—Не волнуйтесь,— сказал он по-английски.— Мы не знаем, насколько вы серьезно ранены.
—Кто вы?
—Старый друг вашего отца. Как вы себя чувствуете?
—Куда вы меня везете?
Вместо ответа он положил прохладный мокрый компресс ей на лоб, а когда она пожаловалась на жажду, принес чайник, из которого он раньше наливал себе чай. Следя за ним глазами, она увидела, что он сел и наблюдал за ней со стула.
По косым лучам солнца она поняла, что долго была без сознания. Но тем не менее она помнила все, что с ней случилось после того, как умер отец. И еще она вспомнила, что видела этого человека раньше — на палубе красной джонки, прошлым летом, когда он перехватил ее взгляд. Но при ближайшем рассмотрении его лицо оказалось еще более знакомым — лицо с многочисленных фотографий из колонки новостей. Ма Биньян — пекинский студенческий лидер, протеже Тана. Викки правильно угадала тогда. Он был диким наездником степей, с примесью маньчжурской крови в жилах — соратники называли его Чингис-ханом за безоглядную отвагу. Ее отец выбрал опасного человека для тайных связей, но на него можно было положиться. Это сказал бы каждый в Китае.
Опершись на локоть, Викки пыталась пить теплый чай, но почувствовала приступ тошноты.
—Куда вы меня везете?— спросила она опять. Ма Биньян колебался.
—Вы не доверяете мне?
—Давайте скажем так — мы не знаем, кому доверять.
—Я тоже не знаю, кому можно доверять.
Великан с широким плоским лицом взглянул на нее настороженно.
—Что вы имеете в виду?
—Мы плыли с отцом, а в следующую минуту нас протаранил рыбачий траулер из КНР. Кому доверять?
—Я бы доверял тем, кто меня спас.
—А я бы доверяла тому, кто отправит меня прямо в больницу в Гонконге. Я ранена. Мне нужна помощь.
Он молча смотрел на нее. Прямо за его спиной, через окно она видела ноги одетых в черное матросов, работавших на палубе.
—Если только у вас нет хирурга на борту.
До нее дошло, что все ею сказанное было произнесено низким шепотом и очень медленно. Этим объяснялось озабоченное выражение его лица. Если она выглядела хотя бы наполовину плохо, как чувствовала себя ее голова, она должна была быть похожа на человека, который вот-вот умрет.
—Ваш отец сказал, зачем мы собирались встречаться с ним сегодня?— спросил он.
—Встречаться?
Он опять уставился на нее, и Викки поняла, что она дома и в безопасности. Ма Биньян понятия не имел о том, чего опасался ее отец.
—Мисс Макинтош. Ваш отец от всего сердца заботился об интересах Гонконга и Китая. В этом я убежден. Вам выпала большая честь продолжить то, что он не успел закончить.
—Я намерена это сделать,— прошептала она.— Макинтош-Фаркары будут такой же неотъемлемой частью нового Гонконга, какой были в старом, неважно, какой флаг будет развеваться над ним.
—Вы бесчестите Дункана Макинтоша, разыгрывая невежество.
—Мой отец дважды согласился встретиться с вами, Ма Биньян. Во второй раз он поплатился за это жизнью. Какой я должна сделать вывод?
Ма Биньян гордо усмехнулся при упоминании своего имени.
—Вывод, что ваш отец отдал жизнь за новый Китай — Китай, который работает. И ищет выхода.
Несмотря на свои открытия, Викки чувствовала, что чего-то не хватает. Она подумала — угадала ли она, почему джонка опоздала на рандеву.
—Тан Шаньдэ не с вами, не так ли?
—Итак, вы все знаете?
—Я ничего не знаю. Но если вы тайно стараетесь для «Нового Китая», то вам лучше иметь в своем лагере партийного лидера Тана, иначе будете кормить свиней в Монголии еще до того как произнесете «Совместная китайско-британская декларация». Тан на борту?
Ма Биньян бросил на нее взгляд, и Викки поняла, что угадала правильно. Партийный лидер не прибыл, и Ма Биньян старается сбить ее с толку.
—Совершенно очевидно, что ваш отец вам все рассказал.
—Я не собираюсь повторять ошибки своего отца,— прошептала Викки, поклявшись, что лучше доказательства Дункана Макинтоша о коррупции Чена и Ту Вэй Вонга останутся спрятанными в мачте на яхте матери, пока не сгниют, чем она будет рисковать будущим Макфаркаров ради бесплотной мечты.
—Ваш отец доверял мне,— упрашивал Ма Биньян.
—Мой отец мертв, а ваш партийный лидер не объявился.
—Ваш отец никогда бы не взял с собой все доказательства сразу. Где же остальные?
—Ничем не могу помочь.
—Я сделаю все, чтобы вы мне доверяли.
—Начните с того, что сообщите морской полиции Гонконга, чтобы прислали вертолет и доставили меня в больницу…
Пять недель спустя, в больнице Матильды на Пике, Вивиан Ло наконец решила напомнить ей:
—Ма Биньян спас вам жизнь.
—В сущности,— ответила холодно Викки,— аппаратура показала, что кровоизлияния в мозг не было. Конечно, врачи не очень-то много могут сделать при сотрясении, только ждать. Я могла бы ждать на джонке. Немного головной боли, но много свежего воздуха. Могла бы получить немного уроков судовождения у капитана. Конечно, дома бы все беспокоились, не правда ли?
