—И ты не пришла из-за того, что я знаю о твоем новом дружке?
—Альфред, это не моя вина. И не нужно о моей личной жизни.
По медленному взгляду Альфреда можно было предположить, что он думает иначе.
—Что ты хочешь?— спросил он, роняя голову и опять теребя кольца.
—Мне нужна информация. Альфред, черт возьми, что случилось?
—Меня раздавили — вот что случилось.
—Кто-то тебя кинул?
—Кто-то послал меня к черту.
Викки села за стол напротив него.
—Я так и думала.
Альфред посмотрел на нее.
—Ты думала?
Видя его ближе, она заметила, что глаза его были красными, и поняла, что он плакал. Она потянулась и взяла его руки. Они были холодными. Он не мог смотреть ей в лицо.
—Кто это сделал?
—Я был так паршиво наивен. Я не могу поверить, что позволил этому случиться со мной.
—Даже оптимисты ошибаются иногда, Альфред.
—Я — ничтожество, и вся колония это знает.
—Альфред, перестань.
—Перестать — что? Все в колонии знают, что меня размазали.
—Мой отец говорил, что если время от времени не рисковать, то ты просто прогуливаешься по жизни.
—Но я не рисковал!— выкрикнул он с неожиданной страстностью.— Я просто заключил нормальную сделку. Не было никакого риска!
—Тогда что же случилось плохого?
—Я сказал тебе. Я был так глуп, что не понял того, что они делают со мной.
—Кто?
—Мои лояльные финансисты,— сказал Альфред с горечью. Его глаза потухли, и голос снизился до бормотанья.— Доверчивый китайский мальчик с Коулуна. Викки, я всегда делал все правильно. Я получал лучшие оценки в школе. Я говорил на прекрасном английском. Я играл честно. Я много работал. Я следовал правилам, Викки. Я следовал каждому правилу,— бледная улыбка мелькнула на его лице.— Да, всем правилам, кроме одного.
—Какого?— спросила она.
—Влюбился в гуйло с Пика.
—Продолжай, Альфред, это было давно.
—Отворачивался от некоторых людей, китайцев. Закрывал какие-то двери. Мне было наплевать. Штука в том, что в Гонконге слишком много дверей. Они не могут все разом захлопнуться перед твоим лицом. Но они все захлопнулись.
—Но какое все это имеет отношение к случившемуся?
—Просто пытаюсь понять, как я мог быть таким наивным. Я должен был увидеть, когда это надвинулось.
—Что?
—Ты помнишь, где мы встретились?
—Конечно.
—Я тебе нравился — тогда, давно.
—Да, Альфред. Нас тянуло друг к другу.
—Мы были как первооткрыватели. Ты была словно водолаз — исследовала глубины. Я был как астронавт.
—Это был просто танцевальный вечер в «Жокей-клубе».
—Ты знаешь, что я имею в виду.
—Так как это связано с настоящим?
Но Альфреда несло.
—Мы были такими молодыми.
Думая, как воодушевить его или, по крайней мере, сделать так, чтобы он засмеялся, она сказала:
—Я не уверена, что знаю, как себя вести с сентиментальным Альфредом, и я знаю, что не смогу вынести плаксивого. Это не твой стиль.
—И, конечно, не твой.
—Что ты имеешь в виду?
—Ты пришла сюда не затем, чтобы помочь мне. Ты пришла за чем-то.
—Я сказала тебе прямо, что не пришла сочувствовать. Не думаю, что ты этого хочешь.
Она подумала: может быть, в ней что-то не так, какое-то отсутствующее звено чувств. В сущности, ей никогда не приходило в голову, что Альфред мог нуждаться в сочувствии и симпатии.
—Ты нагнетаешь в меня воздух и выспрашиваешь по какой-то причине. Что это за причина?
—Я хочу знать, кто подставил тебя. Как ты не увидел, что это приближается? Как они тебя так сильно достали?
—Я никогда не видел, что это движется. Они застали меня врасплох.
—Кто?
Альфред пожал плечами. Не в силах остановить его, она смотрела, как ее старый друг все глубже и глубже погружался в себя, его красивое лицо становилось все отстраненнее, его взгляд обращался внутрь.
—Альфред!
—О чем ты беспокоишься?
—Если ты прав, то, кто бы это ни сделал, он обрек на беды всю колонию.
Альфред поднял пустые глаза.
—Альфред.
Она все еще держала его руки, и, кажется, он этого не замечал. Она сидела рядом в тревоге за него и за то, что будет утром. Она боялась, что не в силах сделать ничего, чтобы предотвратить худшее.
Ползли часы. Иногда он шевелился, бормотал что-то, какую-нибудь неразборчивую фразу, и снова замолкал. Он спал, уронив голову на руки, потом внезапно проснулся и посмотрел на нее.
Викки заснула, сидя.
Когда было еще темно, она услышала шум внизу, и несколько поваров поднялись наверх и прошли на кухню, сонно перебрасываясь фразами, заваривая чай и усаживаясь за другим концом длинного рабочего стола, словно она и Альфред не существовали. Потом пришла мать Альфреда и бросила на молчавшего сына встревоженный взгляд и непонятный взгляд на Викки и стала резать бесчисленные кусочки теста, которые повара немедленно фаршировали какой-то начинкой из горшочков. Дим сум, поняла Викки, все еще держа руки Альфреда и думая, что она скоро умрет, если не ляжет на постель.
