестким и решительным.
—Не полагайся на верхний леер!— Мать старалась перекричать ветер. Но ее голос потерялся в его вое.
—Куда ты, мама?
—Нужно, чтобы он пристегнулся к стеклиню,— только бы успеть, прежде чем море опять набросится. Верхний леер не выдержит.
—Хьюго!— что есть сил заорал отец из самой глубины грудной клетки, борясь с рулем.— Стеклинь!
Но Хьюго не мог его слышать.
Викки рванулась вперед.
—Я пойду к нему.
—Господи, помоги!— закричала мать.— Хьюго! Смотри, Хьюго! Оглянись! Хьюго!
Гигантская волна, в три раза больше прежних, разинула пасть из темноты. Викки ахнула. Дункан Макинтош отчаянно вертел штурвал, чтобы вся сила волны обрушилась на корму. Но волна вытянула слишком много воды из-под яхты, и ее нос не поднялся.
—Хьюго!— как безумная, кричала мать.— Стеклинь!!!
Чувствуя, что яхта стремительно падает у него под ногами, Хьюго взглянул на летящую на него стену воды. Он бросился к мачте, вытянув руки. Пристегнутый к верхнему лееру за бортом, штормовой леер рванул его назад, когда волна обрушилась на палубу.
Викки видела, как волна охватила ее брата. Его протащило по всей длине яхты; карабин с визгом пролетел вдоль верхнего леера и раскрылся, как головка английской булавки. Она едва успела заметить, как его тело промелькнуло над кокпитом, и Хьюго исчез за бортом.
—Ищите его!— пронзительно уже не кричал, а вопил Дункан.— Ищите!
Есть много теорий, как спасать упавшего за борт человека, но все сходятся в том, что самое важное — это держать его в поле зрения; мелькающая голова, потерянная из виду во взбесившемся море, потеряна навсегда.
Бог был милостив. Полоснула молния, и Викки, почти в один прыжок оказавшаяся на корме, разглядела белокурые волосы Хьюго. Они желтели бледным золотом в покрытом белой пеной, как на загнанной лошади, море.
—Идем к нему!— Дункан вывернул штурвал, и «Вихрь» сотрясло как судорогой. Резко развернуть большое судно туда, где замечен человек, трудно даже в самых лучших условиях; сейчас же, когда ревел штормовой ветер, хлестал дождь, океан бесновался и видимость была, как в банке с черными чернилами, это было просто невозможно. Волна сомкнулась над головой Хьюго, и Викки потеряла его из виду, несмотря на то что Чип перегнулся через борт рядом с ней с мощным переносным прожектором. Они шарили по воде одиноким островком света. Ай Цзи, потрясенная Фиона и все остальные выскочили из кают-компании, принеся еще огня, и стали делать то же самое, прерываясь только тогда, когда было нужно помочь с парусами,— «Вихрь» пробивался туда, откуда только что приплыл.
Они искали много часов, хотя знали, что штормовой ветер и неистовое море наверняка отнесли их далеко от того места, где Хьюго упал за борт. Они даже не могли говорить: они думали о том, каково было ему там, в этом аду. Цепенящий ужас случившегося парализовал их мысли и чувства, но они продолжали вглядываться в черное и злое море. Все молчали, только Салли, схватившись руками за грот-мачту, причитала и выла, как ветер.
Чувствуя, что сердце у нее заходится от боли, все еще моля Бога о чуде, Викки подошла, чтоб хоть как-то утешить ее.
—Продолжай смотреть!— пронзительным криком мать погнала ее назад.
Викки вернулась и снова стала вглядываться в белый круг света на воде. Вдруг она ощутила чье-то присутствие и, подняв голову, увидела отца у штурвала — его холодное лицо окаменело от горя, глаза смотрели на нее. Взгляды их встретились, и Викки вдруг с ужасающей отчетливостью поняла, что она знает, о чем он сейчас думает. Хьюго ушел навеки. И она была единственной, кто мог занять его место.
Книга втораяТУ ВЭЙ ВОНГКанун нового, 1997 года
Глава 7
—Привет, Викки! Выглядишь прекрасно.
Альфред Цин протянул ей руку, и когда она взяла ее, он наклонился и легонько поцеловал ее в щеку.
Глаза их встретились, и они улыбнулись особенной улыбкой давних любовников.
—Очень жалко Хьюго. Я часто думаю о нем.
—Я получила твои записки, спасибо… Обе.
Альфред послал ей теплую записку, в которой писал, как ему не хватает Хьюго, его доброты, и еще одну — в октябре, когда прошел слух, что ее родители разводятся. А сегодня утром он неожиданно позвонил и попросил разрешения зайти к ней в офис. Викки была в Гонконге уже шесть месяцев и немного обижалась, что он не приходил раньше.
Но почему он должен былприходить?
Она использовала его, и самым некрасивым образом. Не было никакого другого слова, каким можно было бы это назвать, и хотя ей было тогда восемнадцать, а сейчас тридцать два, она по-прежнему чувствовала себя виноватой.
Альфред просил ее выйти за него замуж. У Викки не было намерений выходить замуж за кого-либо, прежде чем она сломает семейную традицию и устроит самостоятельно свою карьеру,— она вовсе не хотела просто заниматься всю жизнь благотворительностью и воспитывать новое поколение сыновей и дочек тайпана.
Но она держала его около себя, чтобы влиять на отца,— в его планы вовсе не входило давать основательное образование дочери,— и добиться от него разрешения учиться в колледже в Нью-Йорке. Ее уловка сработала: мать, как и ожидала Викки, стала протестовать против того, чтобы она вышла замуж за китайца, а отец, сын честолюбивого клерка из Министерства по делам колоний, еще меньше хотел видеть свою дочь замужем за юношей без гроша в кармане, чем слишком образованную дочь. От того, что Альфред не держал на нее зла, Викки не становилось легче.
—Ты уезжал?— спросила она.
—Да, в Канаду и в Штаты. Я занят одной сделкой — хочу купить Китайскую башню.
—Я слышала.
Говорили, что Альфред зарабатывал себе скромное состояние, импортируя части разделанных туш животных из боен Северной Америки для гонконгских поваров. Китайская башня была самой крупной новой недвижимостью на продажу в Козвэй Бэе — эдакий скачок в карьере.
—Ты и впрямь платишь два миллиарда?
—Около того.
Два миллиарда были колоссальной суммой — она взвинтит цены на недвижимость по всей колонии. Это был самый свежий, занимавший всех на данный момент слух; и она не могла устоять, чтобы не разузнать поподробнее.
—А правда, что ты взял деньги у каэнэровцев? Это что, их идея?
Миндалевидные глаза Альфреда стали немного непроницаемые, словно он тоже слышал эту сплетню и был разочарован, что из всех людей именно Викки Макинтош поверила, что он мог быть мальчиком на побегушках у Пекина.
—Я не прикрываю Китай,— ответил он мягко.— Это настоящая сделка.
Викки мысленно отметила, что ей нужно посоветовать отцу купить еще недвижимость, пока цены не подскочили.