Вивиан игнорировала сарказм.
—Викки, пожалуйста, у нас есть шанс благодаря собранным вашим отцом доказательствам о коррупции Ту Вэй Вонга изменить власть в Китае.
—Но, похоже, Ма Биньяна никто не контролирует.
—Ма Биньян — храбрый патриот. Виктория, послушайте, мы можем заменить коррумпированных бюрократов нашими старыми друзьями.
—Один набор «старых друзей» на другой?— спросила Викки, но Вивиан была слишком поглощена своей схемой, чтобы почувствовать иронию.
—Они дадут Гонконгу возможность выжить. Они знают, что должны позволить нам существовать… Послушайте, если вы боитесь, дайте мне эти доказательства, и я позабочусь обо всем… В конце концов, если то, что вы подозреваете, соответствует действительности, тогда вы в опасности, держа их у себя.
—Какие доказательства?
—Не играйте со мной в прятки. Он должен был вам сказать.
—Единственная вещь, которую я не могу понять: почему мой отец не сказал вам,где он их спрятал, если они вообще существуют.
Судя по растерянному выражению лица китаянки, Вивиан никогда не знала наверняка, существовали ли вообще доказательства, кроме тех, что затонули вместе с яхтой. Викки снова напрягала свой мозг, но никак не могла прийти к какому-нибудь удовлетворительному выводу, почему ее отец не сказал Вивиан. Он доверял Вивиан во всем, включая свою жизнь, так почему же не в этом? Если только — на что было непохоже — не существовал еще один игрок, о котором Викки не знала. Казалось, она была единственным оставшимся в живых человеком, кто знал, что существуют доказательства и где они находятся.
—Могу я вас спросить кое о чем?— сказала Вивиан.
—О чем?
—О последних словах вашего отца.
—Позаботься о Вивиан.
—Я могу сама позаботиться о себе. Спасибо, Викки.
—Это было предостережение… Что подводит меня к довольно неприятному разговору… Честно говоря, я не вижу для вас будущего у Макфаркаров теперь, когда умер мой отец.
Вивиан казалась удивленной.
—Но вы нуждаетесь во мне больше, чем когда-либо, именно теперь, когда умер ваш отец. Вы не можете сами управиться со всем.
—Черт возьми, отлично могу.
—Но Шанхай. Кто будет представлять вас в Шанхае?
—У меня задействовано достаточно работников на авиалинии «Золотой дракон», я могу выбрать из них.
—Но у меня нет связей,— запротестовала Вивиан.
—Вы что, всерьез говорите, что хотите работать на меня?
—Я хочу работать на Макфаркаров.
—Что ж, боюсь, это невозможно. Как не буду я лгать и говорить, что мне очень жаль. Вы разбили брак моих родителей и…
—Все было не так просто,— уверенно парировала Вивиан.— И простите меня, Виктория, вы сами это знаете — вы выросли в этом доме.
Викки метнула на нее взгляд, в котором были ярость и вражда. Потом опустила голову.
—Хорошо,— сказала она.— Может, вы и не разбивали. Может, вы были просто катализатором того, что случилось.
—Я не былакатализатором. Позвольте мне сказать, пожалуйста, ваш отец был не из тех, кого соблазняют. Такой мужчина, как ваш отец, берет. Не его брали.
—Вы не производите на меня впечатление женщины, которую просто легко «взяли».
—Да. С ним было по-другому.
—Бьюсь об заклад.
Вивиан вспомнила улыбку своей матери и знала, что может говорить весь день и не убедит Викки, что Дункан не был завоеван. Она не охотилась за ним. И не собиралась заводить роман с женатым мужчиной. Она думала, что ее тяга к мужчине, намного старше ее, была вполне естественной привязанностью к ее отцу и наградой за то, что она так радовала своих учителей.
—Мы знали друг друга очень хорошо,— пыталась объяснить Вивиан.— Было уважение и… интерес.
Когда они стали любовниками, она чаще всего вспоминала о своих первых очках — неожиданная, потрясающая чистота зрения. Теперь она была полуслепой — опять.
—И была любовь. Большая любовь. Вы должны это понять.
—Я не хочу понимать эту жизнь отца. Я никогда не видела понимания от него.
—Вы до сих пор ненавидите его!— изумилась Вивиан.
—У меня никогда не было ненависти к нему. Все, что мне было нужно от него — чтобы он показал, что любит меня, и иногда он это делал. Вот почему я не могу забыть — и я никогда не прощу — что ваши схемы в Шанхае привели к его смерти.
—Но это неправда!
—А теперь вы пытаетесь и мне найти место в ваших планах. Послушайте, Вивиан. Я буду поддерживать версию Ма Биньяна, что на нас в тумане наскочило какое-то судно, потому что не знаю, кому могу рассказать правду. И я не хочу участвовать в этом. Но только не говорите мне, что он не был убит. Он был убит за то, что пытался достать Ту Вэй Вонга. Его предали, и он утонул.
—И вы просто так смиритесь с тем, что он умер? Ваш отец? Вы позволите его убийце жить так, будто ничего не случилось?
В ответ дочь тайпана посмотрела на Вивиан взглядом, полным глубокого презрения.
—Думаете, вы первая, кто поднимает этот вопрос? Вы думаете, что я не ненавижу Ту Вэй Вонга? Умирая, мой отец сказал: «Доберись до него! Доберись до Ту Вэй Вонга!»