—Альфред!— зевнула она, освобождая свои руки.
—Что?— Он заморгал.
Он посмотрел на нее, не обращая внимания на остальных, тихо разговаривавших на кантонском диалекте во время работы.
—Эй, ты носишь моего дракона.
—Всегда,— сказала Викки, дотрагиваясь до кулона.— Я люблю его… Тебе лучше?
—Это бессмысленно,— ответил Альфред, подхватывая разговор прошлой ночи на том месте, где он оборвался.— Даже когда я гадал, почему они хотят заплатить так много за башню, мне никогда не приходило в голову, что они намеренно швыряются деньгами. Мне казалось, что есть какие-то другие причины. Я даже думал, что, может, они отмывают деньги и вообще не беспокоятся о том, что сколько стоит. И тогда я решил о’кей, я буду иметь дело с деньгами хэй ши хуэй — деньгами гангстеров — только один раз. Большинство денег потом будет моими благодаря росту. Эта же начальная сумма будет просто порогом двери, первыми тремя ступеньками, а остальные будут легальными, чистыми, даже если поначалу их отмывали. Я думал, что могу немного пожить с грязными деньгами.
—Ты когда-нибудь думал, почему они подцепили тебя?
—Я думал, что заслужил это… И получил то, что заслужил… Что я до сих пор не могу понять — зачем они намеренно выбросили столько денег… если только, конечно, не собирались вызвать банкротство многих. Но кто пошел бы на это?
—Это можешь сказать мне ты.
—Потому что это… именно он это сделал.
—Кто?
В первый раз он назвал своих финансистов «он» вместо «они».
—Кто это?
—Это только догадка. Я не могу быть уверен на все сто.
—Кто это?
—Только между нами. Они могут привлечь меня к суду за клевету,— он засмеялся.— Не то чтобы они много выиграют, но тогда мне конец.
—Я не буду передавать дальше. Кто?
—Не доказать и за миллион лет.
—Кто?
—Забудь это.
Альфред закрыл глаза, и голова его опять упала на грудь.
—Ту Вэй Вонг.
Глаза Альфреда распахнулись.
—Как ты догадалась?
—Я всегда подозревала, что КНР должна быть твоими загадочными тылами. Конечно, это на пользу Китаю — подстегнуть биржи и сделать сообщество бизнесменов в Гонконге богатыми и счастливыми. Но я определенно ошибалась. КНР не будет намеренно дестабилизировать колонию.
—Правильно. Если только они не хотят купить ее по дешевке.
—Это не стоит банкротства. Меньше всего на свете каэнэровцам нужны шесть миллионов ртов, которые нужно кормить. И поэтому если твоими тылами была не КНР, тогда это должен быть кто-то с увесистыми фондами. Ту Вэй вполне соответствует этой примете.
—Как и дюжина других парней в Центре.
—Большинство из них сделали мне невыгодные предложения, чтобы купить по дешевке. Но не «Волд Оушнз».
—Может, он знает, что кризис будет углубляться так же обвально.
—Прошел слух, что источник твоих денег в Нью-Йорке. Я права?
—По существу. Оттуда идут чеки. Шли.
—Так что же ты делаешь в Канаде?
—Я пытался найти новых инвесторов. Наверное, присутствовало безотчетное ощущение надвигавшегося.
—Значит, ты не полный глупец.
—Не полный.
—Это хорошо. Ты не слепой и не глухой.
Альфред усмехнулся. Это была его первая улыбка с тех пор, как Викки вошла на кухню.
—Нью-Йорк,— размышляла вслух Викки.— Как раз туда Ту Вэй послал Стивена Вонга. У тебя были дела со Стивеном?
Альфред усмехнулся опять:
—Не вижу путей, которые привели бы меня к Непутевому Вонгу.
—Но ты же видел его в Нью-Йорке.
—Наткнулся на него прошлой осенью.
—И ты угадал связь со своим щедрым финансистом.
Его лицо исказилось и усмешка исчезла.
—Викки, может, я и угадал. Но я не хочу знать. Я оставляю догадки другому парню.
—Но ты согласишься,— настаивала Викки,— что Ту Вэй Вонг твой вероятный «секретный тыл» в сделке с башней и он намеренно подставил тебя, чтобы сделка провалилась и рынок собственности содрогнулся. Ведь так?
—Возможно. Но не точно. Я просто пытаюсь составить картину по маленьким обрывкам.
—Отличная догадка, Альфред.
—Но чего же он хочет? Почему он не покупает по дешевке? В этом причина дестабилизации рынка?
Викки ничего не сказала. Она смотрела мимо Альфреда на черные железные газовые плиты. Под конфорками горело синее шипевшее пламя.
—Чего же он хочет?— спросил опять Альфред.
—Хаоса.
—Почему?
—Не знаю.
Она встала из-за стола и с наслаждением потянулась, сознавая, что стала немножко лучше понимать происходящее. Вставало солнце, и водянисто-серый свет вливался через окно.
—Что ты собираешься делать, Альфред?
—Наверное, эмигрировать. Я конченый человек в этом городе.
—Садись опять на коня и попытайся что-нибудь подстрелить.
—Легко тебе говорить, леди тайпанша. Я ничего не приобрел. И у меня ничего не осталось. С моей новой теперешней репутацией я сомневаюсь, что даже мама доверит мне хотя бы резать лук.
—Ты по-прежнему можешь импортировать части разделанных туш.